— Бисквит? — спросил он Богена, протягивая ему пакет.
Боген взял один и тут же почти целиком засунул его в рот, интенсивно задвигав челюстями.
Мэтью откупорил флягу и сделал глоток.
Да, это была вода.
Он выпил еще немного, чувствуя, как учащается пульс.
Лошади шли ровно, хотя и не быстро, и в понукании явно не нуждались. Как далеко они уже от дома? Трудно было сказать, но…
— Дай воды, — скомандовал Боген, протянув руку. Крошки от бисквита посыпались у него изо рта.
Мэтью протянул ему флягу.
Сейчас или никогда.
Когда Боген поднес флягу к губам и слегка откинул голову назад, Мэтью глубоко вздохнул. Он ухватился руками за край сиденья, чтобы обрести опору, и обеими ногами пихнул флягу прямо промеж зубов телохранителя.
Глава двадцать третья
Может, дело было в прочности сапог из слоновьей кожи.
Может, дело было в почти зверином отчаянии. А может, в простом страхе.
Как бы то ни было, сила двойного удара Мэтью по фляге, когда Боген поднес ее ко рту, сломала телохранителю зубы и вогнала флягу глубоко ему в рот. Пока фляга падала, голова Богена запрокинулась назад и с треском врезалась в стену кареты. Мэтью пронзила мысль, что возницы наверняка это слышали… но затем все его внимание снова переключилось на Богена, который с ошалевшим взглядом вдруг выпрямился и потянулся за пистолетом.
Мэтью схватился за ствол, стараясь помешать выстрелу. Он был готов до последнего бороться за жизнь. Боген издал жуткий хрипящий звук, но с его губ не сорвалось ни слова, лишь хлынула красная пена.
Твердый кулак ударил Мэтью в левое плечо и едва не сломал ему ключицу, но тяжелая шуба из шкуры белого медведя приняла на себя большую часть его разрушительной силы. Второй удар, поразивший Мэтью в челюсть, заставил разноцветные звездочки заплясать у него перед глазами. Однако Мэтью упорно держался за пистолет Богена, словно цепкая кобра, по-змеиному раскачиваясь из стороны в сторону и готовясь совершить бросок. Пистолет тоже раскачивался, и Боген безуспешно нашаривал пальцем спусковой крючок, чтобы из телохранителя превратиться в убийцу.
Это был ближний бой, учитывая сковывающее их пространство салона кареты. Боген нанес удар в челюсть Мэтью снизу и отбросил его голову с такой силой, что весь череп молодого решателя проблем пронзили копья боли. Однако Мэтью сумел развернуться и ударить Богена локтем в лицо. Пистолет упал на пол. Мэтью рванул к нему, но Боген взял его шею в удушающий захват. Все время схватки он и сам продолжал лихорадочно хватать ртом воздух, будто некая призрачная сила душила его.
Мэтью попытался ударить Богена локтем в ребра, но это не помогло. Он ударил снова, но угодил в пустоту. Яростным движением ноги он оттолкнулся от сидения напротив, опрокинув и себя, и телохранителя на спину.
— Что у вас там происходит? — услышал Мэтью крик одного из возниц, приглушенный ветром. Боген протянул руку, чтобы открыть раздвижное смотровое окно между возницами и салоном, но его рука остановилась, когда Мэтью свирепо ударил его по лицу — сначала один раз, затем еще два для верности.
Весь в крови, Боген с неукротимой злостью обрушился на Мэтью и повалил его на пол. Его руки обхватили горло жертвы и начали сжиматься, словно тиски. Мэтью лупил Богена по бокам, но это было все равно, что колотить по твердому камню.
Вдруг смотровое окно отъехало в сторону. До Мэтью снова донесся голос возницы:
— Твою мать, они там дерутся! — закричал один из мужчин. — Останавливай!
Боген продолжал душить Мэтью, который уже чувствовал яростную пульсацию крови у себя в висках. Жизненные силы покидали его. Мэтью поднял руку и попытался толкнуть Богена в грудь, но снова будто врезался в каменную стену.
Затем хрипение Богена превратилось в булькающий звук, его руки внезапно отпустили горло Мэтью, чтобы схватить свое собственное. Его маленькие «поросячьи» глаза налились кровью, на губах выступила красная пена. Он начал биться в безумном припадке: молотил воздух и царапал свое горло. Даже сквозь туман собственной боли Мэтью понял, что Боген задыхается из-за выбитых зубов — скорее всего, они повредили ему трахею.
Экипаж остановился. Через несколько секунд один или даже оба возницы предстанут перед ним, и один из них наверняка будет держать в руках мушкет.
Мэтью нашел пистолет, пока Боген катался между сидениями, задыхаясь, словно рыба, выброшенная на сушу. Стоило Мэтью поднять оружие, как дверь справа от него распахнулась.
Он направил пистолет прямо в лица двух мужчин, удерживая на прицеле того, который и вправду держал в руке мушкет, но еще не успел прицелиться.
— Брось! — скомандовал Мэтью.
То ли свирепость его выкрика, то ли текущая из его носа кровь, то ли нечто иное заставило возниц немедленно исполнить приказание. Мушкет рухнул в снег.
— Не стреляйте, сэр, — попросил второй возница, поднимая руки. Он бросил быстрый взгляд на задыхающегося Богена, а затем добавил: — Я простой наемник, меня не интересуют ваши дела.
— Отойдите назад. И оба заложите руки за голову. — Когда они снова повиновались, Мэтью вышел из кареты, спустившись по маленьким деревянным ступенькам, которые выдвинул один из возниц. Мэтью держал пистолет, направив его на точку между ними. Если б они только знали, как плохо он себя чувствовал, то не стали бы так с ним осторожничать. Даже с такого расстояния он мог промахнуться. К тому же, пуля могла поразить только одного человека, и будь они преданными псами, положение было бы не столь для него выгодным. Однако, похоже, ни один из них не хотел получить пулю ради вице-адмирала. И уж точно не горел желанием получать ее ради Богена.
Где же они находятся? Мэтью попытался сориентироваться. Слабый пурпурный румянец рассвета начал окрашивать темноту облаков. Сквозь падающий снег Мэтью увидел, что они все еще на Эндсли-Парк-Роуд, хотя освещенные окна особняка горели, по меньшей мере, в ста ярдах отсюда.
Был ли привратник все еще на посту? Видел ли он, как остановился экипаж? Возможно, он зашел в дом, чтобы обогреться, после того, как экипаж отъехал?
Мэтью решил, что ему не резон сейчас беспокоиться об этом. Ему нужно было двигаться — и двигаться быстро, пока сборище убийц, ничего не подозревая, продолжало свое пиршество.
— Вы оба, бегите отсюда, — скомандовал Мэтью. Он держал пистолет настолько ровно и устойчиво, насколько позволяла бьющая его тело дрожь. Свободной рукой он указал в направлении, противоположном тому, где находился дом Лэша. — В ту сторону. Если увижу хоть кого-нибудь из вас снова, клянусь Богом, что выстрелю, не задумываясь. И зарубите на носу, что буду стрелять на поражение.
Возницы, может, и опасались гнева Самсона Лэша, но Лэша сейчас здесь не было, а Мэтью Корбетт был, и его гнева они опасались гораздо больше. Особенно в этот момент, когда он целился в них с горящими от безумия глазами, плевался кровью и говорил хрипло, как мог бы говорить только истинно плохой человек.
