— Похоже, я только что получил итальянское проклятье, — хмыкнул Хадсон, но Мэтью знал, что Ди Петри истинный джентльмен, который не станет опускаться до такого. — А что это за вино?
— Оно указывает на место, с которого мы начнем поиски в Италии, — ответил Мэтью. — Венеция.
— Я не совсем понимаю, что к чему, но я тебе так скажу: давать здесь ложную надежду людям — все равно что отрезать им ноги по колено. Я знаю, что ты терпеть не можешь отступаться от своих слов, но факты есть факты. Никто в ближайшее время никуда отсюда не денется, кроме тебя, меня, Профессора и того, кого он возьмет с собой. В Италию.
Мэтью кивнул.
— Но для начала… есть еще Берри.
****
Впрочем, осталось ли в этой бренной оболочке что-то от прежней Берри? Существовал ли способ вернуть женщину, которую Мэтью любил, из ее личного ада? Пока он смотрел, как Файрбоу капает ей что-то на язык, внутри него бушевала буря всепоглощающего отчаяния. Неужели все было зря? Все смерти, вся эта жестокость… все — зря?
— Фредерик? — позвала Памела из задней части дома. Голос ее звучал надтреснуто и глухо. — Фредерик, как там наша девочка?
Нэш не ответил. Он просто смотрел в никуда, пока Файрбоу осматривал несколько небольших серых пятен, образовавшихся на языке Берри после идентифицирующего препарата.
— Ах, — вздохнул Файрбоу с удовлетворенным видом. — Теперь я знаю, что нужно делать.
Глава тридцать шестая
— Выпей все до дна, — приказал Файрбоу. Подобные указания он давал на протяжении последних девяти дней.
— Горько, — ответила Берри, нахмурившись. — А это обязательно, отец?
Нэш, сидящий в кресле у окна, за которым проносились вихри утреннего снегопада, ничего не ответил. Мэтью, расположившийся в кресле напротив, посмотрел на мэра с давящим ожиданием: ему не терпелось, чтобы Берри опустошила очередную чашку с темно-коричневой жидкостью, налитой из бутылки. Видя, что Нэш бездействует, Мэтью нахмурился и подтолкнул его:
— Ну же, ответьте ей, мэр. Иначе вам снова придется навестить Профессора.
Нэш пошевелился, провел рукой по губам, словно хотел расслышать слова прежде, чем они сорвутся с языка, и, наконец, выдавил из себя:
— Да, дочка, так надо.
— Эта гадость на вкус, как дохлые крысы! — возмутилась Берри, картинно сморщившись.
— Пей, — повторил Файрбоу.
Она выпила жидкость и зажмурилась от послевкусия. Это был седьмой день успеха из девяти минувших.
В первый день, когда Файрбоу принес лекарство, Берри капризно все выплюнула. На следующий день она поступила так же, и тогда не выдержавший этого Нэш вскочил со своего места, выхватил у доктора бутыль с противоядием и швырнул его в камин. За эту выходку Мэтью готов был собственноручно убить Нэша, но вместо того отправился к Профессору Фэллу и холодно доложил ему о случившемся. Профессор не преминул вызвать Нэша к себе домой, и тот вернулся побледневшим и присмиревшим.
На следующий день Файрбоу воспользовался воронкой, и свежеприготовленное противоядие — по крайней мере, большая его часть — все же попала Берри в горло. Нэш больше не сопротивлялся. В тот день его жена Памела решилась присутствовать при процедуре и, видя, как Файрбоу мучает ее «дочь», зашлась безутешными рыданиями в дальнем углу комнаты. Нэш подошел к ней и попытался утешить ее, но его старания не принесли особых успехов.
По возвращении в больницу после первой более-менее успешной попытки дать Берри лекарство Мэтью решил спросить Файрбоу, не лучше ли будет выделить его пациентке койку в больнице. Он был уверен, что Берри стоит находиться как можно дальше от Нэшей, ведь все время между приемами лекарства они будут стараться убедить ее, что она — их дочь, а ее разум оставался слишком восприимчивым к их уловкам. Файрбоу ответил, что лучше не перемещать Берри из дома, ставшего ей привычным, так как это лишь станет дополнительным стрессом — ведь пока она и сама верит, что является дочерью мэра.
— Почему вы в этом так уверены? — возмутился Мэтью.
— Я лишь основываюсь на опыте, приобретенном в больнице Хайклиффа.
— В лечебнице для умалишенных, — напомнил Мэтью.
— Да, именно об этом я и говорю. Уход за этой девушкой сейчас не слишком отличается от ухода за безумцами. Так что да, если забрать ее из привычных условий, это окажется для нее травмирующим опытом. Можете мне поверить, — исчерпывающе ответил Файрбоу.
Поразмыслив, Мэтью решил положиться на профессиональное мнение доктора — как и на власть Профессора Фэлла над Нэшами. Иного выхода не было.
Каждую ночь Мэтью просыпался от кошмаров и прислушивался к тишине за окном. Он опасался, что чета Нэш, окончательно обезумев от горя, решит попросту убить Берри, лишь бы не дать какому-то чужаку снова отобрать у них дочь. После этого они смогут покончить и с собой, и на этом все будет кончено.
Каждое утро ровно в девять часов Мэтью ждал доктора у двери дома мэра. Это был первый визит из четырех ежедневных: остальные проходили в три часа дня, в шесть и восемь часов вечера. Если б у Мэтью не было опасения, что ночью Памела Нэш может размозжить ему голову кочергой, он остался бы ночевать на коврике в прихожей в этом треклятом доме. Какое-то время он рассматривал это как реальный вариант, но, в конце концов, передумал.
Когда выдавалось свободное время, Мэтью, считая часы до нового визита к Берри, прогуливался по деревне. Несколько раз он встречал Джулиана и бывал сердечно рад его видеть, однако бывший напарник, похоже, не испытывал к нему взаимной приязни. После всего, через что они прошли, Джулиан Девейн решил вновь окружить себя аурой плохого человека, которому Фэлл платит жалованье. Дела Мэтью, самочувствие Берри, колдовское зеркало — ничто из этого его больше не волновало, и он недвусмысленно давал это понять. Теперь его основной сферой интересов вновь сделалась лишь его собственная персона.
Мэтью не винил его за это, но не мог подавить собственную печаль. Джулиан прошел с ним через настоящий ад, чтобы привести сюда Файрбоу и книгу, и он был единственным, кто мог понять его сейчас, но отстранился, оставив Мэтью наедине с его тревогами.
И теперь эти тревоги сосредотачивались на лекарстве Файрбоу.
— Если… я хочу сказать… когда Берри поправится, — начал Мэтью, наконец отважившись задать доктору один из мучивших его вопросов, — как это произойдет? Я имею в виду, в чем это проявится? Это будет постепенно или внезапно?
— Хотел бы я знать, — ответил Файрбоу. — Я всего лишь следую описанной формуле, все это для меня в новинку.
— Ненавижу эту гадость, — буркнула Берри, возвращая пустую чашку доктору. — Отец? Сколько еще я должна ее пить?
— Ах! — Файрбоу улыбнулся ей. — И как долго, по-вашему, вы ее пьете?
— С позавчера, — ответила она. — Да, полагаю, что так. — Ее глаза, все еще напоминавшие темные провалы на напудренном лице, посмотрели мимо Файрбоу на Мэтью. — А вы, что, никогда не разговариваете?
