Я вижу въедливую настороженность в его взгляде, которым он, кажется, пытается раскроить мне череп и посмотреть, что там творится внутри, и это почему-то льстит и успокаивает. Откидываю голову ему на грудь, кокетливо улыбаясь.
— Испугался?
— Напрягся, — щурится Дамир от льющейся сверху воды.
— М-м-м…Заметно… — выразительно трусь задницей о упирающийся в ягодицу вставший член.
Керефов на это криво ухмыляется, проведя языком по зубам.
— Да, так что с тебя, Женька, помочь расслабиться, — хмыкает как будто в шутку, но его рука перемещается мне на плечо и вполне серьезно давит вниз.
Я закатываю глаза и выдаю что-то типа "п-ф-ф-ф", поддерживая ироничную атмосферу, но не могу врать себе. Между ног мгновенно тяжелеет от предвкушения и во рту собирается вязкая слюна. Вчера мне понравился его вкус, и он до сих пор фантомной горчинкой колет язык, так что я поддаюсь давлению его руки и становлюсь перед Дамиром на колени.
* * *
— Прошу, — Дамир водружает на плетеный столик передо мной поднос до отказа забитый едой.
Сам садится напротив, небрежно поправляя на бедрах спортивные штаны, берет одну из чашечек и наливает себе кофе. Закутываюсь поплотнее в белоснежный махровый халат, поджимая под себя ноги. На террасе тепло, погода стоит прекрасная. Только с озера немного дует. Впрочем, сейчас раннее утро, и днем здесь будет наверно даже жарко. Да и Дамиру ветерок, судя по всему, не мешает. Он расхаживает босиком и в одних спортивных штанах.
— Кофе налить? — Керефов вопросительно выгибает бровь, поднимая на меня свои чернющие глаза.
— Да, давай, и блинчики мне передай. Они с чем? — опускаю ноги с ротангового кресла и сажусь ровнее.
— Хрен знает, с вареньем каким-то, — бормочет Дамир, подавая мне тарелку.
Сам же загребает себе всю яичницу и бекон. Даже не спрашивая, буду ли я…Улыбаюсь, наблюдая за тем, как быстро он расправляется с завтраком. Будто отниму…Эгоист…И тут же розовею немного, потому что вспоминаю, что эгоист он далеко не во всём…
Перевожу взгляд на озеро за его спиной, чтобы отвлечься от этих навязчивых мыслей, но это не так-то просто сделать. Тело до сих пор после совместного душа ощущается подтаявшим желе…
Здесь очень красиво и тихо. Сосны кругом, серебристая гладь озера, пирс с пришвартованными белоснежными катерами, мощеные дорожки, уходящие в лес. Разбросанные по ухоженной роще отдельно стоящие домики…
— Почему ты снял именно номер? — интересуюсь у Дамира, разрезая блинчик.
— В домики не носят завтраки, — улыбается он.
— Уже был здесь?
— Да.
— С кем? — я пытаюсь приглушить вдруг прорезавшийся в голосе ревнивый интерес, но, судя по тому, какой насмешливый взгляд на меня кидает Дамир, получается так себе.
— С "РЗК", тимбилдинги устраивали пару раз.
— М-м-м…
— Здесь хороший веревочный парк, пейнтбол, рыбалка…
— Так у нас будет активный отдых? — выгибаю бровь.
Дамир фыркает со смеху.
— Извини, Жень, но сегодня вся запланированная активность будет в пределах номера, — скалится он.
У меня начинает гореть лицо от таких заявлений. И, чтобы это скрыть, я нападаю.
— Как самонадеянно, Дамир Тигранович, не сотритесь, — бурчу я.
Дамир только продолжает пошло улыбаться, оставляя без ответа мои слова. Расправившись с едой, он подливает себе еще кофе из кофейника и выбивает из пачки, валяющейся на столе, сигарету, вперив в меня изучающий взгляд.
— Слушай, Жень, а ты зачем к психологу ходишь? Из-за клаустрофобии своей? — вдруг интересуется он.
От неожиданности чуть не давлюсь. Ну, вот зачем он, а???
— А нельзя просто так ходить? — немного агрессивно отвечаю, потому меня злит, что он портит такое прекрасное утро этой темой, — И у меня нет клаустрофобии.
— А в лифте что было тогда?
— Это другое, — отрезаю я.
— Ну, да, — хмыкает Дамир скептически.
— Да, — отрезаю я.
— И что тогда? — он впивается в меня своими черными глазами так, что хочется очень далеко его послать.
Сдерживаюсь. Решаю отшутиться.
— Если решил помочь мне сэкономить на психологе, выступив за него, то не думаю, что это хорошая идея, — растягиваю губы в пластмассовой улыбке.
Дамир не ведется. Все так же выжидающе смотрит пару секунд, а потом откидывается в своем ротанговом кресле и чиркает зажигалкой, закуривая.
— Не хочешь говорить — не надо. По сути мне плевать, — выдает равнодушно и выпускает дым вбок, наконец отводя от меня свои пытливые глаза.
Хмурюсь, аппетит пропадает.
Тянусь за своим кофе и опять с ногами забираюсь в плетеное кресло. Покрепче запахиваю на груди махровый халат. Чувствую повисшее в воздухе напряжение. И чувствую, что Дамир врет, и его мой уход от ответа задевает.
Но…мне тоже плевать, наверно. Переживет.
24.
Завтрак мы заканчиваем в гробовом молчании. Я давлюсь остатком блина, а Дамир наблюдает за этим, развалившись в своём кресле напротив и докуриваю вторую сигарету.
Его чуть прищуренный взгляд, направленный на меня…От него у меня холодеет затылок и в то же время слабеют ноги, даже несмотря на то, что я сижу.
Я слишком хорошо помню, когда Дамир еще так смотрел на меня. Тоже утром, тоже за завтраком…Когда я пыталась убежать из его дома, не попрощавшись.
И чем закончилось для меня то утро, я тоже помню прекрасно…
Именно поэтому сейчас мои руки мелко дрожат, когда я отставляю чашку с допитым кофе. Тогда это было на грани, и…я не уверена, что хочу. Вот только внутри все равно всё тревожно и требовательно ноет. Очень странное ощущение. Как будто твое тело живет немножко отдельно от тебя…
— Что будем делать? — интересуюсь как можно беспечней, поднимая на Дамира нарочито ясный непонимающий взгляд.
Он только кивает в сторону номера и поднимается с кресла. Распахивает передо мной балконную дверь и ждет пока, войду внутрь. Ладно…Тоже встаю и прохожу мимо него в номер. Дамир прикрывает за мной дверь, кладет руку мне на поясницу и подталкивает в сторону большого кожаного дивана в центре гостиной. Но у меня вдруг так подкашиваются ноги, что я торможу, не дойдя до него пару метров. Керефов не настаивает, обходит меня кругом и сам садится передо мной на диван, широко расставив колени. Трикотажная ткань штанов на его бедрах натягивается, и становится очевидно, что у него уже стоит. Я медленно перевожу взгляд с выпирающего сквозь ткань члена вверх на мужское лицо. Всё тот же взгляд: режущий, хищный и одновременно какой-то ленивый, словно с поволокой. И даже тени нет улыбки на лице.
