Катя тогда, забыв про приближающийся поцелуй, повернулась и встретилась глазами с незнакомым Ромкиным взглядом. Таким… глубоким, внимательным, непонятно строгим, что у Кати что-то замерло в груди, а потом затрепетало и распалило щеки. В секунду стало все равно, что там происходит в любимом фильме, что происходит в ее жизни, что вообще происходит вне Ромкиного взгляда и этого необъяснимого притяжения, в котором никак нельзя отвести взор. И Ромка был так близко, а Катя так прикипела к его теплу, что, наверное, могла бы не вынырнуть сама, если бы экранный охотник не вынудил их обоих вздрогнуть своим возмущенным: «Ну?!» — и Ромка первым не отодвинулся от нее.
— Извини, — без тени раскаяния произнес он, и именно отсутствие этого самого раскаяния неожиданно вдохновило Катю куда сильнее любимого «Чуда».
— Ничего, — повела плечами она, пряча глаза. — Это просто фильм такой… романтичный очень…
Ромка кивнул и, поднявшись, отнес на кухню кружки из-под выпитого кофе. Вернулся не сразу, дав Кате возможность собрать себя, а заодно решить, что пришло время ретироваться. Обдумывать последние события она планировала уже дома, потому что в Ромкиной квартире голова была непривычно пустой, и, куда бы Катя ни кинула взгляд, вспоминала только скептическую Давыдовскую усмешку, ироничные слова или обжигающий взгляд. Нет, кажется, она все же чересчур заигралась и с двумя парнями одновременно ей никак не справиться. Только вот…
— Реферат за мной, — пробормотала она уже у дверей, по-прежнему не поднимая на Ромку глаз и прикрываясь освободившимся блюдом, точно щитом. Ромка кивнул и протянул ей книгу, которую Катя теперь листала с совершенно отрешенным видом и только нежно проводила пальцами по каждой новой странице. Нет, не из-за восхитительного изложения основ матанализа, а из-за того, что совсем недавно эта книжка принадлежала Ромке и он наверняка точно так же рассматривал страницы и забавлялся над комиксами и заключенными в них формулами, а Катя, думая об этом, снова ловила крохи сладкого и такого нужного тепла. Сумасшествие!
И как теперь со всем этим разбираться?
— Катюша! Тут к тебе! — раздался из коридора отцовский голос, и Катя сорвалась с места, почему-то уверенная, что сейчас снова увидит Ромку. И пусть у него не было совсем никакого повода заглядывать к ней в гости, Катя слишком хотела оказаться правой — и ошиблась. В дверях стоял незнакомый парень. В руках он держал пять метровых алых роз.
Изумленная, Катя расписалась в получении, выслушала дежурное поздравление с праздником и, только заперев за курьером дверь, достала из упаковки карточку. И тут же наткнулась на заинтересованный взгляд Строева. В голову пришла шальная мысль.
— Ваши проделки, Константин Витальевич? — спросила она, прикидывая, способен ли папенька на подобную детскую выходку. Однако брови у отца искренне сдвинулись на переносице, и Катя не стала продолжать. Не хватало еще поцапаться с отцом и испортить себе настроение после волшебного Ромкиного гостеприимства. Но не мог же он еще и с цветами заморочиться.
«Мои извинения самой прекрасной девушке за то, что не могу разделить с ней сегодняшний день», — значилось в открытке, и ниже стояло имя, при взгляде на которое еще вчера Катино сердце забилось бы в сладком волнении, а сегодня только разочарованно притихло. Кажется, что-то безвозвратно изменилось. И кажется, Катя перестала понимать саму себя.
— Так от кого цветы? — не терпящим возражений тоном поинтересовался Строев, и Катя снова не утерпела. Надо было его уесть. Просто жизненно необходимо!
— От Олега! — заявила она и с удовольствием увидела, как сведенные брови родителя поползли удивленно вверх.
— От Олега? — уточнил он, и Катя высокомерно кивнула.
