Хотя как я могу судить о людях, если в собственных родственниках, которые оставили меня с сыном без средств на существование — я сильно ошибалась…
Грустно улыбнулась своим мыслям…
— Что это? — выдергивает меня из мыслей, непонимающе разглядывая моё запястье на котором задрался рукав джемпера.
А там… Там красовались тёмные синяки от захвата рук мужа…
Господи…
Готова провалиться сквозь землю, и в ту же секунду пытаюсь выдернуть свою руку, но Олег ловко перехватывает вторую и задрав рукав, также осматривает другое запястье…
Выражение его лица в то же мгновение меняется — с открытого и улыбчивого на непроницаемое и жёсткое, а взгляд тяжелеет…
— Скажи мне, что это не то, о чём я подумал…
— Пусти…
— Он что же… Руку на тебя поднимает? — зло ударяет ладонью о стол, выпуская наконец мои руки.
Посетители кафе, за соседними столиками тихо перешептываются, бросая в нашу сторону любопытные взгляды.
— Олег…
— Я ему эти руки переломаю! — не дождавшись от меня вразумительного ответа, Олег резко встаёт и тянется за своим пальто.
Не могу сказать точно, что именно я чувствовала в этот момент, но я не могла допустить, чтобы ситуация вышла из под контроля.
Всё внутри задрожало от страха, представляя, к каким последствиям могла бы привести их встреча, зная решительность Олега и чувство собственничества Сергея. Ни при каких обстоятельствах, Астахов не должен был узнать, как именно я получила все эти увечья на своём теле…
— Олег, пожалуйста давай уйдём вместе? — прошу, останавливая его за руку.
Астахов, который уже метал молнии своим взглядом и тяжело дышал, притормозил взглянув на меня, молча достал бумажник и бросив на стол несколько купюр, потянулся за моим пальто, помогая мне одеться.
После чего, протянул руку, чтобы вытереть с моего лица влажную дорожку слёз и замер…
Чуть наклонившись и проведя ещё раз пальцами по моему лицу, Олег взял меня за подбородок и приглядевшись — побледнел…
— Вот же сука!
Не так быстро сообразив в чем дело, до меня наконец-то доходит, что он стёр часть тонального крема с моего лица и на моих скулах проступили следы от засосов мужа, больше напоминающие сейчас добротные синяки…
— Нет ты знаешь, к чёрту руки, я ему шею блять сверну! — отступив на шаг, резко разворачивается и быстро шагает к выходу.
Не помню как, но с вылетающим от страха сердцем из груди и оглушительным шумом в ушах, я перехватываю Олега на стоянке, который не реагируя на мои мольбы остановиться, пытается открыть машину чтобы уехать понятно в каком направлении…
От отчаяния и растерянности, как-то совладать с ним, я крепко обнимаю его со спины. К моему удивлению, Олег замирает тяжело дыша и стоит неподвижно, потом поворачивается и крепко обнимает в ответ…
Оказавшись в его крепких и тёплых объятиях на холодной стоянке, где отовсюду дул ледяной ветер, от которого он меня старательно пытался закрыть, укутывая в своё распахнутое пальто — я разревелась как маленькая девочка…
Все эти дни я пыталась держаться, но меня не хватило надолго и я практически сразу сломалась…
Господи…
Ну разве готовила меня к такому жизнь? Я же жила слепая в своих воздушных замках, совершенно не замечая, как вокруг жестока жизнь… Слепо полагая, что за своим мужем, я как за каменной стеной…
Тяжёлый переезд, попытка освоится в чужом городе, принятие нового уклада жизни, измена мужа, насилие, предательство семьи и несправедливость, потеря работы в конце концов…
Сколько можно ещё перечислять?!
Меня просто рвало на части, от несправедливости случившегося, от безвозвратной потери того, что ещё неделю назад было мне так дорого…
И больнее всего — досаднее, был тот факт, что мне потребовалось убить почти одиннадцать лет своей жизни, чтобы прозреть…
Казалось, прошла целая вечность и я вздрогнула, когда он заговорил:
— Свет, пойдём в машину, ты вся продрогла…
Мы сели в машину и поехали, я не знала куда мы ехали, я не знала сколько мы ехали — мы ехали в полной тишине, пока не остановились на пустой стоянке городского парка, на центральной площади которой, всё ещё стояла новогодняя ёлка, которую не успели ещё демонтировать после старого нового года.
Она светилась, переливаясь цветными огоньками и мы оба, как заворожённые смотрели на неё, думая каждый о своём…
— С этой площадью у меня связано одно из самых ярких воспоминаний детства, что-то вроде Рождественских Колядков, — прервал вдруг молчание Астахов, всё также не отрывая взгляда от ёлки. — Народу было тьма, песни, пляски, хороводы ну и новогодний фейерверк… Мы тогда с родителями встречали первый совместный новый год в Тамбове, мне было лет восемь… Хорошее было время… Пожалуй одно из самых счастливых… А я так же как и ты не совсем местный, — отвечает улыбнувшись на мой немой вопрос. — Мама москвичка, папа вот тамбовский… Он всегда хотел заниматься строительством — а в Москве своих умельцев хватает, сама понимаешь, везде всё схвачено и бизнес у него не шёл, тогда он решил попытать счастье в родных пенатах и дело выгорело… Строительство домов и дач — у него была одна из самых лучших строительных фирм города… Ну а потом он завёл любовницу — это всё плавно переросло во вторую семью и наша семейная сказка резко закончилась… Матери тяжело очень дались те времена, она его очень любила… — грустно завершает свой рассказ. — А вообще к чёрту! — тянется к бардачку и достаёт оттуда новую пачку сигарет с зажигалкой. — Не возражаешь? — даже в этой ситуации, заботливо интересуется сначала, а потом прикуривает.
— Максим получается брат по второй семье?
— Да… Мы с матерью уехали обратно в Москву к деду, но она после и двух полных лет не прожила, не смогла смириться с уходом отца и если честно я себе когда-то поклялся не возвращаться в этот город, который сломал мою мать… Но как говорится: мы полагаем, а Бог располагает, так ведь? — усмехается, делая глубокий затяг.
Стало очень больно, за его семью, что все так сложилось, печально за всю ту боль, что пришлось пережить ему и его матери.
Невольно задумалась о сыне, неужели мой малыш сейчас также страдает? И если да, то как ему помочь? Сердце больно сжалось…
— Но знаешь Свет, как бы я ненавидел этот чёртов город, я ему благодарен, что забрав у меня одну любимую женщину, я обрёл здесь другую… — произносит глядя в глаза, вдруг развернувшись корпусом ко мне и заложив одну руку на изголовье моего сиденья.
Он был так близко ко мне, что я ощущала тепло его тела, его парфюм, воздух словно вибрировал от эмоций… Таких противоречивых и запутанных…
Сердце пропускает удар и я всё ещё не могу осознать смысл сказанных им слов, таких простых, таких нужных мне и искренних, в этом не было сомнений — так подсказывало сердце…
