Четвёртой проблемой были эйнхерии, доблестно павшие воины, составляющие дружину бога Одина. Днём эйнхерии сражались, а ночью их раны затягивались и они пировали. Иногда ночью сражались, а днём пировали. Порой, когда было чем, пировали сутки напролёт и не сражались вообще. Эйнхерии уступали по силе и вампалам, и хримтурсам, но их было очень много и они были совсем без тормозов. После того как эйнхерии разнесли в клочья район Коптево, а потом, перекочевав на ВВЦ, разнесли и его, госмаги сильно призадумались и включили их в один список с хримтурсами и вампалами.
Выселенных альраунов, а также эйнхериев, хримтурсов и вампалов нужно было куда-то девать. И так возник этот красный многоэтажный дом на Большой Черкизовской. На выбор госмагов повлияло то, что дом имел сглаженную форму без выраженных углов. Такая форма лучше удерживала пространственные карманы, что позволяло экономить строительную магию. И вот на месте обычного дома, возник ещё один, параллельный, населённый альраунами, хримтурсами, вампалами и эйнхериями.
Кроме того, в тот же дом, вытянув его на невидимых снаружи дополнительных десять этажей, поселили прекрасных дев-кешалий, дочерей царя туманов из цыганского фольклора, и сильфов – духов воздуха со стрекозиными крыльями, одну из промежуточных форм элементалей. Сильфы отличались проказливостью, да и кешалии попали в цыганский фольклор не за красивые глаза.
Уже после того как вся эта громадная рать въехала в дом, выяснилось, что не всё было так просто. Красный дом и сам по себе содержал магию. В чём она заключалась, никто определить не мог. То ли кирпич, из которого он был построен, был сформован из вербилкинской глины, помнившей ещё первомир, то ли маг-прораб, влюбившийся в кешалию, увёл на сторону часть выделенной ему на строительство магии – но дом на Большой Черкизовской дал протечку, причём совсем не водопроводную.
Произошло причудливое искривление пространства. Альрауны вопили как резаные, а уж про кешалий и говорить нечего. «Цыганский фольклор», как говорил Филат, и сам бывший внуком цыгана. Ночью сказочные существа бродили по человеческим квартирам и хлопали дверцами холодильников. Причём в холодильниках попадались порой молодые хримтурсы, пришедшие туда погреться.
Филат эффектно вывел Еву из-за гаражей, примыкающих к ответвлению железной дороги, и сразу же, возникнув из ниоткуда, Еве открылся дом, в котором снимал квартиру её папа. Прежде она была здесь только один раз и запомнила, что в лифте пахло супом, а в коридоре у папы висел хозяйский календарь с парусниками. По поводу того, чтобы снять этот календарь, её обстоятельный папа давно совещался с не менее занудливой хозяйкой квартиры.
– С виду просто дом! – сказала Ева, разглядывая его рыжевато-жёлто-красные, солнцем и дождём облизанные бока.
– Просто дом, якорный бабай? – разочарованно протянул Филат. – Погоди, да ты как смотришь? Коснись мизинцами земли, чтобы песчинки пристали… Так… А теперь растяни чуть-чуть глаза по краям. Ну не глаза, конечно! Края век!
Ева растянула края век. Ей открылся громадный, на добрых тридцать этажей уходящий в небо дом, который был выше рыжего дома минимум раза в полтора. Этот новый дом был гораздо живописнее и отчасти походил на замок. На подоконниках сидели ярко одетые девушки и расчёсывали волосы. У многих волосы были такой длины, что, начинаясь этаже на третьем, касались асфальта и стелились по нему молочной белой дымкой, похожей на туман. У всех девушек волосы были разного цвета – русые, рыжие, золотые, тёмные.
– Дочери царя туманов… И да… если ты об этом подумала… Златовласка – кешалия. В сказках ничего не возникает просто так. Человеческая фантазия всегда упирается во что-то реально существующее. Драконы там и всё такое прочее… вроде бы их нет – но они же есть! – сказал стожар. – И ещё важный момент, ясельный хмырь! Не слушай пения кешалий и не смотри на их танцы! Осторожно! У них ритмическая магия и магия движений. Короче, будешь за танцами кешалий наблюдать – останешься без рыжья и без котошмеля!
