Да уж, Марк Эдуардович оказался не так-то и прост. Он делал вид, что всего этого в упор не замечает. А любая попытка девушек заговорить с ним о чем-то постороннем натыкалась на глухую непробиваемую стену.
Я сразу почувствовала неладное, только сначала не могла это объяснить. А потом поняла: Вебер привык смотреть на людей свысока, и речь сейчас не только о его росте. Он вел себя отстраненно не из соображений этики, просто мы были для него словно существами низшего порядка – слишком никчемными, чтобы обращать на нас свое царское внимание.
Даже во время урока он редко смотрел на кого-то пристально, в основном – просто скользил взглядом по классу. О, этот холодный безразличный взгляд, эта высокомерная манера общения!
Бывало, отвечаешь, отвечаешь, а он возьмет и отвернется к окну. И непонятно – слушает или нет. А если вдруг поправит, то будто с насмешкой: словно ты только что выдал нереальную чушь.
Да и вообще, у Вебера была куча совершенно дурацких привычек. Например, носить синие рубашки. Или вскидывать голову и небрежно проводить рукой по волосам. Или вертеть пальцами карандаш, время от времени постукивая им по столу. Бесило так, что слов нет.
Но больше всего меня мучил вопрос – почему другие так слепы? Они заглядывали ему в рот, ловили каждое слово, каждый вздох. Стоило этому человеку заговорить, окружающие сразу же замолкали, а внутри меня всё взрывалось от злости.
Хотя, надо заметить, говорить наш новый учитель умел. Точнее, его голос – низкий, бархатный, – будто стирал ощущение реальности.
Хуже всего было, когда он говорил по-немецки: словно наводил морок, обволакивая консонатными звуками и царапая вокализированными. В этот момент даже меня охватывало непонятное, томительное беспокойство: хотелось поскорее себя ущипнуть, чтоб стряхнуть странное наваждение, и от этого я злилась еще сильнее.
К сожалению, моя досада, не имея выхода, вскоре привела к очень неприятному случаю.
Однажды, в четверг, я заявилась в гимназию слишком рано. Немецкий шел первым уроком, но толпа фанаток Вебера еще не успела оккупировать коридор. Хотя Марк уже находился на месте. В этот раз он почему-то был одет во всё черное. Ну точно – дьявольское создание!
В щель приоткрытой двери было видно, как он сидит, откинувшись на стуле, и смотрит в одну точку. Выражение лица у него при этом было недовольное, если не сказать злое. Я в очередной раз подумала – какого чёрта было идти к нам работать, если всё это ему так не нравится?
Хотела незаметно уйти, но нечаянно топнула как лошадь. Марк вздрогнул и повернулся в мою сторону.
– Акимова, заходите.
Да, он уже запомнил мою фамилию. Делать нечего – я поплелась к своей парте. Села напротив, достала учебник и притворилась, будто готовлюсь к уроку. А Вебер стал что-то читать в телефоне. Так мы и сидели, пока не начали приходить одноклассники.
Вот на этом уроке и произошел тот неприятный случай. Полина в своей обычной манере стала заливаться соловьем о том, как много читала. А после взяла и спросила:
– Марк Эдуардович, какая у вас любимая книга?
Он сначала как будто собирался ей что-то ответить, а потом запнулся и замолчал. Повисла пауза, и внезапно я словно со стороны услышала свой голос:
– «Der Mann ohne Eigenschaften».
2
Полина, которая сидела за соседней партой, сразу повернула голову в мою сторону. И Вебер тоже на меня уставился, а затем вдруг сказал со странной усмешкой:
– Акимова, я даже не сомневался в вашей любознательности.
На несколько секунд в классе повисла мертвая тишина: казалось, теперь можно услышать даже шелест листьев за окном. Я почувствовала, как к лицу приливает кровь. Зачем я такое ляпнула? И что означали его слова?
После этого Марк Эдуардович как ни в чём не бывало продолжил урок, а я сидела сама не своя и мечтала, чтобы этот урок поскорее закончился.
Только, как вскоре выяснилось, конец урока – еще не конец истории.
– Акимова, это ты его типа подколоть решила, да? Потому что он типа всегда такой неприступный? А почему он так отреагировал? – на перемене Гордеева засыпала меня вопросами, а остальные замолкли и навострили уши.
– Откуда мне знать? Отстань, – огрызнулась я.
Я и правда понятия не имела, что всё это значит. С чего это я любознательная и почему он в этом не сомневался?
В тот день я была записана на покраску волос. Заскочив после гимназии домой, я быстро перекусила, а потом переоделась и отправилась к маме на работу.
В детстве мне казалось, что салон красоты – место, где происходит настоящее волшебство. Я могла часами наблюдать, как делают сложные вечерние прически или как с помощью умелого макияжа обычные женщины превращаются в красавиц.
Но теперь я старалась избегать этого места. Ведь стоило мне повзрослеть, как маминых коллег почему-то стала интересовать моя личная жизнь. И главное – каждый раз одна и та же песня с припевом: ах какая у Ленки дочка выросла невеста а жених есть а почему нет почему нет почему нет.
Надоело.
К счастью, тетя Лариса была не такой прилипчивой, как остальные. Она молча подобрала для меня подходящую краску, нанесла ее на волосы и они быстро приобрели более насыщенный оттенок.
Конечно, после этого песня повторилась: всё работницы салона меня окружили и стали восхищенно цокать языком: красавица, теперь все женихи в округе будут твои!
Цвет и правда получился красивый, но меня это почему-то не сильно обрадовало.
Возвращаясь домой одна, – мама работала до десяти, – я всё думала о «человеке без свойств», и этот вопрос не давал мне покоя весь оставшийся вечер. Да и половину ночи никак не могла заснуть. Вот героиня одной книги в таком случае говорила: подумаю об этом завтра. Но как заставить себя думать о чём-то завтра, если навязчивые мысли лезут именно сейчас и их никак не отогнать?
А на следующий день всё стало еще хуже. Полина пришла в гимназию с загадочным видом и громко заявила на весь класс:
– Ой, что я тут узнала! Оказывается, Вебер писал научную работу по Музилю. Признавайся, Акимова – неровно дышишь к Марку?
– Что?
Меня бросило в жар.
– Искала о нем информацию, да? Вот так тихоня! – сразу же влезла Арина.
– Ничего я не искала! Просто так сказала! Совпадение!
– Ага, ага, совпадение. И с книгой, и с волосами… Так мы и поверили!
– А волосы мои при чём?
– Акимова, у нас тут дурочек нет, если что!
– Неужели? Сомневаюсь.
После этих слов я быстрым шагом вышла из класса. Старалась не выдать волнения, но в коридоре не сдержалась и побежала. Заскочив в туалет, прислонилась там к холодному кафелю.
