— И поэтому, — с улыбкой произнес священник, — ему нужен полицейский, чтобы выполнять обязанности горничной, поскольку горничная отказалась выполнять обязанности полицейского.
— Я тоже счел это довольно странным, — согласился врач, — но не могу взять на себя ответственность категорически отказать, не попытавшись найти компромисс. И отыскать его прошу именно вас.
— Очень хорошо, — без обиняков сказал отец Браун. — Если хотите, я отправлюсь к нему.
Холмистые окрестности города прочно сковал мороз, небо было ясным и холодным, как сталь, разве что на северо-востоке начинали собираться окруженные мертвенно-бледным сиянием тучи. На фоне этих темных и несколько зловещих пятен белел стоящий на холме дом с короткой колоннадой на фасаде в классическом стиле. Сквозь пологую лощину к дому вела извилистая дорога, терявшаяся в густом темном кустарнике. У самого края кустов воздух, казалось, стал холоднее, будто бы отец Браун приблизился к ледяному дворцу или к Северному полюсу. Однако священник был человеком в высшей степени трезвомыслящим и рассматривал подобные фантазии только как фантазии. Он лишь бросил взгляд на наползавшую на дом огромную зловещую тучу и весело заметил:
— Скоро снег пойдет.
Сквозь ажурные кованые воротца в итальянском стиле священник вошел в сад, на котором лежала печать явного запустения, свойственная лишь подчиненным ранее строгому порядку местам. Мороз припудрил темно-зеленые ветви серебряным инеем, высокая сорная трава неровной каймой оторачивала цветочные клумбы, а сам дом словно по пояс утопал в густой поросли невысоких кустов. Деревья там были по большей части вечнозеленые и очень выносливые, они казались могучими, но слишком по-северному холодными, чтобы считать окружавшую дом растительность пышной. Ее можно было бы назвать арктическими джунглями. Столь же причудливо и противоречиво в некотором смысле выглядел и сам дом с колоннадой и классическим фасадом, который мог бы выходить на средиземноморский берег, но теперь, похоже, чахнул и блекнул на ветрах с Северного моря. Классические орнаменты лишь подчеркивали контраст. Кариатиды и резные трагические и комические маски взирали с углов здания на серое переплетение садовых дорожек, и лики их казались скованными морозом. Спиральные завитки капителей туго свернулись, будто от холода.
Отец Браун поднялся по заросшим травой ступенькам на просторное крыльцо с высокими колоннами по обеим сторонам и постучал в парадную дверь. Примерно через четыре минуты постучал снова. Затем повернулся спиной к двери и стал терпеливо ждать, глядя на погружающийся в сумерки пейзаж. Тот становился все темнее по мере того, как на него наползала тень от облаков, пришедших с севера. Священник взглянул на чернеющие над ним колонны портика и увидел переливчатый край огромной тучи, проползающей над крышей и нависшей над ней, словно гигантский полог. Этот полог с переливчатой цветной бахромой опускался все ниже и ниже, пока в недавно ясном и бледном зимнем небе не остались лишь серебристые ленточки и обрывки уходящего заката. Отец Браун ждал, но из дома не раздавалось ни звука.
Тогда он быстро спустился по ступенькам и обогнул дом в поисках другого входа. В конце концов он его нашел: боковую дверь в стене. Забарабанил в нее и снова подождал. Затем потянул за ручку и обнаружил, что она заперта изнутри на ключ или засов. Потом двинулся вдоль стены, прикидывая возможные местоположения хозяина и гадая, не забаррикадировался ли этот эксцентричный мистер Эйлмер так крепко, что не слышит даже стука. Или, возможно, он делает это именно сейчас, решив, что стук возвещает о появлении жаждущего мести Стрейка. Вполне вероятно, что уходившие утром слуги оставили открытой всего одну дверь и хозяин ее запер. Однако что бы он ни сделал, вряд ли прислуга в тот момент озаботилась безопасностью жилища. Отец Браун продолжал обходить дом, не очень большой, хотя и немного вычурный, и через несколько минут обнаружил, что сделал полный круг. Секундой позже он заметил то, что так упорно искал. Доходящее до пола двустворчатое окно одной из комнат, снаружи густо увитое плющом, было слегка приотворено, его, несомненно, по случайности забыли закрыть. Шагнув внутрь, священник оказался в большой комнате, обставленной хоть и с удобством, но довольно старомодно. Оттуда с одной стороны шла лестница наверх, а с другой находилась дверь в соседнее помещение. Прямо перед священником оказалась еще одна дверь с красными стеклами, немного безвкусная для современников отца Брауна. Витраж напоминал фигуру в красном облачении. Справа на круглом столике стояло нечто вроде аквариума: огромная стеклянная чаша с зеленоватой водой, где плавали рыбы и всякая мелкая живность. Прямо напротив аквариума располагалась пальма с очень большими зелеными листьями. Все вокруг было таким пыльным, таким закостенело-викторианским, что телефон в полуприкрытой занавеской нише совершенно не вписывался в обстановку.
— Кто там? — с подозрением произнес резкий голос из-за двери с красными стеклами.
— Могу я видеть мистера Эйлмера? — виновато спросил священник.
Дверь распахнулась, и вошел мужчина в зеленом с синим отливом халате. Его растрепанные волосы стояли дыбом, будто он только что встал с постели или постоянно жил в полудреме, однако глаза смотрели живо и настороженно, даже встревоженно. Отец Браун знал, что такое противоречие свойственно людям, которые перестают следить за своей внешностью из-за навязчивых идей или из-за постоянного чувства опасности. Профиль у него был точеный, орлиный, но больше всего бросалась в глаза буйно разросшаяся и неопрятная темно-каштановая борода.
— Я мистер Эйлмер, — произнес он, — но я уже давно не жду гостей.
Что-то в беспокойном взгляде мистера Эйлмера побудило священника перейти сразу к делу. Если у хозяина мания преследования, то он вряд ли обидится или возмутится.
— Не возьму в толк, — мягко начал отец Браун, — верно ли, что вы никогда не ждете гостей.
— Вы правы, — ровным голосом ответил хозяин. — Я всегда жду лишь одного гостя. И он может оказаться последним.
— Надеюсь, что нет, — отозвался отец Браун. — Во всяком случае, я счастлив думать, что не очень на него похож.
Мистер Эйлмер затрясся от злобного смеха.
— Разумеется, не похожи, — сказал он.
— Мистер Эйлмер, — напрямик начал отец Браун, — прошу прощения за свою смелость, но мои друзья сообщили мне о ваших трудностях и попросили разузнать, не могу ли я что-либо для вас сделать. По правде говоря, у меня есть небольшой опыт в подобных делах.
— Дел, подобных этому, не было и не будет, — ответил Эйлмер.
— Вы хотите сказать, — заметил отец Браун, — что трагические смерти, постигшие ваше несчастное семейство, не случайны?
— Я хочу сказать, что это убийства, причем не какие-то там заурядные, — ответил хозяин. — Тот, кто преследует нас до самой смерти, есть пес сатанинский, и вся сила его — от преисподней.
— У всякого зла — один корень, — серьезным тоном произнес отец Браун. — Но откуда вы знаете, что это были не простые убийства?
Вместо ответа Эйлмер жестом пригласил гостя присесть, затем сам медленно опустился на стул, нахмурился и сложил руки на коленях. Когда он поднял глаза, лицо его сделалось мягче и задумчивее, а голос звучал дружелюбно и ровно.
