— Ну не мгновенно, — улыбнулся контрразведчик, внутри жутко завидуя коллеге.
— Не телепортация, да — кивнул Дизариус, — но и я не архимаг, с моими силёнками, максимум на десяток вёрст прыгнуть могу, а потом полдня силы восстанавливать. А здесь даже не устал. На нужную высоту вышел, тумблером удержания курса и высоты щёлкнул и всё, сиди в кресле, отдыхай, пока маголёт сам версты одну за другой пожирает.
— Эх, — вздохнул Игнациус, перегнулся через подоконник, вглядываясь в отблёскивающе металлом яйцо, — а как оно хоть работает?
— На магической тяге, — рассмеялся Дизариус, — а если серьёзно, то мне пытались объяснить, но больно уж замудрёно для моих стариковских мозгов. Правильно Сергей Юрьевич молодёжь обучает, у них мозг молодой, легко новое впитывает.
— Так, руками не лапать! — снова выглянув в окно, заорал он на чрезмерно осмелевших легионеров, затем вздохнул и добавил, обращаясь уже к контрразведчику, — ну, перейдём к делам нашим тяжким. Показывай, что у тебя тут.
* * *
— Патруль, один на верблюде, восемь пеших, — передал мне магобинокль один из караульных, медленно задом сползая с верхушки бархана, — около километра.
— Обождём, — подумав, ответил я, — двигаются к нам, от нас?
— Пересекают наш путь слева направо.
— Тогда точно ждём, незачем рисковать.
По территории султаната мы двигались пятый день, и везде сталкивались со следами воцарившей на большей территории страны анархии. Ограбленные и вырезанные до последнего человека караваны, сожжёные и разрушенные посёлки, засыпанные и отравленные колодцы.
Вот последнее мне было совсем непонятно. Отдавало каким-то безумием. Нет в пустыне более ценного, чем вода. А нападавшие, словно обуянные какой-то звериной жестокостью, разрушали всё, до чего можно было дотянуться, будто живя одним днём, руководствуясь фразой, — после нас хоть потоп.
Благо хоть нашим планам это не особо мешало, оснащены были мы в этот поход по последнему слову техники, был у нас и портативный влагоулавливатель, за ночь вытягивающий из воздуха до пяти литров воды.
Вообще конечно, Серёга со своими инженерами развернулся на полную. Да и в целом, став завкафедры и получив в своё полное распоряжение пару сотен растерянных и ищущих новое призвание юношей и девушек, он как-то окрылился, воспрял духом. От нападавшего на него временами уныния не осталось и следа. Он и пить бросил. А когда? Некогда. Ведь столько проектов.
Разбил своих студентов на небольшие группки, а затем начал подкидывать им идеи из нашего мира, с поправкой на маготехническое исполнение. И ведь сработало. Столько новинок в последнее время пошло, что в инквизиции особый отдел создавать пришлось, по оценке изделий на предмет специального и военного применения и допускаемые до гражданского оборота. Там ведь студенты тоже в раж вошли, после первых успехов, такое наизобретали, что пришлось тормозить этих юношей с взором горящим и направлять их деятельность в более спокойное русло.
Кафедру сделали закрытой, обособили от остальных и посадили там отдельного надзирающего инквизитора, чтобы разработки случайно не утекли куда не надо. И даже не к потенциальному противнику, а просто не в те руки, к криминалу или дурным обывателям, коих всегда и везде хватало.
Вот к примеру, наши верблюды. И не верблюды вовсе, а программируемые големы, внешне точно их копирующие. Есть не просят, пить тоже, энергию получают от солнца. Есть встроенный магоаккумулятор, способный поддерживать средний темп хода ещё четыре часа после захода солнца, вполне достаточно, чтобы найти место для привала. Можно и своей магией подпитать, через преобразователь, если она есть, конечно. Но изначально разработка как раз для не магов. В первую очередь легионеров. Правда, их тоже пока мало. Всё пока штучный продукт, ручной работы. Поэтому широта ассортимента есть, а должного количества для массового использования нет и не предвидится в ближайшем будущем.
Глушаков обещал когда-нибудь проблему решить, но на всё нужны время и инженеры.
Дождавшись, когда неизвестные, но явно враждебные индивиды скроются вдали, мы вновь оседлали наших верблюдо-големов и двинулись по направлению к командному центру.
А ещё через день мы вышли к разрушенной деревне, что была в часе ходьбы от дворца моей жены. Когда он ещё существовал, конечно. Теперь на его месте, по рассказам Глушакова, видевшего всё своими глазами, была застеклованная воронка, как после подрыва тактического боеприпаса.
Оглядывая пожжёные магией, зияющие проломами каменные стены, в которые ветром уже успело намести песок, я задумчиво вспоминал как когда-то, два года назад, бывал здесь с Ниике, тогда здесь было полно народу, что при виде госпожи тут же улыбался и кланялся, её тут любили.
Когда-то оживлённую главную улочку этой даже не совсем деревни — посёлка, с парой лавок торговцев, чайханой и небольшим караван-сараем, покрывали волны песка, а о постоялом дворе напоминала только чудом уцелевшая часть задней стены. Похоже здесь оборонялись до последнего, и нападавшие потом ещё долго вымещали злость на ни в чём не повинном строении.
— Там кто-то есть, — подъехал ко мне один из караульных, — слева, где дома почти целые остались, засекли движение.
Говорил он негромко, не поворачивая головы, чтобы не выдать свой интерес и не спугнуть неизвестных.
— Опасность чувствуешь? — переспросил я, тоже не меняя позы, но незаметно коснувшись правой рукой рукояти сабли.
— Нет, — ответил тот, — но лучше проверить.
— Тогда действуй, — дал добро я.
Караульный отъехал назад, к остальным, а затем, внезапно, взметнув копытами песок, четверка братьев парами расходясь в стороны, взяли в клещи подозрительный дом.
Послышался испуганный вскрик, в сторону метнулась закутанная в тёмный балахон фигура, в тщетной попытке сбежать, а затем скрючилась, сжавшись в комок, на песке, когда её обступили со всех сторон готовые к бою инквизиторы.
Подъехав, я спрыгнул с верблюда, продолжая одной рукой держаться за седло, спросил:
— Кто ты, и что здесь делаешь?
Внезапно неизвестный в балахоне вздрогнул, а затем, выпрастав тонкую, явно женскую ладошку, медленно откинул, вернее откинула, так как уже не было сомнений, что это женщина, с лица чадру.
— Господин? — с удивлением и испугом, всё ещё страшась грозных воинов обступивших её, спросила она.
— Гюльчатай?! — с неменьшим удивлением произнёс я, узнавая в той одну из служанок Ниике.
Тут же подошел, протянул руку:
— Не бойся, здесь тебя никто не обидит, даю слово.
Осторожно она оперлась о мою ладонь, поднялась с песка, поспешно накинув чёрную ткань обратно на лицо, склонила голову, тихо произнесла, — спасибо, господин.
Аккуратно поспрошав девицу, я понял, что после моего бегства и до основания уничтоженного дворца, деревня начала хиреть, и народ, по возможности, перебираться в другие места. От былого количества осталась едва треть жителей. Добравшиеся до них через год некроманты, со своим культом, от этой трети оставили половину, а затем когда рухнул и культ, и начался передел собственности, говоря современным языком, те немногие, кто уцелел и не попался бандитам, сбежали в расположенные в полудне пути от сюда пещеры.
