Я задумчиво провела подушечкой большого пальца по кромке фужера, не торопясь пригубить его. Интересно, что будет дальше?
– Брось, Доминика, неужели ты думаешь, что я приготовил для тебя яд? – Луциус фыркнул от сдерживаемого с трудом смеха и первым сделал глубокий глоток. Добавил, глядя на меня блестящими от возбуждения глазами: – Нет, моя дорогая. Не для того я вытаскивал тебя из рук Вашария, чтобы потом сразу же убить. К тому же, стоит отметить, пока ты ведешь себя безупречно. – Чуть сдвинул брови, видимо, вспомнив сценку в кафе, когда я демонстративно села поодаль, и исправился: – Ну почти. Впрочем, я не держу на тебя зла. Ты наверняка была обижена за тот целомудренный поцелуй, которым меня одарила Тея.
– Целомудренный? – ядовито переспросила я. – Да неужели?
– Ревнуешь все-таки. – Луциус негромко рассмеялся. – Брось, Доминика. Ты же знаешь, что мне нужна только ты одна. Остальные женщины для меня существуют лишь постольку-поскольку.
– Верится с трудом, – не удержалась я от колкого замечания.
– Неблагодарная, – с претензией проговорил он. – Я ведь предупредил тебя о плевке в твою тарелку. А мог бы и промолчать. Неплохое наказание за твое своеволие.
– О да, ты очень великодушен, – огрызнулась я. – Твое милосердие стало буквально притчей во языцех.
И многозначительно потерла щеку, которая еще помнила хлесткую оплеуху Луциуса.
– Я ведь извинился! – фальшиво возмутился тот. – И все исправил. Да, признаю, немного перегнул палку. Но и ты, скажем откровенно, была хороша. Скажи еще спасибо, что я не испепелил тебя на месте, когда увидел, как ты тянешься губами к этому щенку.
– Тебе не кажется, что это попахивает двойными стандартами? – со скепсисом протянула я. – Тебе, значит, позволено целоваться с кем ни попадя. А мне – ни в коем случае. Впрочем, если Тея тебе действительно нравится, то я не имею ничего против…
Однако не договорила, когда Луциус ударил меня настолько свирепым взглядом, что язык прирос к нёбу.
Но в самом деле, почему бы Луциусу не выбрать объектом своего пристального внимания какую-нибудь другую бедняжку? Я не буду против, честное слово! Искренне и от всей души пожелаю ему счастья с новой избранницей. Как-то надоели мне все эти приключения. Такое чувство, что когда я рядом с Луциусом – сама смерть открывает на меня охоту.
Луциус продолжал улыбаться, но его взгляд заметно похолодел, и я торопливо оборвала свои мысленные рассуждения.
– Во-первых, как я уже сказал, она не в моем вкусе, – напомнил мне Луциус. – А во-вторых, Доминика, хватит ругаться. Пожалуйста. Я так соскучился по тебе за этот год, а ты не даешь мне насладиться счастьем долгожданной встречи.
После чего скользнул ко мне. Мягко приподнял подбородок, не позволяя опустить голову.
Его глаза потемнели от желания, и я невольно вздохнула, чувствуя, как тело знакомо отзывается на близость к нему. О Луциус, страшно признаться, но я тоже… скучала.
– Я знаю, – прошептал он. Ловко отобрал у меня бокал, к которому я так и не успела прикоснуться, поставил его на стол и обнял меня.
Его губы коснулись моих. Это не было поцелуем в полном смысле слова. Луциус просто дразнил меня, видимо, желая, чтобы я первой привлекла его к себе.
И я не выдержала искушения. Мои руки медленно поднялись к плечам Луциуса, сжали их.
– Неужели ты бы действительно убил Вериаша, если бы я тебя не остановила? – выдохнула я, уже готовая окончательно сдаться.
И тут же пожалела о том, что сказала.
Луциус с досадой выругался и отстранился.
– Ты выбрала крайне неудачный момент, чтобы вспомнить о нем, – посетовал он. – Доминика, неужели ты не понимаешь, по какой тонкой грани сейчас ходишь? Никто не осмеливается претендовать на мое. А он – осмелился. К тому же огрызался, когда я указал ему на эту ошибку. Да, сейчас я рад, что не поддался эмоциям и не прикончил сопливого мальчишку. Но… Если я еще хоть раз услышу это имя из твоих уст – то все-таки закончу начатое. Хотя это изрядно усложнит дело.
Я виновато повесила голову, признав свою ошибку.
– Умеешь ты все-таки испортить момент, – раздраженно проговорил Луциус и отошел. Плеснул в свой бокал еще вина, после чего продолжил с нескрываемой претензией: – Всю романтику испортила.
В комнате после этого повисло вязкое неуютное молчание. Я расковыривала носком ботинка ковер, не смея поднять глаз на рассерженного Луциуса.
Когда пауза затянулась сверх всяких пределов, я осторожно подала голос, силясь переменить тему.
– А что ты делал этот год? – спросила я.
– Некоторое время я был мертв, – честно признался Луциус. Тронул рубашку в том месте, где, как я помнила, начинался его страшный уродливый шрам, и со вздохом добавил: – Причем мертв в прямом смысле этого слова. Кстати, по твоей вине.
Я вспомнила ту жуткую ночь в музеи и поморщилась.
– Но я не держу на тебя зла. – Луциус одним глотком осушил бокал и налил себе добавки. – Тебя просто использовали, чтобы поймать меня в ловушку. В некотором смысле я даже благодарен тебе. Только так я понял все правила игры.
– Как тебе удалось вернуться? – полюбопытствовала я.
– Рад бы сказать, что в этом только моя заслуга, но нет. – Луциус покачал головой. Неожиданно спросил: – Доминика, а что вообще тебе известно про игроков?
– Немногое, – осторожно ответила я. – И, если честно, я не стремлюсь узнать больше. Реакция Вашария доказала мне, что в эти дела лучше не лезть.
– Как я сказал, ты уже в игре. – Луциус покачал головой. – Увы, Доминика, как Киота была слабым местом Вашария, так ты – мое слабое место. Поэтому лучше тебе будет узнать весь расклад прямо сейчас. Потому что пока ты подобна слепому щенку. Такому наивному и беззащитному, над которым хочется вдосталь поиздеваться.
Я кашлянула. Оригинальные у Луциуса предпочтения, ничего не скажешь. Лично меня никогда не тянуло на подобное по отношению к бедным животных. Хотя, в принципе, от него это ожидаемо.
– Ты слишком плохого обо мне мнения. – Луциус укоризненно покачал головой. – Я говорю не о себе, моя дорогая. Подобные методы войны даже мне кажутся… недопустимыми и нечестными.
– Тогда о ком речь? – поинтересовалась я.
– А ты не догадываешься? – вопросом на вопрос ответил он. – Кто отнял у своего верного соратника жену, заставив его поверить в ее смерть? А ведь Вашарий верой и правдой служил ему много лет. Оригинальная награда за безукоризненную работу, не правда ли?
– Ты говоришь о Тиционе? – Я встревожено ахнула. В свою очередь подняла свой фужер и залпом осушила его, почти не почувствовав вкуса вина.
– О ком же еще? – Луциус презрительно фыркнул. – Понимаю, это прозвучит не очень ободряюще, но ты уже попала в его поле зрения. И его приказ доставить тебя к нему это лишний раз доказывает. Очень сомневаюсь, что он выпустил бы тебя, если бы ты попала ему в руки. Слишком сильный ты козырь против меня.
