Как ни странно, но я почувствовала себя даже польщенной после слов Луциуса. Наверное, он впервые признал, что я значу что-то для него.
– Глупышка. – Луциус улыбнулся. – Поступки означают гораздо больше слов. Доминика, ради тебя я умер. Неужели это недостаточное доказательство моих чувств к тебе?
– Так как тебе удалось вернуться? – напомнила я свой недавний вопрос.
– Я заключил сделку, – ответил Луциус. – Собственно, особого выбора мне и не предоставили. Или я соглашаюсь на выдвинутые требования – или умираю. Впрочем, когда я узнал, что именно от меня требуется, то даже обрадовался. Потому как основным условием сделки было исполнение моего самого сокровенного желания. – Сделал паузу, глядя мне в глаза, и жестко завершил: – Смерть Тициона.
– Помнится, не так давно ты утверждал, будто не настолько амбициозен, чтобы планировать гибель короля Нерия, – осторожно напомнила я.
– Я говорил тебе тогда и повторю сейчас, что не безумец, Доминика, – сказал Луциус. – Я всегда прекрасно оценивал свои силы и возможности. Да, месть – это хорошее дело, но я не отношусь к числу глупцов, которые во имя этого готовы поставить на карту свою жизнь. В то время я был лишь универсалом. Начинать войну с Тиционом в моем тогдашнем положении было смерти подобно. Поэтому я и мечтать не смел о таком. Но договор с игроком дал мне необходимое преимущество. У меня был год, Доминика, целый год, чтобы разработать план. И теперь я абсолютно уверен в своем успехе! Пришел черед Тициону заплатить за все свои грехи!
Последнюю фразу Луциус выкрикнул почти в полный голос. Я невольно попятилась. Обычно сдержанный Луциус впервые за все время нашего знакомства допустил подобный взрыв эмоций.
– О, прости, – уже спокойнее проговорил он, заметив мой испуг. – Просто… Просто, Доминика, кровь начинает кипеть в моих жилах, когда я думаю об этом гаде. И ладно бы он был просто мерзавцем, по своей прихоти разрушившим жизнь моей матери и испоганившим мое детство. Но нет. Больше всего меня бесит в нем то, как ловко он притворяется добродетельным. Эдакий мудрый и всепрощающий правитель, с ласковой улыбкой внемлющий всеобщему восторгу почитания. Однако стоит копнуть чуть глубже – и даже меня жуть берет от того количества преступлений, совершенных или по его прямому приказу, или по молчаливому одобрению, или по равнодушному ведому. – Со свистом втянул в себя воздух и с презрением выплюнул: – Лицемер!
Я опустила голову, пряча в тени улыбку. Что скрывать очевидное, было очень непривычно слышать из уст Луциуса, жестокого и беспринципного убийцы, подобные слова. Как говорят на Хексе, смешно ругать зеркало за отражение пороков.
А в следующее мгновение согнутый палец Луциуса больно уперся в мой подбородок.
Он преодолел разделяющее нас расстояние так быстро и бесшумно, что я просто не успела заметить его движения. Раз – и я была вынуждена поднять голову. Испуганно заморгала, уставившись в его бесстрастные ледяные глаза.
– Никогда не сравнивай меня с Тиционом, Доминика, – тихо проговорил Луциус. – Слышишь? Никогда! Потому как для меня это наихудшее оскорбление.
На какой-то миг почудилось, будто Луциус ударит меня. Щека заранее налилась болью в предчувствии хлесткой пощечины. Но в следующее мгновение Луциус убрал руку. Сделал шаг назад, не сводя с меня гневного взора.
– Да, я убивал людей, – все так же негромко прошелестел он. – Но я уже говорил тебе, что делал это в случае крайней необходимости и никогда – ради собственного удовольствия или развлечения. И, по крайней мере, я никогда не старался казаться лучше, чем я есть. Никогда не натягивал маску героя и не раскидывался пустыми пафосными словами о всеобщем благе. Для меня имеет значение только одна выгода – моя личная.
Я могла бы возразить ему, что наверняка Тицион считает так же. Но не успела открыть и рта, как Луциус досадливо поморщился, видимо, по своему обыкновению прочитав мои мысли, и попросил:
– И хватит на этом, Доминика. Закроем эту тему. Мне она неприятна.
– Хорошо, – покладисто согласилась я. Кашлянула и осторожно спросила: – Итак, ты заключил сделку. Но что ты будешь делать, когда убьешь Тициона?
Луциус неопределенно пожал плечами. Поставил на столик с напитками свой бокал, потянулся было к бутылке, желая налить себе еще, но в последний момент передумал. Вместо этого он заложил руки за спину, отошел к окну. Одернул плотную бархатную гардину, и в комнату хлынул тусклый свет пасмурного утра.
Я мысленно ахнула, увидев усеянное мелкими капельками дождя стекло. О Иракша, неужели мы в Озерном Крае? Но это же мир, где живет Тицион! По-моему, Луциус сошел с ума. На его месте я бы держалась как можно дальше от Нерия.
– Вот именно, Доминика, – не поворачиваясь ко мне, проговорил Луциус. – Если хочешь что-нибудь спрятать – то спрячь это на самом видном месте. На Нерии нас будут искать в последнюю очередь. – Запнулся и добавил с кривой ухмылкой: – Ну, или в первую. Смотря как повезет. Однако в любом случае я планирую быть как можно ближе к Тициону. Прошло время, когда я прятался. Теперь надлежит действовать.
– Ты так и не ответил на мой вопрос, – заметила я. – Предположим, ты добьешься успеха. Что потом? Сам займешь престол Тициона?
– Издеваешься, что ли? – Луциус наконец-то повернулся ко мне. Скептически вскинул бровь. – Да за все богатства мира я не стал бы этого делать. Какой из меня король, Доминика? Вот о чем, так о власти я мечтаю в последнюю очередь. По крайней мере, о такой.
– И о чем же ты тогда мечтаешь?
Луциус молчал так долго, что я решила, будто ответа не последует вовсе. По выражению его лица было совершенно непонятно, о чем же он думает в этот момент.
– О свободе, – наконец, сказал он. – Сделка, которую я заключил… Да, я должен убить Тициона, но есть еще одно условие. После этого я пообещал уйти из этого мира. Уйти навсегда, как ушли прочие игроки. Кто-то раньше, кто-то позже. Это происходило в зависимости от того, как скоро они понимали, что заигрались в богов. Нельзя вечность наслаждаться всемогуществом. Рано или поздно, но приходит пора сделать шаг за грань привычной обыденности. Открыть для себя новые горизонты, где ты будешь не игроком и не так называемым богом, а одним из многих. И ты начнешь свой путь наверх с самого низа.
– И ты согласился? – Я широко распахнула глаза.
– А почему бы и нет? – Луциус холодно усмехнулся. – В этом мире меня держит только месть. Месть – и ты.
Его глаза неожиданно потеплели. В уголках рта затрепетала непривычная ласковая улыбка.
– Ты ведь пойдешь со мной, Доминика? – спросил он. – Составишь мне компанию на новых дорогах неизведанных миров?
– Как будто у меня есть выбор, – честно сказала я.
Луциус не обиделся на мою откровенность. Напротив, негромко рассмеялся.
– Выбор есть всегда, моя дорогая, – проговорил он.
Все еще улыбаясь, неторопливо подошел ко мне. Тыльной стороной ладони обрисовал абрис моего лица. Тронул подушечкой большого пальца мои губы, которые послушно налились жаром в ожидании скорого поцелуя.
