— Да, да, и он тоже с нами, пусть этого не хотел.
— Паш, — внезапно серьёзно и тихо прошептала магесса, — если узнают, что ты помог ему стать верховным чародеем…
Он характерным жестом чиркнула большим пальцем по горлу.
— Он сам, я не помогал, — отмахнулся я, — и не придумывай, инквизиторы не настолько жестоки, как ты их выставляешь.
Элеонора только покачала головой, не желая со мной соглашаться, а затем несколько грубовато спросила:
— Так зачем пришёл?
— Да, — поднял я вверх палец, — точно, я же пришел, чтобы ты помогла мне мою проблему решить.
— Ты нашел, как вернуть дар?
— Ну… как бы да и как бы нет, — вынужден был признаться я.
Откинувшись в кресле, магэсса оглядела меня подозрительно, затем спросила:
— И как это понимать?
— Ну, — я почесал затылок, — фактически, не даёт до конца сформироваться эфирному телу магия кольца, и способ, как на время это влияние убрать, у меня есть.
— Так в чём проблема?
— Проблема в том, что в меня девчонки столько сил закачали, что как только это произойдёт, я взорвусь и уничтожу всё в радиусе ста метров.
— Ну ты… — девушка эмоционально, как заправский боцман, выругалась, а затем уточнила, — это точно? Ты всё проверил, всё же магия проклятий отлична от обычной?
— Иквус проверил, — ответил я, — на своём оборудовании.
— Ему можно верить, — хмуро буркнула та, крепко задумываясь, — верховный чародей — не пустой звук.
— Я смотрю, ты достаточно легко приняла эту новость, — чуть улыбнулся я, — про Севу.
— Мне-то что, — ответила магистерша проклятий, продолжая что-то обдумывать, — это головная боль инквизиции а не моя. Ведьминский ковен и в старой империи старались особо не трогать.
— Ковен? — пришёл мой черёд удивляться, причём, почему-то, мне показалось название смутно знакомым. Внезапно я достаточно чётко вспомнил давний сон, приснившийся мне несколько лет назад ещё в бытность отсидки в инквизиторской тюрьме. Правда там моё больное воображение нарисовало мне статы и перки, а в графе — “отношение фракций”, помимо известных, присутствовал ещё какой-то Конклав ведьм. Неужели сон был в какой-то мере вещим? — точно не Конклав?
Элеонора вскинулась, пристально вглядываясь в меня, затем с лёгкой угрозой спросила:
— Что тебе известно про Конклав?
Но тут во мне проснулась моя инквизиторская сущность и жахнув для острастки антимагическим полем, я, в свою очередь, с нажимом произнёс встречное:
— Нет, это ты мне скажи, что тебе известно про Конклав!
Та посидела с минуту, буравя недобрым взглядом, но наконец сдалась, со вздохом произнесла:
— Ладно, ты, всё-таки, наш, как ни крути, да и инквизитор, к тому же. В общем, есть Ведьминский ковен, это, грубо говоря, вся общность ведьм Империи, всех зарегистрированных ведьм. А конклав, это, — она задумчиво пожевала губами, — это двенадцать самых сильных ведьм. Кто они, никто не знает…
Тот она подняла руку, не давая мне высказать обоснованные сомнения:
— Сразу предупрежу, глава твоего ордена в курсе и, скажем так, у инквизиции с конклавом взаимовыгодный договор. Но болтать об этом не нужно.
— Да понятно, — ответил я, понимая, что тот сон точно был какой-то непростой, — а мной ковен, случаем, не интересовался?
— Интересовался, — подтвердила Элеонора, — когда существовала возможность, что ты станешь аватаром. Как-никак, основная цель конклава всегда была получить своего аватара проклятий.
— Слушай, — я прищурил один глаз, разглядывая девушку, — ты так много знаешь, да и ведьма сильная, ты, случаем, не одна из них?
— Я — нет, — качнула та головой, — пока только кандидат в конклав, как только освободиться одно из двенадцати мест, так да, войду в конклав полноценно.
— А есть кто-нибудь из конклава, кого я знаю?
— Есть, в приемной сидит, — заулыбалась вдруг ехидно магесса.
— Снежанна Дракусовна, что ли?
— Она самая, можешь сам спросить. Между прочим, жена вашего верховного инквизитора.
— Ага, — произнёс я обличительным тоном, — понятно какой договор у конклава с орденом — постельный.
— В том числе, — кивнула Элеонора, — традиция у инквизиторов жениться на ведьмах не на пустом месте возникла.
В этот момент на пороге возникла сама членша тайного ведьминного конклава и пристально оглядела кабинет. Увидев, что мы оба сидим в креслах и просто разговариваем, тут же заулыбалась и произнесла:
— Чувствую, антимагией накрыло, дай думаю посмотрю, что тут у вас происходит.
— Да вот, Снежанна Дракусовна, — спокойно ответил я, — конклав ведьм обсуждаем.
— И давно ты знаешь? — мигом посерьезнела та.
— Честно? — я прищурился, — да вот уже года три как. Во сне название пришло.
— Во сне, говоришь, — бабка почесала бородавку на носу, — нда, удивил. Ну ладно, — движением руки очистив соседнее кресло, ведьма уселась тоже и спросила:
— Так какая тебе нужда в конклаве появилась, что ты о нём сейчас заговорил?
— Про конклав к слову пришлось, у меня к Элеоноре просьба была.
— Какая?
— Помочь вернуть магическую силу.
— Это вернём, — кивнула ведьма, — чай не импотенция.
Захохотала тут же, своей скабрезной шутке.
Дождавшись, когда она успокоится, заново рассказал, теперь уже обеим ведьмам, что у меня нашел Иквус, и какие последствия ожидаются. Шутливое настроение у бабки по мере рассказа пропало, а лицо, потеряв благодушное выражение, заострилось.
— Тьфу, — сплюнула Дракусовна, дослушав рассказ, — девки, не доучатся, а уже дипломированных ведьм из себя строят. Творят что хотят. И ты хороша, — обвиняюще ткнула она пальцем в Элеонору, — не проследила, что твои студентки творят.
— Война была, — начала оправдываться завкафедрой проклятий, но старая ведьма только махнула рукой, цыкнула, прерывая на полуслове.
— Ладно, что теперь. Натворили уже делов. Это же надо, так перекачать резерв.
Поднявшись с кресла, ведьма шустро приблизилась ко мне и стала водить руками над моим тело, что-то внимательно разглядывая. Затем, вздохнула, снова, сплюнула на пол и кивнула Элеоноре, — прав это Иквус, если ничего не сделать, пропадёт мальчик, без вариантов.
Мальчика я воспринял спокойно. Бабке, что так вольготно себя вела в кабинете магистра проклятий, могло спокойно быть и полтысячи лет, раз она одна из двенадцати самых сильных ведьм, куда уж мне, со своими детскими тридцатью восемью.
— Где эти… — Снежанна Дракусовна проглотила вертящееся на языке нецензурное слово, — девки? Зови сюда, разбираться будем.
