Варвара-то, бедолага, к крестьянскому труду не привычная, до того к полудню умаялась – язык на плече. И притворяться не надо. Премысла с утра уже дома не было – отправился в Михайлов городок, службу ратную исполнять.
Ближе к полудню Светланда собрала большую корзинищу полотенец, покрывал и прочего – да отправила рабу на реку, на мостки – стирать.
– На пристани не полощи – корабельщиков смущать будешь, на ближних мостках ребятня рыбачит – тоже нельзя. Иди на дальние, спросишь – покажут.
Пошла Варварушка – делать нечего. Потащила тяжеленную корзину. Идет – сама себе удивляется – надо же, докатилась! Ну, Артемий Лукич, нечего сказать – удружил. Такая службишка уже не куну и даже не ногату – две ногаты стоит!
Пока шла у пристани, средь людей, мимо рыбачков-отроков, нормально все казалось, хоть и тяжеловато с корзиной-то. И солнышко светило, и безоблачное высокое небо сверкало пронзительной синью, а в зарослях чернотала пели-переливались малиновки. Красота!
Только вот, чем дальше Варвара шла, тем безлюднее на пути становилось. Казалось, всего-то ничего и прошла, корзину ненавистную протащила, а… И людей уже нет, и трава на лугах выше, а кусты – кустищи! – гуще. Темно как-то кругом стало… страшновато даже. Вот именно – страшновато! Даже Варваре – а уж та на своем не столь и долгом веку уже много чего повидала. Хоть и обещал господин сотник, что его люди всегда рядом будут, да вот… вот где они? За тем дубком? Нету. В орешнике прячутся? Тоже нет, иначе бы там птицы не пели, улетели бы… Чу! Вот, похоже, чьи-то крадущиеся шаги… Ну да! Идет кто-то… мягко эдак ступает… вот остановился, замер…
– Эй, кто тут?
Нет ответа. Да и не должно было быть. Сотник ведь предупреждал – охранять Варварушку будут тайно. Не заметит никто. Значит, правильно все. Верно. Чего и бояться? Тем более – вон уже и мостки.
Свернув на узенькую тропинку, девушка вышла к реке. Поставила корзину на мостки, уселась на старые серые доски, опустила ноги в воду – хорошо! Отдохнуть хоть… А то еще с бельем этим…
Нет, хорошо здесь! Как-то спокойно, благостно. Ручей где-то рядом бежит, птицы снова запели. У тропинки – рядом – старый трухлявый пень, чуть далее – ближе к лесу – буреломы. Тут же, рядом, на отмели – камыши, рогоз. Рогоз, ах, рогоз… твердый и вместе с тем – мягкий, бархатный… Таким хорошо себя гладить, ласкать – между грудями, по животику, ниже… Ах-х…
Варвара закусила губу – что-что, а толк в чувственных наслаждениях она знала нехудо! А может… Может, сорвать этот чертов рогоз? Скинуть рубище, и… Расслабиться хоть немного. Все равно тут некого нет…
Оглянувшись по сторонам, девушка быстро скользнула в воду… Да тут же и осеклась! Ага, нет никого! Как же! А сотника верные люди? Они же за нею следят. По крайней мере, должны бы.
