– Давайте поедем в Ирландию, – предложил Алекс.
– Я там уже была, – ответила София. – Раньше меня возили туда каждый год.
– Меня тоже, – бросила я. Не хотелось быть хуже нее.
– Тогда в Италию? – продолжил Алекс.
– Мне всё равно, – снова отозвалась София.
– В Италии я тоже была, – чуть громче сказала я.
– Ну дела, – Алекс задумался.
– Да какая разница? – вздохнула София. – Выберите любое место, напишем что-нибудь. Мы же всё равно никуда не поедем.
Сказав это, она развернулась и попробовала привлечь внимание своей первой группы, но все ребята были заняты: они смеялись и громко предлагали всё новые и новые варианты. «Амазонка!» «Северный полюс!» «Япония!» Мне это не понравилось. Было видно, что с ними София отпраздновала бы Рождество и на фонарном столбе. Она снова развернулась к нам.
– Япония – отличная идея. Обожаю суши.
Конечно, идея отличная, ведь ее предложили друзья старосты. Мне это совсем не понравилось.
– Я уже была в Японии, – заявила я.
– Серьезно? – София улыбнулась. – И в каких городах ты была?
– Во всех, – не глядя на нее, ответила я.
– Назови хоть один, – настаивала она.
– Во всех.
– Конечно.
– Не веришь?
– Разве я сказала, что не верю?
– Это чистая правда!
– Девочки, тише! – живо вмешался Алекс. Он и понятия не имел о невидимой битве, которая разворачивалась у него на глазах между двумя враждующими однофамилицами. – Давайте поедем в Египет!
– Давайте, – ответила София, – но, спорим, она там уже была?
«Она» – это я.
– А вот и была!
– Повезло же тебе! – с завистью воскликнул наивный Алекс. – А в России?
– Была.
София поглядела на меня. Ее глаза и серьги угрожающе сверкали. Я попробовала изобразить то же сверкание в своих глазах и очках, но не уверена, что у меня получилось.
– Тогда, может, в космос? – наконец спросила староста. – Твой отец ведь космонавт? Он сможет достать нам билеты подешевле?
От злости по затылку и шее у меня пробежала дрожь.
– Можем взять и твою маму, если ты точно знаешь, где она скрывается…
– Замолчи! – прокричала я, с силой хлопнув ладонью по столу.
– Или она уже не известная преступница? У нее новая работа? Она что, теперь аквалангистка? Или альпинистка?
– Закрой рот! – Злость во мне перерастала во что-то более грозное и страшное.
– Или она теперь дровосек из «Красной Шапочки»?
– Не смей говорить о моей маме, поняла? Ее унес фокусник, чтобы ты знала. – Я схватила Софию за запястье и с силой дернула. – Ее унес фокусник! И мне плевать, веришь ты мне или нет, дубина! Это чистая правда! Правда!
Все обернулись на шум, я отпустила руку Софии. Растрепанная, но спокойная, она в последний раз посмотрела на меня, встала и подошла к Лианн. Не знаю, что староста ей сказала, но учительница указала ей на другую группу в углу кабинета, и задира, гордо вскинув голову, присоединилась к ученикам. Лианн подошла к нам.
– Вижу, вы потеряли одну путешественницу. Обсуждайте задание спокойно, иначе не видать вам каникул и перемены как своих ушей. Больше никаких криков, ясно?
– Лианн, послушайте…
– Ни слова больше, Урсула.
Оказывается, мы больше не подруги. Я постаралась успокоить дыхание, но дышала тяжело, как после физкультуры с учительницей Тредмилл.
– Ну что? – смущенно пробормотал Алекс. – Куда бы ты хотела поехать?
– Всё равно. Куда-нибудь, где не придется быть собой.
– Куда-куда?
Я опустила взгляд. На столе лежал лист бумаги, на котором нужно было написать все варианты путешествий. Он так и остался чистым.
– Куда-нибудь, где можно быть кем угодно, только не балбеской Урсулой.
Алекс задумчиво поглядел на меня. Для него не существовало глупых идей.
– Вообще-то, – наконец ответил он, – такое место есть.
9. Глоб
Сейчас ты поймешь, насколько велико было мое отчаяние: я согласилась прийти в гости к Алексу без конвоя полиции. Папа от этого приглашения, наоборот, был в восторге. Если уж совсем начистоту, то сначала он не поверил.
– Сосед снизу? То есть… Он сам тебя пригласил?
– Ага. Нельзя, да? – В глубине души мне хотелось, чтобы папа не разрешил.
– Нет, что ты! Т-то есть, конечно, можно, – пробормотал он. – Я рад, что у тебя есть друзья. А кто это?
– Я же говорю, Алекс.
– Алекс… Ты рассказывала мне о нем?
Нет, не рассказывала. Странно: только про Алекса, моего единственного реального друга, я не сказала папе ни слова. Зато каждый вечер описывала своих ненастоящих друзей. Особенно Софию. Мою лучшую подружку.
И папа меня отпустил. Заставил надеть чистую одежду и попросил хорошо себя вести. На лестничной клетке я всё еще чувствовала, как он смотрит в глазок, как будто не верит своим глазам. До сих пор ни один человек из моих четырех школ ни разу не позвал меня в гости. Это потому что мне самой не хотелось. Честное слово! Я не в настроении спорить.
Этажом ниже дверь открыл сам Алекс.
– Проходи, – сказал он, волоча по полу те самые тапки-роботы. – Родители работают.
Я подумала, их нет дома, но, проходя по коридору, увидела, что они сидят к нам спиной, каждый за своим рабочим местом, перед большими экранами, излучающими голубоватый свет. Стало ясно, кто заразил Алекса любовью к компьютерам. Еще стало ясно, откуда у него такой голос. Точно таким же гнусавым голосом со мной поздоровалась его мама («Зддавствуй, пожалуйста, не шубите, ладно?»), не оборачиваясь. Наверняка веснушки у Алекса были от отца.
Комната у моего соседа была такая же маленькая, как моя, но выглядела еще меньше. Повсюду лежали кипы журналов, на стене кнопками были приколоты рисунки, стояла пара странных штук, собранных из пустых жестяных банок, проводов и старых лампочек. У стены двухъярусная кровать, застеленная измятыми несвежими простынями. Кажется, там спал крокодил. Или два крокодила.
– У меня немного не прибрано, – пояснил хозяин, прокладывая себе путь громадными тапками.
На столе мерцал царь комнаты: еще один большой компьютер с монитором в двадцать с чем-то дюймов. Позади него висел плакат с изображением пустынного пляжа с белым песком и пальмами. «I live in paradise»
[1], – гласила надпись крупными буквами.
