На самом деле Клэй не думал о постановке «Пиратов Пензанса», которую видел летом между шестым и седьмым классами, хотя он и запомнил то лето как золотой, временный сезон, в котором он все еще был любимым ребенком своей матери. Но должно быть, он все же о чем-то думал, потому что в какой-то момент повернул и проехал какое-то расстояние – он считал, что расстояние и объем на глаз оценить невозможно – и осознал, что хотя он определенно был на дороге: более серьезной, двухполосной дороге, такой дороге, которую узнает и назовет навигатор – он не мог быть уверен, полностью уверен, что это та самая дорога, которая была ему нужна. Конечно же, в блокноте Аманды были записаны инструкции, но блокнот Аманды был дома, в сумочке Аманды от Vuitton. Во всяком случае, способность проложить маршрут к одному пункту назначения, а потом просто повернуть обратно было устаревшим искусством. Как опускать стекла машины с помощью крутящейся ручки. Человеческий прогресс. Клэй потерялся.
Все было очень зеленым. Зацепиться было не за что. Деревья. Поле. Проблеск крыши и обещание какой-то постройки, но он не мог понять, был ли это сарай или дом. Дорога свернула, а потом он оказался где-то еще: там было еще одно поле, еще деревья и еще один кусок крыши сарая или дома, и Клэй подумал о тех старых мультфильмах, которые закольцовывали фон, чтобы создать иллюзию движения. Невозможно было решить, что разумнее – остановить машину и отступить или продвигаться вперед, как если бы он понимал, куда едет.
Он даже не знал, как долго едет, и узнает ли поворот обратно на дорогу, которая вела к гравийной дорожке до дома, где ждала его семья. Он не знал, была ли эта дорога обозначена знаком и что на нем говорилось. Может быть, ему следовало обратить на это более пристальное внимание, возможно, ему следовало воспринять это дело более серьезно.
Звук ветра и его ощущение на лице отвлекали. Клэй немного замедлил машину и поднял стекла, затем стал нажимать на центральную панель, пока не ожил кондиционер. Он продолжал ехать прямо, но это было не совсем правильно, так как дорога петляла и извивалась, и возможно, он сделал полный круг, и поэтому деревья и случайные постройки выглядели такими знакомыми: это были те же самые деревья и постройки. Он нашел кусок жевательной резинки и положил ее в рот. Ладно.
Других машин не было, и он не знал, странно это или нет. Во всяком случае, дорога была без знаков остановки. Местные планировщики доверяли жителям. Он притормозил на пыльной обочине, развернул машину и двинулся в том направлении, откуда приехал. Теперь ничто не выглядело знакомым, хотя он только что тут проезжал. Все было вывернуто задом наперед, и он заметил кое-что на левой стороне дороги, чего не замечал, когда ехал по правой стороне: самодельную вывеску с надписью «Фермы МакКиннон», одинокую лошадь, стоявшую в поле, останки сгоревшего здания. Он поехал дальше, а затем притормозил, потому что почувствовал, что должен быть недалеко от поворота обратно к дому. Но он туда не свернет, он поедет в противоположном направлении, где его ждет город.
Справа от него была дорога, и когда он проезжал мимо, он повернулся, чтобы бросить на нее взгляд, но это была не та дорога, что вела к дому. На той дороге стояла маленькая раскрашенная палатка, в которой можно было купить дюжину яиц за пять долларов. Он ускорился и поехал дальше. Еще один поворот, но опять же без разрисованной палатки. Затем он задумался, не поворачивал ли дважды, чтобы добраться до дороги, на которой оказался сейчас, и поискал ориентир, которого не было. Клэй достал телефон, хотя знал, что нельзя смотреть в телефон за рулем, и удивился, что тот не работал. Потом он вспомнил, что, конечно же, телефон не работал и что в этом и была его настоящая цель, а не в ледяной коле. Он уехал, чтобы показать всем, что он мужчина и у него все под контролем, а теперь он заблудился и чувствовал себя смешным.
Он бросил телефон на сиденье рядом с собой. Конечно, других машин не было. Эти сельские дороги существовали для удобства горстки людей. День казался странным только потому, что ночь была странной. Он немного запутался, но он найдет дорогу: он уехал не так далеко, что его нужно будет спасать. Он подумал о том, как правительство отправляет вертолеты за антисоциальными чудаками, которые упрямо оставались жить в горах, подверженных пожарам. Люди думали, что огонь – это катастрофа, не понимая, что он был важной частью жизненного цикла леса. Старый сгорал. Новый вырастал. Клэй продолжал вести машину. Что еще ему оставалось делать?
17
СОЛНЦЕ ПОЛЗЛО ПО НЕБУ, КАК И ВСЕГДА. Они приветствовали его, они поклонялись ему. Покалывание на коже было похоже на наказание. Пот казался добродетелью. Чашки собраны на столе. Полотенца использованы и заброшены. Вздохи и маневры в сторону разговора. Всплеск воды, звук открытия и закрытия двери. Стояла такая жара, что ее почти можно было услышать, а что еще делать в такую жару, как не плавать?
Аманда втирала свежую порцию солнцезащитного крема в грудь, ощущая собственную плоть, вязкую и волокнистую под кожей. Это была какая-то импровизация. Кто-то выкрикнул сценарий из тени аудитории. Он не имел смысла, но ей велели играть, словно смысл был. Клэй уехал в город. А она вот чем занималась. Ей вспомнился фильм, в котором мужчина притворялся перед сыном, что жизнь под властью нацистов нормальна, даже красива. Кое-что из этого теперь, когда она подумала об этом, казалось пророческим. Можно до многого допритворяться.
Рут сказала детям, что в гараже есть надувные игрушки для бассейна. Они вернулись с маленькими сдувшимися пластмассовыми штуками в стиле Ольденбурга
[25]. Арчи приложил небольшой ком к губам (он должен был выглядеть как надкусанный пончик с посыпкой), усилие выдоха обнажало филигрань его ребер.
Как же несправедливо, насколько Арчи был ловчее. Три года преимущества. Роуз не могла сделать ни единого выдоха в клапан своего матраса, который оказался обычным круглым плотом, но выглядел удобным. Это раздражало. Арчи был уже по большей части взрослым, а она застряла, оставаясь самой собой.
– Я его надую, дорогая. – Аманда поместила сдувшийся матрас между ног и, присев на край деревянного шезлонга, придала ему форму.
– Мне больше нравится тот, который пончик. – Все шло не так, как хотелось Роуз, и она не могла удержаться и не отметить это.
– Тормозишь, тупица. – Арчи бросил свой круг на поверхность бассейна. Оттолкнулся от трамплина и приземлился на пончик только половиной тела, словно так было задумано. Его не волновали протесты сестры, он давно научился игнорировать большинство вещей, которые она говорила.
– А тот, который плот, удобнее. – Роуз была из тех простых, пухлых девочек, которых Рут не могла не жалеть. Рут подумала, что Арчи так похож на любого из парней, что болтались по коридорам ее школы, убежденные в своем очаровании. Возможно, это в сыновьях взращивают матери. Она беспокоилась за своих внуков – у них было две матери, а значит, и опекать/допекать их будут вдвойне.
