Раньше жил, тут же подумал он. А затем: Хватит.
— Что-нибудь еще? — поинтересовалась Берри, оттеснив деда от входа и положив руку на входную дверь.
Хадсон не знал, почему, но каждый раз, когда он оказывался в присутствии этой юной дамы, он задумывался об особенном времени года, которое в народе называлось «индейским летом» — то была интересная комбинация солнечного тепла и бодрящей прохлады, которые приходили и уходили, предвещая друг друга. Что-то в том, как смотрели ее глаза, как поблескивали красные яркие ленты в волосах, похожие на первые яркие осенние листья на Манхэттене… наводило на мысль об этом времени — слегка тоскливом, но дающим множество надежд и одновременно напоминающем о том, сколько всего уже миновало и сколько было упущено. В голосе девушки сейчас был холод, который прикрывал сломленный дух. Она не хотела больше иметь никаких дел с Мэтью, и даже последний тупица мог бы почувствовать это по тому, как она держалась.
— Больше ничего, — ответил Хадсон.
— Тогда хорошего вам дня, — сказала она. Он решил, что даже справляться о благополучии Мэтью или о возможных новостях о нем было выше сил этой девушки.
Грейтхауз кивнул и направился прочь, а Берри уже начала закрывать дверь, когда вдруг остановилась и сказала тем же замораживающим тоном:
— Когда найдете мистера Корбетта, можете передать ему, что я и Эштон обсуждали свадьбу.
— Хорошо, — ответил Хадсон, снова разворачиваясь, чтобы показать ей во всей красе выражение своего лица, которое было таким кислым, как будто ему пришлось жевать лимон. — Я уверен, что вы будете очень счастливы вместе среди всех этих…
Дверь жестко закрылась.
— … скелетов, — закончил Хадсон.
Конечно же, подумал он, шагая в сторону трактира «С Рыси на Галоп», чтобы подождать владельца Феликса Садбери, эта девушка не будет счастлива замужем за коронером. Почему Мэтью позволил ей вот так уйти, Хадсон не знал. Разумеется, с тем, какая у Мэтью работа… это было опасно, особенно когда речь заходила о Профессоре Фэлле. При мысли об этом его сердце словно пронзало острое лезвие: ведь это он толкнул Мэтью в эту проклятую поездку!..
В голову вдруг пришла идея, что Салли Алмонд будет открываться чуть раньше со своими специальными предложениями для завтрака, поэтому к ней следует зайти в первую очередь, чтобы спросить, не слышал ли кто что-нибудь от Мэтью, а также утолить и собственный голод. Жаль, в наборе блюд больше не появлялось колбасок миссис Такк — словно единственное постоянное явление в мире пошатнулось.
***
Сейчас, в это августовское утро в Чарльз-Тауне, Хадсон продвигался вдоль Фронт-Стрит, на которой раздавленные устричные раковины уступили место цивилизованному образцу белого и серого камня, обозначающего, что этот город стремится иметь свой определенный статус среди колоний. Кусты карликовых пальм и их более величественные собратья, соседствуя с подстриженными живыми изгородями, раскидывались по обеим сторонам улицы, отбрасывая приятную тень на дорогу, по которой изредка проезжали запряженные вагоны, однако с лошадиным пометом здесь дела обстояли еще не так плохо, как в Нью-Йорке. Хадсон заметил, что некоторые магазины уже открылись, несмотря на ранний утренний час, и хорошо одетые мужчины и женщины под своими роскошными зонтиками неспешно прогуливались по тротуарам.
Каррингтон-Инн представляла собой двухэтажный дом, очень аккуратный, выкрашенный в белый и темно-зеленый цвета. Хадсон вошел через парадную дверь и поднялся по трем ступеням, чтобы оказаться внутри, где он нашел обоих хозяев — мужчину и его жену, застав их за чаепитием в приемном зале и просматриванием записей посетителей.
На вопрос от опрятно одетого мистера Каррингтона о том, чем они с супругой могут помочь посетителю, Хадсон ответил:
— Я ищу своего друга. Его зовут Мэтью Корбетт, он мог останавливаться здесь…
— О, да, — протянула миссис Каррингтон, перевернув журнал записей на несколько страниц назад, и показала Хадсону знакомую подпись Мэтью. — Он здесь останавливался в конце июня. Собирался отправиться на бал Дамоклова Меча. Вы говорите… он был вашим другом?
— Да, — Хадсону страшно не понравилось, как прозвучало это «был».
— Что ж, жаль, — сказала миссис Каррингтон. — Подумать только! Погибнуть в столь юном возрасте!
— Погибнуть… — повторил Хадсон и вдруг почувствовал, что в этот жаркий тропический день ему стало очень холодно. — Давайте вернемся немного назад… — он попытался собраться с силами, голос его звучал напряженно. — Что с ним произошло?
— Он был участником той истории об убийстве дочери четы Кинкэннонов, Сары, — ответила женщина. — На плантации Грин Си. О, это была жуткая история! Сару очень любили…
— Мэтью тоже… довольно высоко ценят в Нью-Йорке, так что… не могли бы вы рассказать подробнее про него? Продолжайте, пожалуйста.
— Ох, да. Что ж… печально это говорить, но, похоже, молодой человек расстался с жизнью в болотах реки Солстис. Но правосудие свершилось, могу я вам сказать. Ваш юный друг раскрыл настоящего убийцу Сары и погнался за ним — я бы даже сказала, погнался за обоими этими негодяями. Но ему пришлось заплатить за это самую высокую цену.
Хадсон не понял, когда успел сесть в кресло: история настолько ошеломила его, что он несколько минут не мог воспринимать окружающую действительность. И теперь — эта самая действительность, собранная по кусочкам, казалась ему не настоящей. Он посмотрел в окно и увидел в порту корабли, а на причале старались заработать свою звонкую монету хозяева послушной ручной обезьянки.
— Не хотите ли кусочек пирога? — предложила миссис Каррингтон. — Правда, я боюсь, это все, что я могу вам пока предложить. У нас все комнаты заполнены в последние дни…
— Нет, — отозвался Грейтхауз, чувствуя себя так, будто в него со всего размаху врезалась огромная морская волна. Тело разбила непреодолимая усталость. — Спасибо, — добавил он. Судя по своему состоянию, Хадсон мог бы просидеть здесь до следующего приглашения на завтрак, но идея провести ночь в гостинице, послужившей последним пристанищем Мэтью на земле… нет.
Думай! — приказал он самому себе. — Я что-то упускаю! Думай, ради всего святого! Но мозг по-прежнему вел себя, как яма, полная бесполезной густой грязи. Ему с трудом удалось хоть как-то расшевелить его, чтобы заставить работать и задать вопрос:
— А где он похоронен?
— Тысяча извинений. Мы — как жители христианского города — выражаем вам свои искренние соболезнования, — сказал хозяин дома. — Мистер Корбетт не был похоронен, его тело так и не было найдено.
— Не было найдено? — Хадсон резко распрямился в своем кресле. — Тогда как вы можете быть уверены, что он мертв?
— Сэр, он не вернулся из болот реки Солстис. Не вернул свою арендованную лошадь в загон и даже не заплатил нам по счету. Все эти формальности улаживал после его смерти мистер Магнус Малдун. Именно от него мы и услышали, что ваш друг погиб.
