Я понимала, что пора идти домой, но капли барабанили по натянутому холсту, как крошечные цимбалы. Получалось, что цыгане способны извлечь музыку из чего угодно.
Вынув из кармана оранжевый платок, Трей обвязал его вокруг головы и проговорил, хлопая ресницами:
— Позолоти ручку, всю правду расскажу.
— Ты всегда кривляешься? — рассмеялась я.
— Я не кривляюсь! Я преображаюсь в других. Погадать тебе?
— У меня нет с собой денег.
— Это ничего. За плохую судьбу люди все равно не платят.
— А она плохая?
— Не знаю. — Трей пожал плечами и, усевшись на красный круглый коврик, жестом предложил мне сесть рядом.
Я опустилась на колени.
— Не пугай ребенка! — велела Марселла.
Когда она вышла наружу, за ней мягко хлопнул полог.
Я обиделась на то, что меня назвали ребенком.
Трей сложил ладони и потер одну о другую.
— Сними перчатки.
— Для чего?
— Я буду читать по руке.
Я решительно сложила руки на коленях. Однажды учитель заставил меня снять перчатки и, взглянув на мои искалеченные руки, тут же брезгливо велел надеть их снова.
— А ты можешь читать по чему-нибудь другому?
Трей осторожно накрыл мою руку своей. Ладонь у него была теплая, как митенки.
— Разумеется. — Он улыбнулся, отполз к кровати и извлек из-под подушки колоду карт. — Перетасуй, а то не сработает.
Карты были новые, блестящие, с английской розой на рубашке. На лицевой стороне красовались луны, солнца, короли, дамы и чудовища. Я принялась тасовать карты, и они показались мне большими и неудобными, совсем не похожими на игральные, какие лежали у нас дома.
— Я думала, гадают только женщины, — поддразнила я Трея, пытаясь скрыть свою неловкость. — А где твой хрустальный шар и золотые серьги? Ты совсем не подготовился.
Он свел брови, ухмыльнулся и положил руки на колени. Ветер приподнял край шатра, и внутрь пробрался холодный влажный воздух. Я поежилась и положила колоду между нами.
Трей разложил карты по кругу.
— Выбери пять, но не переворачивай.
Я выбирала очень долго, занося руку над картой, почти касаясь ее, а потом резко выбирая другую, как будто я действительно определяла сейчас свое будущее.
Когда я закончила, Трей разложил карты подковой и быстро открыл первую. Я ожидала хотя бы какого-нибудь заклинания или магического жеста. Карта изображала женщину в круге звезд. Трей долго и серьезно смотрел на нее. По-моему, он надо мной издевался.
— Что такое? Что это значит?
— Эта карта — ты сейчас. Материальный достаток, благоразумие и безопасность.
Он перевернул еще одну, с семью золотыми кубками на облаке. В каждом кубке что-то виднелось.
— Это то, чего ты хочешь. Фантастические видения, мир, увиденный в зеркале размышлений.
Третья карта.
Я подскочила:
— А это еще что? — Я ткнула пальцем в скелет на красивом белом коне, внизу была надпись: «Смерть».
Трей остался спокойным.
— Это не значит, что ты умрешь.
— А что еще может значить смерть?
— Это не буквальное значение. Эта карта говорит о переменах. Очень резких переменах, окончании чего-то, потере, порче, ошибке, лжи…
Он перевернул четвертую карту, и по ногам у меня побежали мурашки. Она изображала сердце, пронзенное тремя мечами.
— А это? — Голос у меня дрогнул. Я вытянула не те карты.
— Твое ближайшее будущее.
— Это буквально?
— Возможно. — Трей посмотрел мне в глаза, и мне показалось, что он заглянул прямиком в дыру в моем сердце.
Я не отвернулась. Это пугало, но мне нравилось, что кто-то видит правду. А потом я как будто увидела его. Интимность между нами сменилась глубоким пониманием друг друга, как будто мы скользили над будущим — будущим, которое не принадлежало никому из нас, однако в нем мы были оба.
Порыв ветра распахнул полог, почти разметав карты. Трей прихлопнул их ладонью. Сердце с мечами осталось лежать.
— Что это значит? — Я была готова.
Трей стянул с головы платок, как будто шутка закончилась.
— Расставание, отсутствие, перелом, страшная потеря.
Страшная потеря! Это мне не нравилось. Ни капельки. Я хотела чего-нибудь приятного и красивого. Даму в пышном платье или ангела в облаках.
— Надо было выбрать другие карты.
Трей грустно покачал головой:
— Не вышло бы. Это карты выбирают тебя.
Оставалась одна.
— Переверни, — велел Трей. — Это итог.
Я решительно взяла карту. Обнаженная женщина танцевала, держа в руках по жезлу. Ее окружала гирлянда, по углам которой были изображены животные Апокалипсиса: лев, бык и орел; в четвертом углу была нарисована голова человека. Надпись гласила: «Мир».
Трей с облегчением улыбнулся, явно не обратив внимания на обнаженную грудь женщины, которая меня сильно смутила.
— Видишь, кончается все хорошо. Она довольна, она уязвима, она наслаждается радостями этого мира, а ее охраняют небесные посланники. У этой карты есть секрет — это Вселенная, которая осознает, что она и есть Бог. Это душа, божественное провидение, знание себя, истина.
Легче мне не стало. Насколько я понимала, мертвой мне предстояло танцевать с Господом.
— Это хорошее гадание. — Трей положил руку мне на колено.
Я кивнула и слабо улыбнулась.
Тут в шатер заглянула Луэлла:
— Эффи, нам пора.
Выходя, я обернулась. Трей сидел, подперев голову рукой, и смотрел на карты. Он раздумывал о моем будущем или о своем?
— Трей?
— Да? — Он взглянул на меня.
Луэлла уже была на полпути к тропинке.
— Ты не виноват, у меня просто больное сердце.
— Я знаю, — улыбнулся он. — До свидания, синяя девочка.
От дождя волосы у меня завивались колечками. Мы с Луэллой молча пробирались через подлесок. Я радовалась, что у сестры не было желания разговаривать. Я не хотела рассказывать ей о будущем, в котором ждали скелет и пронзенное сердце, не хотела, чтобы она попросила Трея прочесть и ее судьбу. Я знала, что она будет лучше моей, что каждая карта будет сулить яркую и веселую жизнь. Уж ей-то достанутся и дама, и ангел.
А еще я хотела, чтобы Трей остался моим. Я его едва знала, но все же испытывала ощущение близости, как будто он всегда был частью моей жизни, и чувствовала ужас при мысли, что могу потерять его.
