Какая религия, какое общество не мечтали бы похвалиться такими достижениями? Прейгер и Телушкин снова и снова делают акцент на том, что добродетели иудаизма присущи религии, а не людям. Ассимилированные евреи быстро становились жертвой пороков окружающего общества. Такая интерпретация полностью согласуется с моим пониманием религии с точки зрения многоуровневого отбора. Чтобы действовать адаптивно, группам нужна строгая этическая система, а иудаизм предлагает исключительно суровую систему моральных норм.
Сотрудничеством внутри групп легко восхититься, но стоит подумать о межгрупповых контактах – и то же самое сотрудничество становится нравственно двусмысленным. Мы уже отмечали, что Танах порой наставлял евреев проявлять к чужакам уважение, но в то же время использовать свое сотрудничество как оружие против других групп. Сохранились ли эти двойные стандарты во время рассеяния? И что по этому вопросу скажет теория многоуровневого отбора?
Одно из достоинств этой теории в том, что она применяет единые принципы ко всем уровням биологической иерархии. Сам по себе внутригрупповой отбор создает мир без морали, в котором индивиды просто используют друг друга с целью повышения своей относительной приспособленности до максимального уровня. Групповой отбор создает мир, где мораль действует внутри групп, но никоим образом не касается области межгрупповых взаимодействий: они остаются такими же инструментальными, как и внутригрупповые взаимодействия в отсутствие группового отбора. В принципе, этическое поведение, проявленное в отношениях групп друг к другу, может стать итогом эволюции, но только если иерархия расширится настолько, что будет включать в себя группы групп. И возможность этого не так уж надумана, как может показаться. Вспомним: если парадигма основных эволюционных переходов форм жизни верна, то индивидуальные организмы уже представляют собой группы – и при этом входят в другие группы, которые, в свою очередь, тоже пребывают в составе групп. Обратимся к истории – и мы, возможно, увидим не полное отсутствие нравственного поведения на межгрупповом уровне, а его зачатки между группами, которые бьются с противостоящими силами. Но даже так следует ожидать, что эксплуатация более откровенно проявится между группами, а не внутри самих групп. Группы евреев становились жертвами эксплуатации гораздо чаще, чем эксплуатировали сами, но и они нередко относились к членам других групп как к исполнителям своей воли. Двойные стандарты иудаизма после рассеяния евреев за пределы Палестины никуда не исчезли: впрочем, возможностей для их проявления было немного. Признание этого факта – не проявление антисемитизма, а лишь подтверждение феномена мышления «мы и они», универсальность которого давно установлена теорией социальной идентичности.
Было бы упрощением рассматривать историю евреев как борьбу за выживание вечно гонимого народа среди врагов. Группы евреев выживали и даже благоденствовали благодаря особым видам деятельности и отношений с различными элементами народов, среди которых жили. Актуарий сказал бы, что периоды процветания были нужны для уравновешивания периодов катастрофического упадка, приходящих, когда начинались гонения.
У евреев был общий шаблон: создание альянса с какой-то частью нееврейского общества для эксплуатации другой его части. Обычно в роли первой выступала правящая элита, а эксплуатировали, скажем, крестьян. Правящая элита, далекая от антисемитизма, даже пыталась защищать евреев от недовольного населения страны. Этот тип отношений показал Иосиф в библейском повествовании о его пребывании в Египте.
Иосиф вступается перед фараоном за свою семью: «И поселил Иосиф отца своего и братьев своих, и дал им владение в земле Египетской, в лучшей части земли…» (Быт 47:11). Вместе с тем рассказ выделяет роль Иосифа в угнетении египтян от имени фараона. Иосиф продает зерно египтянам во время голода, пока у тех не остается денег, затем требует от египтян отдать свой скот в обмен на еду, а потом – и их земельные наделы. «И досталась земля фараону. И народ сделал он рабами от одного конца Египта до другого» (Быт 47:20–21). При этом в отношении израильтян библейский стих продолжает: «И жил Израиль в земле Египетской, в земле Гесем, и владели они ею, и плодились, и весьма умножились» (MacDonald 1994, 114).
