Но медлю.
Оборачиваюсь и смотрю на деньги на столе.
Говорю себе нет… решительное нет…
Но ноги сами несут туда… а руки сгребают пачки и запихивают в сумочку, которая тут же становится пухлой и не хочет застёгиваться на молнию. Таким вот образом из недопроститутки я переквалифицирываюсь в воровку.
В голове какой-то бред, с помощью которого убеждаю себя, что для Стаса это мелочи. Так… на спички, как говорится.
Прошибает на хохот, когда мелькает мысль, что он может и не заметить пропажи. У него ведь много денег.
«Конечно, не заметит… когда ты взяла всё, что он вывалил на стол», - мне смешно и не смешно.
Звонок, видимо, действительно серьёзный, потому что Стас, по ходу, ушёл очень далеко. Даже голоса его не слышу. Что, в общем-то, мне на руку.
Скидываю туфли, чтобы набойки не цокали, беру их в руку. Выскальзываю в коридор и иду в противоположном направлении от входа. Там в конце коридора приоткрыто окно. Аккуратно распахиваю створки шире, забираюсь на низкий подоконник и через секунду оказываюсь на газоне по ту сторону.
У меня два выбора – пляж или кусты. В кустах-то оно надёжнее. Не видно. А на пляже я буду, как на ладони. С другой стороны, там быстрее, чем мотаться по зарослям. В итоге я выбираю более безопасный путь, и вскоре мой ускоренный шаг перерастает в бег. Хочу быстрее унести ноги отсюда. И пока стараюсь не думать о том, что сделала. Всё равно обратного пути нет. И не будет.
16
- И этот мерзотный Стас здесь? В Лондоне? – уточняет Соня, когда я завершаю эту часть своего рассказа.
- Да, представляешь. И он после благотворительного вечера встретился с Тимуром. Специально, конечно, чтобы мне жизнь испортить.
- Урод!
- Знаешь, я тоже сначала: урод… урод… А по факту, Сонь, я его обокрала. Девять тысяч баксов, как с куста, унесла. Давай посмотрим правде в глаза.
- Но что он наговорил Тимуру, что тот так себя повёл?
Жму плечами. Чтобы Стас не наговорил Тимуру, уже одного, что я работала в эскорте, и он мой прошлый клиент достаточно, чтобы у Логинова сложилось определённое мнение обо мне.
А вот то, что он меня не выслушал – это уже другой вопрос.
- Правду? От себя добавил? «Хэ», как говорится, его «Зэ». Мне ведь Тим даже шанса объясниться не дал.
- Ещё один маленький мальчик, - Сонька тарабанит пальцами по чашке с чаем, которую держит в руках. – Почему люди не разговаривают друг с другом? Жить было бы проще, если б все перестали играть в молчанку эту грёбанную. Есть проблема – обсуди! Язык что ли отсохнет?
Тут я с ней на сто процентов согласна. Соня сама ведь такая: и выслушает, когда надо, и душу изольёт без лишних вопросов. Из некоторых же просто клещами вытягивать приходится.
- Ты же на полной стипендии учишься. Или я ошибаюсь? – спрашивает она.
- На полной.
- Тогда каким образом? Или колледж пересмотрел условия предоставления гранта?
- Нет, Сонь, не пересмотрел.
Коротко рассказываю ей, как первым же рейсом улетела из Сочи в Казань, просто потому что именно в этот город направлялся ближайший самолёт. Как оттуда рванула домой в Пермь. Как оформила мультивалютную карту и забросила туда деньги, и провела часы в раздумьях, что с ними делать. В итоге решила, что они станут моим неприкосновенным запасом на случай «ядерной войны». Как решила подождать год и пробоваться заново. Как переспала с Ильёй, чтобы мой первый раз был с парнем, которому я, по крайней мере, небезразлична. Как встретила бывшую учительницу по английскому, которая перебралась в Питер и преподавала в аспирантуре пединститута. У нас с ней всегда были шикарные отношения. Она то меня и пропихнула в наш колледж, потому что её подопечная отказалась, так как той поступило более интересное предложение из Штатов. А проект и все сопроводительные документы уже были направлены в Лондон. Меня быстро записали в со-авторы разработки, хотя моего там ничего не было. И чудо свершилось. Не совсем легальное и честное, учитывая, что я как бы числилась первокурсницей, но здесь от меня хотя бы не требовалось торговать своим телом и временем. Или, вернее, заниматься покупкой мечты. Пускай бизнес в сфере искусств не был тем, чему я хотела посвятить жизнь и карьеру, но, быстро втянувшись, я нашла и в этом направлении перспективы для роста. Как говорят: дайте шанс, а возможности появятся.
- Так что первый год я отучилась по гранту питерского ВУЗа, а на все последующие компенсацию мне уже предоставил наш колледж. Полную стипендию. Нужно было себя зарекомендовать, и я не расслаблялась, работала в этом направлении. Вот, недавно всё одобрили, я просто не говорила. Боялась сглазить.
- Отличная новость, Тома!
Соня бросается меня обнимать и я, утыкаясь лбом в её хрупкое плечо, протяжно выдыхаю.
Мне определённо становится легче от того, что я всё ей рассказала.
- А с Тимом как поговорить, мы ещё придумаем.
- Не надо… не надо придумывать.
- Почему?
- Перегорело, Сонь.
Во мне действительно что-то надломилось. Мне уже не хочется долбиться в закрытую дверь. Тем более, он меня слушать не пожелал. Всё сам решил без суда и следствия, как говорится.
За разговорами подкрадывается вечер, и мы перемещаемся на кухню, где спонтанно возникает решение налепить пельменей. Мы так с Соней на первом курсе время от времени развлекались. Затаривали морозилку на пару недель вперёд, чтобы не париться с быстрым ужином. Ещё и прикалывались о «вкусе Родины». В общем, как всегда, монотонная работа – лучший способ разгрузить голову.
За этим занятием нас и застаёт вернувшийся Кристофер.
- Вау, у вас тут, смотрю, вечеринка полным ходом! – подкалывает он и, проходя мимо Сони, наклоняется, чтобы поцеловать её в щёку.
- Запас на месяц почти готов, - хихикает она, затем серьёзно уточняет: - Всё нормально прошло?
- Да, вместе к сестре полетим, я их туда без своего надзора отказываюсь пускать. Вроде согласились.
Знаю, что у Криса в семье не всё гладко, но в эту тему мы с Соней никогда не углублялись.
- Тома, смотрю, ты ожила, - обращается Крис ко мне.
- Почти.
Он вопросительно приподнимает брови.
- Налей мне что-нибудь из своих неприкосновенных запасов, и оживу окончательно. Только не вина. Покрепче.
- Бурбон сойдёт?
- Очень даже.
Когда горло начинает гореть от первого же глотка сладкого виски, внутри поселяется тепло.
Соне звонит мама, и она уходит на террасу поговорить с ней, а Кристофер смотрит на меня очень внимательным взглядом своих тёмных глаз. Вот умеет же он так в душу заглядывать, что озноб пробирает.
