Чёрт…Отшатываюсь и резко опускаю наверняка круглые от ужаса глаза.
Женька, соберись! Он просто хочет, чтобы ты позвонила…
— С-сейчас, — голос дрожит тихой истерикой.
Начинаю суетливо копаться в сумке. Пальцы не слушаются — дрожат. Стены давят…Мне кажется, или они правда сужаются??? Громко всхлипываю, не будучи в состоянии выудить из этого адского мешка телефон. Да что такое, а???
— Жень, вы что? — в голосе Керефова отчетливо прорезается то ли раздражение, то ли тревога. И это неожиданно немного успокаивает — четко ощущается, что находиться здесь с истерящей мной — последнее, о чем он мечтал, — Испугались что ли? Ничего страшного не случилось! Просто свет отключили наверно.
— Да, я знаю, — опять всхлипываю, — Просто не люблю закрытые темные пространства…Очень…Не люблю…
— У вас клаустрофобия в придачу ко всему? — по голосу слышно, что хмурится, — Давайте я поищу телефон, можно?
И, не дождавшись разрешения, мягко вырывает сумку из моих ослабевших пальцев.
— Не то что бы клаустрофобия, — я обнимаю себя за плечи и незаметно пячусь подальше от мужчины, — Просто, когда именно темно и с кем-то…Не люблю…
Дамир на секунду вскидывает голову в мою сторону, и я не вижу, но остро ощущаю его прожигающий взгляд.
— Звучит так, будто у вас неприятие именно этой ситуации и именно меня, — делает неправильные выводы он.
Я отрицательно мотаю головой, но Дамир уже не видит, продолжив копаться в моей сумке. Находит гаджет.
— Трындец…Тоже связи нет, — постучав затылком по кабине, он протягивает мне бесполезный телефон, а сумку ставит на пол.
Я сглатываю захлестывающую горькую панику, снова вжимаясь в стену и прикрывая глаза. Ну…И сколько нам тут торчать? Тут хорошая вентиляция? Ощущение, что удушье уже подкрадывается и воздуха на двоих катастрофически не хватает…У меня с собой есть вода…0,5 бутылочка…Зарядка телефона 10 %…Почти на нуле…
— Давайте кричать? Может, охрана услышит? — устало предлагает Дамир.
— Давайте, да.
* * *
— Эй! Кто-нибу-у-удь!!! Э-э-эй!!!
И ничего в ответ. Лишь скрежещущие звуки наших ударов кулаками о металлические стенки кабины лифта.
Я сдаюсь первой. Отступаю на пару шагов от закрытой двери, пока не упираюсь спиной в противоположную стену, и медленно сползаю по ней прямо на пол. Это бесполезно. Если бы охрана сидела в холле — они бы точно услышали, но они наверно ушли в свой закуток, а он гораздо дальше по кабинету.
— У себя, похоже, сидят, — мрачно дублирует вслух мои мысли Дамир.
В жиденьком свете телефонного дисплея вижу, как он закатывает по локоть рукава своей темно-синей рубашки, бьет еще раз кулаками по двери, но больше от бессилия, и пытается хоть чуть-чуть разомкнуть створки лифта. На полсантиметра выходит.
— Мы между этажами, — констатирует Керефов, вполоборота повернувшись ко мне, — Ну…Через пару часов они все равно поймут, что мы еще не выходили, и пойдут проверить. Так что…
Он отпускает тут же плотно сомкнувшиеся двери и, уперев кулаки в талию, подходит ко мне.
— Остается просто подождать, Жень…
— А если не пойдут проверять? — жалобно скулю я, поджимая под себя ноги, потому что Керефов то ли случайно, то ли специально коснулся меня носком своих ботинок.
— Пойдут, — уверенно отрезает он и опускается рядом со мной на пол.
Близко. Очень. Впритык. Будто мы с ним шпроты в банке. Бедро вжимается в бедро, плечо в плечо, и меня тут же окатывает душным паническим жаром. Я отскакиваю от него, словно ужаленная, сжимая до хруста корпус телефона в пальцах — даже не думала, что это физически возможно — отпрыгнуть, сидя на попе и вжавшись лопатками в стену.
И, конечно, то, как я отпрыгнула, Керефов и не собирается оставлять незамеченным. Черные, бездонные в свете фонарика глаза прошивают меня насквозь с ехидным интересом.
— Женя, вы боитесь меня? — насмешливый бархатистый голос звучит с издевкой, — Учитывая, кто кого постоянно бьет, это мне бы следовало от вас шарахаться…
— Учитывая, что вы только что пытались вдавиться в меня словно сиамский близнец, а на помощь мне не позвать, не вижу в моем желании держать дистанцию ничего удивительного, — витиевато парирую я, потирая плечо, которое до сих пор жжет от фантомного ощущения тепла его тела.
— Я просто помочь хотел, — хмыкает Керефов, откидывая голову назад и прикрывая глаза, — Думал, у вас именно с темнотой проблемы. Обычно, ощущение, что кто-то рядом, помогает. Но как хотите…
— Со мной все в порядке, — бормочу я, обхватывая себя руками.
— Как хотите, — вяло повторяет Керефов, — Сколько у вас зарядки на телефоне?
Я смотрю на экран и не могу сдержать разочарованный вздох.
— Уже восемь процентов…
Вырубаю много жрущий фонарик. Света становится еще меньше. Тусклый дисплей не дает ничего. Я перестаю видеть Дамира. И неожиданно понимаю, что он прав…
Сидеть будто одной, в этом черном вакууме почти невыносимо. Но пока страх перед физическим контактом с чужим, потенциально опасным мужчиной превалирует, и я лишь крепче обнимаю себя, тихо молясь, чтобы это быстрее закончилось…
— У меня пять, — подает откуда-то из черноты голос Керефов.
Такой мягкий и низкий тембр у него во мраке, что даже мурашки собираются на загривке. И ощущение, что я не одна…Хочется, чтобы сказал хоть что-то еще.
— А вы уже застревали в лифте? — спрашиваю первое пришедшее в голову.
Мне плевать на самом деле — просто нуждаюсь в том, чтобы он говорил дальше…Чтобы не слышать собственную тихую, клокочущую внутри истерику.
— Настроены поболтать, Дубина? — ирония, когда слышишь только голос, так очевидна. И мурашек становится больше. У него немного хриплый голос, приятный. Ему бы озвучивать что-нибудь…
— Вы хотели помочь? Это мне поможет, — немного резко отвечаю я, раздосадованная на собственные реакции.
— А-а-а… — слышна тихая усмешка, но добрая. Удивительно, раньше я и не замечала, сколько интонаций скрыто в обычных словах. Это будоражит.
— Нет, не застревал, — продолжает тем временем Дамир, — Но один раз мы с братом потерялись в пещерах, когда мелкие были, блуждали несколько часов. Хотите расскажу?
— Да, хочу…Давайте.
* * *
Время течет, как нагретый воск. Окутывает, липнет, и ты вязнешь в нем словно муха в тягучем меде. В кабине лифта становится ощутимо жарче. Душно. Постепенно она превращается если не в баню, то в предбанник точно. Нам слишком тесно здесь вдвоем. И паника, что кислорода до утра не хватит, а раньше нас не найдут все ощутимей.
Дамир говорит и говорит, ровно и спокойно, но это уже нам обоим мало помогает…Я теперь не слушаю его слова — я ловлю совершенно другое. Те совершенно нелогичные, звенящие тревогой паузы в его мерной речи, когда ему вдруг кажется, что снаружи что-то происходит, и он начинает вслушиваться в обволакивающую нас вакуумную тишину.