— От Олега Карпоноса! — подтвердила она и демонстративно понюхала розы. — Мы с ним встречаемся. Он не смог поздравить меня лично и прислал букет. А вчера мы с ним ходили в театр. А на прошлой неделе — в кафе. Надеюсь, это не противоречит твоим планам на меня? Я могу и дальше строить с ним отношения? Или у тебя кто иной для меня на примете?
Если своим сарказмом она надеялась обезоружить отца, то ей это не удалось. Он переварил ее слова, не подавившись, а потом задал весьма неожиданный вопрос:
— А Роман Давыдов?
Катя фыркнула: что в лоб, что по лбу!
— А с Романом Давыдовым мы друзья! — отрезала она. — Он мне помогает с математикой, а я ему — с философией. У нас взаимовыгодное сотрудничество на бесплатной основе. Все? Теперь я могу идти? Мне еще к завтрашней контрольной надо подготовиться.
Строев долго внимательно смотрел на нее. Кате было лень играть с ним в гляделки, а потому она снова сунула нос в розы и отрешилась от отцовских причуд. Однако он снова сумел удивить.
— Если пойдешь с нами в ресторан, отменю завтра контрольную, — пообещал он. Катя оторвалась от цветов: это было что-то новенькое. Родители вроде как вдвоем собирались Восьмое марта отпраздновать и заказали себе столик в каком-то шикарном месте. Катю не пригласили, да и она не думала им навязываться. С чего вдруг такие перемены, да еще и на Катиных условиях?
— А Игорешка? — сразу пошла с козырей она: надо же было понимать, шутит Строев или все же серьезен. Чтобы он решил отменить контрольную, небо должно было упасть на землю. А оно, кажется, не падало. Разве что у Кати. — Один дома останется? Или вы хотите устроить в ресторане бесплатный спектакль?
Выйти с младшим Строевым в свет и вернуться потом без нервного тика не представлялось возможным. Он бузил, требовал к себе внимания, заходился в истерике, от его неуправляемости теряла терпение даже мама, которая в обычное время сдувала с Игорешки пылинки и готова была часами умиляться, глядя в его чистейшие голубые глаза. Планировать с ним ресторан было все равно что рассчитывать оживить Стеллерову корову. И папенька об этом знал.
— С Игорешей няня посидит, я договорился, — отозвался все предусмотревший Строев. — Так что у тебя вечер свободен, можешь распоряжаться им как душа пожелает.
Он замолчал, позволяя Кате решить, что она предпочитает. Будь у нее хоть какие-то перспективы на ближайшие часы, она отказалась бы от его предложения, и плевать на заваленную контрольную. Но перспектив у Кати не намечалось. И Строев об этом знал. А Катя знала, что безумно не хочет зубрить в праздничный день математику, даже в Ромкиных комиксах. И пожалуй, совсем не против сходить в ресторан.
— Мне надо реферат написать, — буркнула она, сдаваясь. — Если ждет, тогда пойду.
— Ждет, — без единой, как ни странно, победной ноты ответил Строев. — Скажи, как закончишь, я вызову такси.
Выяснять подробности Катя сочла ниже своего достоинства, а потому только кивнула и удалилась в свою комнату. Чтобы не сомневаться в принятом решении — все же она пошла у папеньки на поводу — Катя немедленно включила компьютер и забралась в дебри философии. Темы для реферата были одна лучше другой, и Катя решительно остановилась на «Антропологическом материализме Фейербаха». У их группы, в отличие от математиков, философия шла уже второй семестр, а потому Катя не только вполне сносно представляла себе это учение, но и умудрилась поспорить о его понимании с преподавателем, так что рассчитывала управиться вполне споро. Однако примерно на середине вынуждена была прерваться, потому что в комнату неожиданно зашла мама. Катя с удивлением посмотрела, как она плотно прикрывает за собой дверь, и ощутила легкую тревогу. Если мама готовилась попросить ее не портить им сегодня с мужем романтическое свидание, то Катя уже вообще ничего не понимала.
