— Поболтаем потом? — ее завлекающая улыбка расползается еще шире, демонстрируя чудеса способности к растягиванию терракотового рта, а щедро подведенные глаза начинают влажно мерцать, — Давно не виделись…
— Потом… — неопределенно кивает Дамир, скользя черным взглядом по устремленному к нему женскому лицу.
Кладет ладонь мне на плечо и на мгновение сильно сжимает, прежде чем повторить.
— Я скоро, Жень.
* * *
Черные глаза брюнетки пронизывают его ладонь на моем плече насквозь, рискую пришпилить ее там навечно, широкие брови сходятся на переносице, заламывая морщинку, и это хоть чуть- чуть придает мне уверенности. С деловым видом начинаю накладывать себе грузинский салат, решая, что двадцать минут с этой Шахерезадой я переживу…
— Можно вина? — улыбаюсь, кажется, Анне, кивая на графин, стоящий перед ней, — Оно виноградное или гранатовое?
— Гранатовое и просто восхитительное, Жень, — щебечет та, ставя графин ко мне поближе. Поднимает свой наполовину наполненный бокал в приветственном жесте, — Ну, будем знакомы. Любая новая блондинка за этим столом для нас отдельная радость.
Они с Леной начинают хихикать, чокнувшись между собой. Тоже невольно улыбаюсь, поднося наполненный бокал. От них исходит столько позитивной, расслабленной энергии, что часть вливается и в напряженную меня. Правда, недолго…
Проводив удаляющего Дамира цепким взглядом, Наргиз тоже тянет свою руку к тонконогому бокалу.
— А кто вы Дамиру, Жень? — сходу интересуется она, переводя на меня свои огромные миндалевидные глаза.
Чуть не давлюсь, хотя вино и правда восхитительное. В легком негодовании выгибаю бровь, показывая, что против подобной бестактности, и отвечаю не сразу. Хотя в глубине души Наргиз получает от меня плюсик — такой прямолинейности можно только позавидовать…
— Мы работаем вместе, — выдаю дежурную версию, а потом, не удержавшись, добавляю, загадочно улыбаясь, — и общаемся…
Казалось бы, на этом допрос можно бы и прекратить, но Наргиз видимо из семьи потомственных НКВД — шников.
— М-м, — крутит она тонкую ножку бокала музыкальными пальцами, — А как же оказались здесь? Здесь только семья.
Я делаю еще глоток и чувствую, как сестры- блондинки затихают, со жгучим любопытством наблюдая за нами. А еще ощущаю, что их симпатии на моей стороне. Это побуждает идти в Ва- банк. Отставляю бокал и берусь за приборы.
— Случайность, — честно признаюсь я, и деловым тоном продолжаю, — Мы ездили в субботу на турбазу, чтобы потрахаться, а сегодня Дамир должен был закинуть меня в город и только потом приехать сюда, но машина сломалась по дороге. Рамиль с Леной нас подобрали, и вот…
Улыбаюсь и развожу руками.
— … я здесь, — снова беру свой бокал и осушаю его до конца.
Лена выдает сдавленный смешок, Анна пихает ее в бок так сильно, что слышно даже мне. Терракотовый рот Наргиз являет миру идеальное "О". Тишина. Я даже нервничать начинаю, не переборщила ли я…Напрягаюсь.
— Активные выходные — это прекрасно, — наконец философски изрекает Анна и машет мне, чтобы опять подставляла бокал.
Отпускает. Если и переборщила, то не до конца.
— Вы встречаетесь, — обвинительным тоном констатирует Наргиз.
— Скорее, пока просто спим, — пожимаю плечами я.
— Бывает… — вздыхает Лена и наливает себе сама.
Анна почему-то опять хихикает. Видимо, это какие-то их междусобойные шуточки.
На слове "спим" в черных глазах Наргиз появляется холодное пренебрежение. Даже поза ее меняется. Из напряженной, звонкой, словно она кошка, которая готовится нападать, она превращается в расслабленную и томную повелительницу этой жизни. Наргиз улыбается, опуская веки и гася победный огонь в своих глазах, и протягивает ко мне свой бокал, чтобы чокнуться.
— Это хорошо, что ты это понимаешь, Женя, — тянет лениво, — Меньше боли потом для тебя.
А я наоборот тут же ощетиниваюсь.
— С чего ты решила, что его выбор, а не мой?
— Просто знаю его, — качает бокал в руках Наргиз.
— Была в такой же ситуации? — выгибаю бровь, отпивая сладкое вино.
— Пф-ф-ф! — смеется брюнетка, — Кто? Я?
Смеется громче.
— У меня принципы есть вообще-то и должное воспитание. Только муж… — устремляет на меня снисходительный взгляд.
— И поверь, — добавляет сладко, — Дамир слишком уважает меня, чтобы такое предлагать.
— То есть он тебе вообще ничего не предлагает, — констатирую я и тянусь за шашлыком.
Зря, потому что становится очевидно, что у меня подрагивают пальцы. И что я нервничаю от этого разговора сильнее, чем хочу показать.
Как ни крути, а слова Наргиз…Они задевают.
— Почему же? — улыбается она, поднося бокал к губам, — Предлагал когда-то. Не турбазу, конечно…
Смеётся опять.
— А замуж. Как положено, через отца. Но у меня тогда только карьера начала строиться. Я прошла отбор в балетную труппу в Берлин…Там встретила Мухамеда…
Наргиз театрально горько вздыхает, а потом добавляет.
— Молодая была, глупая…
— И куда Мухамед делся? — холодно интересуюсь я.
— Мы развелись, — поджимает губы Наргиз, сверля меня похолодевшими глазами.
— И ты решила вспомнить первый вариант? Поэтому сюда пришла? — снова подставляю Анне бокал.
— Девочки, да тысячу лет назад было, — бормочет она, послушно подливая, — Может сменим тему, а?
— Нет, я никого не ищу, — отрезает Наргиз, продолжая буровить меня своими черными глазами, — А пришла я поздравить дорогого Рустама Зурабовича, который является лучшим другом моего деда. Дань уважения отдать. Но что тебе знать о наших традициях и обычаях?
— Не так уж там все сложно, — роняет как бы между делом Лена, ловко препарируя шашлык.
Наргиз переводит на нее колкий взгляд и замолкает. А я чувствую, как у меня начинает раскалываться от всего этого голова. Тру виски и случайно опускаю взгляд на юбку. Чёрт, пятно…Я ведь с ним так и хожу! Позорище…
— Лен, а где туалет? — наклоняюсь к своей соседке.
— Около бассейна гостевой домик. Зайдешь, и в коридоре сразу направо, — зеленые глаза жены Рамили пытливо изучают мое лицо, — Все в порядке, Жень?
— Да, я сейчас.
28.
С каждым шагом в указанном Леной направлении во мне все ярче оформляется кипящее внутри раздражение. Нет, я понимаю, что Дамир не виноват ни в появлении Наргиз на этом празднике, ни тем более в ее бесплодных матримониальных фантазиях. Умом понимаю, да. Но общее ощущение от всей ситуации становится всё более угнетающим.