Ева опасливо покосилась на кешалий и для большей надёжности прикрыла котошмеля ладонью. Филат продолжал озираться.
– Как насчёт того, чтобы обойти вон там? – предложил он. – А то у подъезда народ развлекается. Зашибут ещё ненароком!
У входа в подъезд два вампала били хримтурса, от которого во все стороны летели ледяные сосульки. На помощь своим подбежали ещё три хримтурса и стали теснить вампалов. Альрауны, наблюдавшие за схваткой из окон, завопили. Подбежали ещё два вампала. В воздухе прозрачнокрылыми стрекозами замелькали сильфы.
Эйнхерии не остались в стороне и десятками посыпались из всех окон первого этажа. Мгновенно построившись стеной и сомкнув щиты, они надвинулись на вампалов и хримтурсов и пустили в ход топоры. Временами хримтурсы и вампалы выхватывали из кучи то одного, то другого замешкавшегося эйнхерия и швыряли его через полтора квартала в сторону метро «Черкизовская», пытаясь попасть в ворота стадиона «Локомотив».
Перед Филатом и Евой выскочили два разгорячённых вампала. У одного в руке был столбик от дорожного знака, вырванный вместе с куском асфальта. Стожар схватил Еву за руку, удерживая её на месте.
– Доброго утра, джентльмены! Бобра вам, бабла и позитивчика! – низко кланяясь, поздоровался он. – А мы тут с сестрой козу потеряли! Вы ее, случайно, не видели?
Момент был напряжённый. Ева ощутила, что их жизнь висит на волоске. Вампалы застыли, что-то соображая, а потом того, что справа, сшиб куском льда хримтурс, а левый издал грозный клич и, размахивая столбиком, ринулся на него.
– При чём тут коза? – прошептала Ева.
– Без козы никак. Вампалы не могут удержать в голове сразу две мысли… Первая их мысль была: не прибить ли нас, а я переключил их на козу… Ну-ка пригнись! – Стожар присел. Над его головой пролетел расколотый щит неосторожного эйнхерия вместе с вцепившейся в него рукой хозяина. – Да, тут, похоже, надолго заварилось! Давай через эту дверку! Лучше мы по лесенке пойдём. Зачем нам лифт? Чтобы встретить там ещё парочку хримтурсов? И веки больше не растягивай! Меньше видишь – крепче спишь!
Ева перестала растягивать края век, и дом стал самым обычным. Порыжел, выцвел, приобрёл дождевые подтёки. Появились округлые захламлённые лоджии, окна с цветами, детские вещички, сохнущие на верёвках.
По лестнице первым поднимался стожар. Проверял, нет ли защитной магии, и кое-где её обнаруживал.
– Разве это магия? Таксибешно сделано! Хоть бы подновили! Вот тут хвост болтается… А на стыках что? Это заклинание для дерева, а он, якорный бабай, им бетон зашпаклевал! А вот тут два заклинания в конфликт вошли! Если видишь магию воды, не лепи на неё магию огня, криворучка! – Спохватившись, стожар оглянулся на Еву. – Ты меня не слушай! Маги вечно друг к другу придираются. Возьми тех же строителей и послушай, что они друг про друга говорят. По факту же просто у каждого свой подход и каждый работу другого на себя примеряет.
На стенах подъезда было много надписей. Некоторые человеческие, в стиле «От печали и тоски я протёр свои носки» или «Космос рухнул». Временами из-под надписей пробивались рунные узоры и мерцающие буквы. Попадались и явные магические шалости. В одном месте был нарисован мудрёный значок, а вокруг него по кругу написано: «Читай меня меня читай!» Ева стала читать по кругу, и её зациклило. Она читала бы бесконечно, если бы Филат не закрыл ей ладонями глаза.