Ну-у… Следят. Так и что с того? Они же – красивые молодые парни! Типа вот Премысла… Ох, и ручищи у него, аж мороз по коже! Так и этих парней, кои сейчас где-то прячутся… должны… Может, их слегка подразнить, чтоб не так скучно было? Если они есть… А если нет? А если нет – так все равно… для себя просто…
Поднялась Варвара обратно на мостки… не торопясь, стянула рубище… Встала нагая, погладила себя по бокам… Прикрыв глаза, улыбнулась солнцу… И тут вдруг…
Оп! Кто-то выпрыгнул прямо из воды, ухватил за ноги, дернул… потащил, топя, в воду… Мать честная – водяной! Или – древнее злобное божество – ящер! «Сиди-сиди, Яша, под калиновым кустом…» Присказку от ящера Варвара – как и многие – знала… Да вот только не успела произнести! Потащил, утянул ее ящер в грозные глубокие воды. Сомкнулась над головой зеленая толща воды, сдавило грудь, сперло дыхание…
Не видела уже Варвара, как бросились в воду отважные воины младшей стражи. И те, что скрывались за старым пнем, и те, кто в камышах таились да в рогозе! Еще парень местный, Жердяй, мимо шел из лесу – своих увидал, тоже бросился на подмогу…
Догнали ящера-водяного, схватили было – да тот силен оказался невероятно. Одного чуть не придушил-утопил, другого… Пришлось нож в дело пустить. Вскипела вода, окрасилась кровью… Да! Про девчонку-то не забыли, вытащили на берег бездыханное тело…
Один из парней нагнулся, да вдруг припал к девичьей упругой груди… прислушался…
– Ой, братцы… Кажись, дышит! Да дышит, точно же, да! А ну-ка… ага…
Варвара очнулась от бьющего прямо в глаза солнышка. Прищурилась, улыбнулась… Приподнялась… да ка-ак начало ее рвать водою да зеленой тиной! Едва не померла…
Отроки младые вокруг засуетились, забегали:
– Ты только не помирай!
– Да уж теперь не помру… – придя в себя, Варвара уселась в траве, вытянув ноги. То, что голая – ничуть не смущалась. А вот отроки да – те засмущались, покраснели все… Ишь ты, какие! Как говаривал Артемий Лукич: «одно слово – дэревня».
– «Сиди-сиди, Яша, под калиновым кустом… Ешь себе, Яша, орешки каленые…» – прищурив левый глаз, девчонка глянула на парней. – Исчез ящер-то? Сгинул? Ой! Иисусик!!! И ты здесь?! Вот славно.
– Вон он, твой ящер, – Ермил хмуро кивнул на вытащенный на мостки труп осанистого мускулистого мужчины. – Пришлось прибить. Иначе б… Ох, влетит нам за это от господина сотника!
– За что влетит?! – вскинулась Варвара. – За то, что вы меня спасли, вытащили?! Да пусть только вякнет хоть что-нибудь ваш «господин сотник»! Сразу его ко мне посылайте, а я уж разберусь!.. Ой, страшный какой…
Глянув на труп, девчонка вздрогнула… ее снова начало рвать – сильно, до желчи, до дрожи и скрежета в зубах…
– Ну, ты это… – Ермил присел рядом, погладил по спине, протянул рубище. – Не дрожи так… На вот, оденься.
Поблагодарив кивком, Варвара натянула одежку… и неожиданно улыбнулась:
– Это еще что! Я вот раз медовый перевар с ромейским вином намешала… Вот тогда и впрямь – чуть было не померла! Тебя как звать-то, иисусик?
– Забыла, что ли? Ермил.
– Забыла… А ты-то имя мое помнишь?
– Варвара ты. Из Турова-града.
– Ой, господи-и-и… – обхватив голову руками, протянула девчонка. – Скорей бы в город уже. Надоело в этой вашей дэревне – хуже горькой редьки!
«Разбор полетов» Михайла учинил сразу. Все причастные получили втык, не помогло и заступничество Варвары.
– Нет, вас же было четверо! Плюс еще Жердяй! Получается – пять! Что, впятером одного не могли взять?
Четверо стражников потупились, уткнув взгляды в пол. Стояли в «приемной», словно нашкодившие мальчишки. Так они и были мальчишки. Самому старшему – Жердяю – шестнадцать, остальным – по тринадцать. Воины-то воины, да… Однако супротив взрослого злобного бугая… Да еще Варвару нужно было спасать, вот и разделились. А не спасли бы девчонку? Как тогда? Живую душу погубили бы… Он, Миша, погубил! И это уже не говоря о прочей мелочи, типа – как в глаза Артемию Лукичу потом смотреть? Он, между прочим, лучшего агента своего дал. Скажет, что же вы не уберегли, не сохранили…
