– Понимаете, я не маг в прямом смысле этого слова, – наконец, очень медленно и осторожно заговорил Дариэль, тщательно подбирая каждое слово. – Как считает вся моя семья, я – ходячая катастрофа, которой следует держаться подальше даже от покупных заклинаний. В детстве я пару раз едва не спалил весь дом, силясь пробудить огненное заклинание в плите и приготовить какой-нибудь элементарный завтрак. Но все-таки некоторые колдовские способности у меня есть.
– Вы эмпат, – спокойно завершил за него Луциус. – Человек, который прекрасно улавливает эмоции окружающих. Не так ли?
– Вот именно. – Дариэль едва заметно кивнул. – И мой дар, точнее говоря, мое проклятие, приносило мне немало проблем в детстве, пока я не научился строить своеобразные щиты, не позволяя себе прикасаться к эмоциям других людей. – Тяжело вздохнул, наконец-то опустился в кресло и заговорил ровно и быстро, как будто приняв решение выложить все, как на духу: – Скорее всего, вы не знаете, но Зальфия, жена Дольшера, так же была и тетей моей матери, воспитав ее с самого детства. А еще она оборотень. Благодаря магии и медицине она много лет не принимала облик волчицы, но факт остается фактом. Наверное, именно из-за этого в детстве я боялся ее. Потому что ее чувства слишком отличались от чувств обычных людей, и я просто не мог ее понять. Постоянно ощущал идущую от нее скрытую опасность. Поэтому всегда старался держаться подальше. Так, на всякий случай.
– Было ведь и еще кое-что? – мягко поинтересовался Луциус.
В свою очередь сел напротив Дариэля и взглядом указал мне на свободное кресло, безмолвно предлагая присоединиться.
– Да, было, – неохотно признался тот. – Даже неловко рассказывать… А впрочем, и без того понятно, что у моей матери была запутанная личная жизнь, раз уж я рожден не от ее законного мужа, но в браке с ним. Дело в том, что мать Дольшера, вы уж извините, я привык называть отца по имени, очень любила сына. Так сильно, что столь понятное чувство по отношению к родному ребенку превратилось в своего рода одержимость. Она очень ревностно относилась ко всем другим женщинам в жизни своего единственного сына. Когда Дольшер объявил о своей помолвке с Зальфией, то леди Зарания прокляла ее. Точнее сказать, прокляла всех ее будущих детей, если те родятся в браке с Дольшером. Об этом я узнал случайно. Подслушал однажды разговор Зальфии с Дольшером, когда жил у них после гибели матери. – Кашлянул и смущенно исправился: – Точнее сказать, после ее якобы гибели.
Я мысленно хмыкнула. Получается, Дариэль уже в курсе, что Киота вернулась. Интересно, откуда? Неужели Вашарий отправил пасынка к Луциусу как своего рода гарант безопасности возможной сделки между ними?
– Как я понял, Дольшер пытался убедить жену рискнуть и все-таки завести ребенка, убеждал ее, что не стоит бояться некоего проклятия, это суеверие, и ничего больше, но Зальфия была категорически против. – Дариэль хмыкнул и сделал крошечный глоток вина. – Она не хотела рисковать. Я никому не сказал, что подслушал их спор. Но тогда мне стало понятна еще одна эмоция, которую я часто улавливал от Зальфии. Тяжело объяснить словами, но когда она смотрела на меня, то испытывала горечь. Обиду от того, что я не их сын. Поэтому я попросился вернуться в семью Вашария. Сказал, что соскучился по брату и сестре. Меня, конечно, пытались переубедить, но без особого энтузиазма.
Дариэль пожал плечами и замолчал.
Сердце неожиданно кольнула жалость к нему. На какой-то миг я представила его детство. Бедный ребенок, который по итогу оказался никому не нужен. Для настоящего отца – лишняя причина беспокойства и разлада в семье. Для отчима – ненужное напоминание о том, что горячо любимая жена когда-то была счастлива в объятиях другого мужчины… И ведь Дариэля из-за его дара эмпатии нельзя было обмануть словами и улыбками. Он все это прекрасно чувствовал и понимал.
Луциус нахмурился сильнее. В его обычно бесстрастных и спокойных глазах сейчас плескалось неподдельное сопереживание.
Оно и понятно. Насколько я помню, детство самого Луциуса тоже нельзя назвать счастливым и беззаботным.
Как и мое, впрочем.
Луциус медленно моргнул – и его лицо привычно окаменело, более не выражая никаких эмоций.
– Тем не менее, вы откликнулись на просьбу отчима, – прохладно проговорил он.
Поднял бокал с вином, к которому пока так и не прикоснулся, и взглянул на Дариэля через переливы алого.
– А разве могло быть иначе? – с иронией отозвался Дариэль. – Речь ведь идет о моей матери. Вашарий позволил мне увидеть ее. Он хотел, чтобы я прочитал ее эмоции. Увы, мне было нечем обрадовать его. В женщине, которую я увидел, не осталось ничего от моей матери. Кроме внешности, естественно, с поправкой на прожитые годы. Я чувствовал лишь ее страх, ее отчаяние, ее полнейшее непонимание ситуации. Но ни капли узнавания родных.
– Собственно, именно об этом я и говорил господину Дахкашу, – с легкой ноткой самоуверенности сказал Луциус. – Я вернул ему оболочку некогда любимой женщины. Он может хоть из кожи вон выпрыгнуть, но факт остается фактом: Киотой, той самой, прежней Киотой, которую он любит и которая любила его, смогу сделать ее только я.
– Поэтому я и здесь. – Дариэль с сомнением качнул бокал, поднес было его ко рту, но в последний момент передумал пить. Вместо этого поставил его на пол, выпрямился и посмотрел прямо в глаза Луциусу.
По спине неожиданно пробежал неприятный холодок. От Дариэля в этот момент повеяло непонятной силой и уверенностью, которую тяжело было представить в человеке, который даже с бытовом колдовством порой не в силах справиться.
Интересно, а он в курсе того, что напротив него – маг вне категорий? Даже более того. По сути, Луциус сейчас по могуществу почти сравнялся с богом. Но Дариэль смотрел на него абсолютно спокойно, без малейшего страха.
Я с невольным уважением хмыкнула. Надо же, я ошибалась, обманувшись мягкими ямочками на щеках мужчины и его обходительными манерами. Думаю, что Дариэль, наверное, по силе характера куда ближе к Вашарию, чем Вериаш.
– Вашарий хочет встретиться с вами и обсудить условия возможного сотрудничества, – произнес Дариэль. – Один на один, без свидетелей. И я здесь, чтобы передать его решение.
– Вам не обидно, что господин Дахкаш отправил ко мне с этой новостью вас, а не своего родного сына? – вкрадчиво поинтересовался Луциус. – Он ведь наверняка рассказал вам, насколько я опасен.
– Рассказал. – Дариэль кивнул. Перевел на меня взгляд и с мягкой усмешкой добавил: – А еще он подробно объяснил, по какой причине выбрал именно меня, а не Вериаша. Не буду скрывать, тот рвался вновь с вами встретиться. Но, боюсь, его бы вы живым точно не отпустили.
Луциус тоже посмотрел на меня. На его тонких губах затлела едва заметная улыбка.
Я мгновенно насупилась и сделала глубокий глоток вина. Ну очень неприятно осознавать, что столько народа в курсе моих любовных дел. И это тем более обидно, что мои отношения с Вериашем даже романтическими назвать нельзя.
