— Ваши действия понятны, — вздохнул Хадсон. — Откуда вам было знать, что Мэтью выжил, если эта девушка сказала, что видела, как он утонул в реке? Я хочу сказать… я — мог бы начать задавать вопросы и сомневаться, но с чего вам это делать? Я профессионал в таких вещах, ведь это моя работа. Поэтому я никогда не верю так просто тому, что мне рассказывают, пока не увижу доказательств своими глазами. Я все еще с трудом верю во все это, но… та часть рассказа, что говорит об иностранном графе и о том, что Мэтью уехал с ним… Господи, как же мне это все не нравится!
Магнус молчал несколько дольше, чем его просили, и лишь, выдержав томительную паузу, сумел собрать мысли в кучу и заговорить:
— Что вы собираетесь делать дальше?
— Я предполагаю, что в Чарльз-Тауне есть печатник?
— Да.
— Можно сказать, что он — надежный человек, который работает быстро?
— Да. Я просил его напечатать некоторые объявления.
— Вот то же самое потребуется от него и мне. Напечатать объявления с именем и описанием Мэтью. А также с упоминанием о вознаграждении за информацию. Я развешу эти объявления по городу и посмотрю, клюнет ли на них кто-нибудь.
— Я помогу вам их напечатать, — сказал Магнус. — Похоже, это меньшее, что я могу сделать.
— Спасибо, — поблагодарил Хадсон и вновь затих, задумавшись об этом деле с графом Дальгреном, которое тяжело давило на него. Ну почему… почему Мэтью решил куда-то отправиться с этим человеком? И убитая девочка… что ж, пока вся эта история никак не складывалась в цельную картину. Похоже, только время поможет что-то прояснить.
Сразу же по возвращении в Чарльз-Таун Хадсон покинул Магнуса и снял комнату в Бревард-Хаус на Брод-Стрит, после чего он в спешке направился к лавке печатника и буквально за шиворот поймал ее хозяина, готового закрыть дверь до самого утра. Силой воли и золота он сумел заставить его исполнить заказ и напечатать двадцать объявлений, содержащих имя Мэтью, его описание, упоминание о награде в одну гинею за любую полезную информацию, которая поможет прояснить обстоятельства исчезновения мальчика, и в две гинеи — за сведения, которые сумеют привести к его непосредственному местонахождению. Грейтхауз жалел, что не взял с собой больше монет, чтобы подсластить этот чай, но от того, чтобы назвать себя богачом он был далек, поэтому пока что только такое вознаграждение, учитывая деньги, которые пришлось потратить на услуги печатника и номер в гостинице, он мог себе позволить. В самом конце объявления Хадсон дал адрес, по которому можно было найти его самого в Бревард-Хаус, и сообщил собственное имя. Когда печатник пообещал, что в течение двух дней работа будет выполнена, все, что оставалось Грейтхаузу, это отправиться поужинать, а также заказать себе кружку или две чего-нибудь горячительного и, возможно, насладиться музыкой, звучащей в местных тавернах. Что угодно, лишь бы хоть ненадолго забыть, что — пусть он и был вне себя от радости, когда выяснил, что Мэтью, по крайней мере, жив — пару недель назад он даже не предполагал, что мальчик мог угодить в коварные лапы врага.
Через два дня Хадсон и Магнус получили готовые объявления и принялись развешивать их по городу. После этого бывалому человеку из Нью-Йорка оставалось только затаиться, ждать и надеяться.
Во второй половине второго дня томительного ожидания, когда все объявления уже были развешены, миссис Бревард постучала в дверь Хадсона и сказала, что к нему пришел посетитель. Сообщая об этом, она неприязненно сморщила нос. В гостиной он несколько часов к ряду развлекал одного болтливого пьяницу, который утверждал, что не только видел Мэтью Корбетта этим утром, но и уверял, что сэр Мэтью Корбетт — это его давно потерянный сын, которого забрали индейцы далеким летом восемьдесят девятого. Да, разумеется… молодого человека видели среди попрошаек на Набережной Смита, и он не знал ничего о своем отце, потому что разум его был измучен и запутан. Итак… не соблаговолит ли добрый джентльмен отдать обещанную гинею, а лучше и обе, в помощь страждущему отцу, который мечтает по-христиански помочь своему потерянному чаду побороть языческое зло?
— Нет, — ответил Хадсон. — Но за выдуманную историю могу выразить восхищение тем, что позволю вам убраться отсюда куда подальше, пока я не вытолкал вас пинком за дверь!
В ответ на это пьяница несколько мгновений сидел неподвижно, а затем, когда слезы начали медленно смачивать его пожелтевшие глаза и сбегать по шелушащимся щекам, он поднялся на ноги и с тихим и чинны достоинством покинул Бревард-Хаус.
Это, подумал Хадсон, будет не просто.
На следующий день с ним говорили только гром и молния, а дождь лил до самого вечера. С улиц и крыш поднимался пар, и Хадсон в это время, расположившись в гостиной Бревард-Хаус, старался скоротать время за партией в шашки с путешественником из Балтимора, который гостил в Чарльз-Тауне проездом и надеялся купить здесь краситель — в частности, цвета индиго, который был хорошо известен и пользовался популярностью в колониях. В этот день никто не явился, чтобы поделиться информацией. Монеты Хадсона прожигали дыру в его кармане, и час от часа старший партнер агентства «Герральд» становился все раздражительнее, не в силах выносить это ожидание.
Вечером Бреварды подали к ужину отменного сига с отварным картофелем, кукурузным хлебом и луковым супом. А вскоре после ужина Хадсон снова был вызван хозяйкой гостиницы, потому что новый посетитель пришел, чтобы дать показания.
Этот джентльмен был высоким и худым, у него была длинная козлиная бородка и усы, чуть тронутые сединой. Грива струящихся каштановых волос — также чуть поседевшая — была аккуратно расчесана. На незнакомце красовался дорогой винно-красный плащ. В одной руке он держал одну из копий объявления о Мэтью, а в другой нес коричневую трость с большим резным набалдашником. Как только Хадсон вошел в комнату, джентльмен окинул его оценивающим взглядом с ног до головы:
— Черт побери! — воскликнул он. — А вы большой!
— У вас есть информация для меня? — с нажимом спросил Хадсон.
— Ох… ну… я был…
— У вас есть информация, или нет? — Грейтхауз демонстративно опустил руку в карман и показал незнакомцу блестящую гинею. Глаза посетителя лихорадочно блеснули. Хадсон заметил, что почти на каждом пальце его странного визитера было по кольцу, что казалось неприятной демонстрацией тщеславия.
Джентльмен некоторое время колебался, взгляд его не отрывался от золотой монеты.
— Я полагаю, что есть.
— Тогда я слушаю.
История была следующей: молодой человек, описанный в объявлении, в этот самый момент сидел в таверне «Пять Полных Саженей» через две улицы от этой гостиницы. Молодого Корбетта часто видели там — всегда в подпитии, — и откликался он на имя Тимоти.
— Отведите меня туда, — сказал Хадсон.
— Ну… я хочу сказать… это может прозвучать нескромно, но меня выбрали из всех завсегдатаев «Пяти Саженей», чтобы я пришел сюда и все вам рассказал, и остальные не обрадуются, если я вернусь без оплаты.