Мы не знаем, основан ли этот рассказ на фактах, но похожие альянсы с правящими классами существовали на протяжении всей еврейской истории. Кац (Katz 1961, 55) описывает ситуацию в Европе, охватывая период с XVI века по конец XVIII столетия: «Так как общество евреев было отделено от других классов и в религиозном, и в социальном аспектах, его отношение к этим классам могло быть только инструментальным… Неевреи не боялись того, что евреи могут принять чью-либо сторону в борьбе между правителями и подданными, тянувшими экономическое ярмо политических привилегий власти». Статус еврея как чужака был преимуществом – в той мере, в какой это касалось властей. С нравственной точки зрения, более широкой, картина удручает, но именно этого и следовало ожидать от мира межгрупповых взаимодействий, по большей части аморального.
Многие еврейские законы установили экономические двойные стандарты с той же ясностью, с какой Танах предписал воинственное отношение к чужакам. Ниже приведен пример из книги Маймонида «Мишне Тора» (книга 13 «Законы», раздел «Законы денежных ссуд», гл. 5:1):
Допустимо занимать у язычника или у иноземца, живущего у еврея, и давать им в рост. Поскольку записано: а брату твоему не отдавай в рост (Втор 23:20). Брату – запрещено, остальному миру – можно. На самом деле это утвердительная заповедь – давать деньги в рост язычнику. Ибо записано: иноземцу отдавай в рост.
Возьмем другой пример, из времен не столь отдаленных. Дабы избежать потери «денег Израиля» (Katz 1961, 61), евреям-ашкеназам запрещалось назначать более низкую цену по сравнению с ценами других евреев, пользовавшихся привилегиями, или вступать в борьбу с еврейскими монополиями, владевшими ресурсами неевреев. Я не хочу сказать, будто в дни рассеяния еврейские общины неизбежно относились к тем, кто входил в другие группы, просто как к орудиям своей воли. По сути, способность евреев действовать как единое целое, скорее всего, позволяла им поддерживать репутацию в межгрупповом сотрудничестве более успешно, нежели другим группам – ведь группы, не имеющие функционального единства, столь слабо контролируют поведение тех, кто в них входит, что не могут поддерживать репутацию даже при желании. Как бы то ни было, без опасения ошибиться можно утверждать, что еврейские общины в дни рассеяния часто вступали в экономическую межгрупповую конкуренцию, а строгая религия давала им весомое преимущество, которое она дает всегда, когда более сплоченные группы соревнуются с менее сплоченными.
Подводя итог, замечу, что теория многоуровневого отбора позволяет провести всесторонний обзор иудаизма как религии, которая существовала в форме в высшей степени замкнутых групп, и группы эти, овладев той силой, какую давало сотрудничество, преуспели почти во всех сферах, где требуется действовать сообща. Сотрудничество охватывает и внутригрупповые взаимодействия, достойные восхищения во всех своих аспектах, и межгрупповые контакты, по сути своей соревновательные – и тем самым предосудительные для тех, кто входит в другие группы. В межгрупповых отношениях могут проявляться зачатки морального поведения, но преимущественно в них господствует эксплуатация со всех сторон. Некорректно говорить, что антисемитизм – это реакция на нечестные действия евреев, поскольку такое утверждение подразумевает, будто антисемитские группы с полным правом выступают как нравственный эталон. Многоуровневый отбор предсказывает – а история демонстрирует, – что евреев могли эксплуатировать вне зависимости от того, насколько образцово те вели себя по отношению к другим группам, поскольку группы – это не исполнители нравственных действий, если для этого не выполняются особые условия. После рассеяния евреев за пределы Палестины в истории иудаизма были периоды роста, источником для которого становилось сотрудничество, и спадов, вызванных притеснениями в великом множестве их форм – от искусственного сокращения экономических возможностей до принудительной ассимиляции, изгнания и геноцида
[49].
