– Почему ты спросил? – девушка опустила глаза, уходя от прямого ответа.
– Потому что знаю, – сотник быстро натянул штаны и рубаху. – Знаю, что ты знаешь… догадываешься. О том, кто я… Но также ты должна знать, что я вовсе не делаю зла ни тебе, ни твоему народу!
– Это я чувствую, – наконец, улыбнулась Роксана. – Ты не желаешь зла, да. Лишь хочешь вернуть свою… Но то, что ты здесь – это непонятно и страшно! Если бы такой, как ты, родился в нашем кочевье… Я бы почувствовала! И велела бы сжечь! Как ты собираешься сжечь степь…
– Если вы не пойдете навстречу! – сотник уже начинал злиться: к чему весь этот разговор? – Вам-то зачем очередная невольница? Одной больше, одной меньше… Я понимаю, вам приказали мне помешать. Заметь, не спрашиваю – кто. Но вы ведь могли и не захватить нашу девчонку. Это просто случай!
– Ты много знаешь, – накинув халат, недобро прищурилась княжна. – Может быть, мне бы лучше…
– Не лучше! Пойми – я стану вам мстить. Но и вы не стойте у меня на пути! Как говорят моряки – разойдемся бортами.
Красотка покусала губу:
– Что значит бортами?
– Это значит – каждый останется при своем, – устало вздохнул Михаил. – У вас – свой путь. У меня – свой. Так забудем друг друга – и все! Впрочем… – сотник на секунду отвел глаза. – Забыть тебя будет сложно!
Роксана конечно же поняла, о чем речь. Усмехнулась:
– Пусть так и будет. Я верну тебе деву. Разойдемся… Но мои люди должны убедиться, что все твои угрозы – не пустые слова!
– Хорошо. Выйдем из шатра…
– Да… сейчас… оденусь…
Выбравшись, Роксана ловко перепрыгнула с повозки на подведенного коня. Рядом уже ехал и князь Василько, и – среди прочей свиты – Ермил. Да, ему тоже дали каурого конька, на вид – вполне себе смирного.
Подвели лошадь и сотнику.
– Что ж, – тот вскочил в седло. – Хотите увидеть – смотрите.
Сняв с груди рог, Михаил затрубил – утробно и страшно! Боевой зов викингов – грозный рык, от которого стыла кровь в жилах у франков, англов, саксов… и много у кого еще!
Половецкие кони испуганно прижали уши. Даже в глазах Роксаны явно проскользнул страх…
– Там! – оглянувшись назад, сотник показал рукою.
Мог бы и не показывать. Вздыбившийся за дальними пустошами огненный столб увидели все! Сложно было бы не заметить. Огненный смерч, ураган, торнадо!
Огненные сполохи отразились в глазах половцев каким-то благоговейным утробным ужасом!
Многие лошади понесли, заржали…
– Греческий огонь… – едва удержав коня, тихо промолвила Роксана. – Клянусь – впечатляет!
– Это только одна труба, – сотник пояснил как бы между прочим. – А у меня их – целый орган. Представьте, что будет со степью? Огромное, неудержимо буйное пламя! Как Хиросима, да! Ветер раздует огонь… Понесет его на ваши пастбища и кочевья… Никто не уйдет, никто не спасется! Останется одна гарь!
– Замолчи! – с искаженным от гнева лицом выкрикнула княжна. Развернув коня, она подскочила к мужу, что-то сказала… Тот кивнул, распорядился…
В тот же миг перед сотником оказалась Варвара! Ее просто выкинули из соседней кибитки… В одной рубашке, босую…
– Господи… Сотник! – девчонка тут же вскочила на ноги. – А я-то думаю – кто это здесь трубит?
– Мы еще и огонь пускаем! – подъехав, важно пояснил Ермил.
– О! Иисусик! И ты здесь? – Варвара громко расхохоталась. – Это вы за мной, что ли?
– Ну да. Мы же своих не бросаем!
– Я заметила…
– Ты вообще как?
– Да сносно. Кожу немного содрала, когда тащили. Но меня тут лечили, ага… Так мы сейчас домой? Ну, в смысле – на ладью? Ой… – девушка вдруг нахмурилась. – Как там Премысл?
– Да жив. Вернемся – увидишь.
Махнув рукой, сотник обернулся к Роксане:
– Так мы пойдем уже?
– Скатертью дорога! Я дам вам воинов и лошадей… – обернувшись, княжна что-то прокричала по-тюркски – распорядилась.
Десяток лошадей. Четверо сопровождающих всадников… Щедро! Если только они не…
– Не надо так думать, – Роксана словно прочла мысли… Так, скорее всего, и прочла! Шаманка же – ведьма…
– Я сама провожу тебя… Знаю – ты уйдешь. И еще знаю – если я прикажу вас убить… Придут другие. Ведь так?
– Так, – не стал спорить сотник. – А ты бы сделала по-другому?
– Нет.
– Тогда чего же хочешь от меня?
Дальше ехали молча. Роксана с охраной – тремя воинами в кольчугах и сверкающих шлемах с «личинами», и все остальные: Миша, Ермил, Варвара… И четверо половцев – обычные пастухи, без доспехов.
Так же и простились с княжной – молча. Все уже было сказано, обо всем договорено.
– А ты не такой и страшный, – прощаясь, неожиданно обернулась княжна. – Наверное, мы больше не встретимся… Хотя… Об этом знает только великий Тенгри. Пока же – прощай. И это… – Роксана вдруг улыбнулась. – Так я и не поняла, что значит – поставить «на вид»?
Хлестнув коня, красавица помчалась в степь. Следом за ней пустились и воины…
– Прощай… – проводив взглядом княжну, сотник подогнал коня.
Конечно, от половцев можно было ожидать всего – внезапного налета, засады и прочего… Но только не сейчас. Михайла почему-то поверил Роксане. Может быть, потому что она, одна из немногих, узнала, кто он. Проникла в его мысли… испугалась… и вовсе не хотела ссоры. И Миша это точно знал!
Они нагнали караван на Будильском пороге. Рогволд был удивлен – так быстро управились!
– Спасибо нашему друг Антиоху Ставросу. Надо вернуть ему греческий огонь!
Трубы с зажигательной смесью вернули купцу сразу же, как только смогли – на спокойной воде.
Господин Ставрос милостиво улыбнулся и пригласил заходить «на беседу». Купец аж лучился весельем! Еще бы – за греческий огонь он получил немаленькую сумму от Рогволда и Михайлы. Ну, а куда было деваться? Без подобной угрозы половцы вряд ли бы вернули Варвару. Да и вообще, даже разговора бы никакого не получилось, просто не случилось бы.
Вскоре купцы миновали последний волок и, простившись с «веселыми девами» и нанятой в Киеве охраной, пустились в путь по спокойной воде дельты. Впереди лежал Эвксинский Понт – Русское море, а за ним – уже не так и далеко – Царьград-Константинополь. Столица – мир. Город городов.
Дальнейший путь проходил спокойно. Миша привлек-таки Рогволда – устроил экзамен по греческому языку, не зря ведь учили. Лучшими оказались девушки… и Премысл! Последний все же был ранен и, пока отлеживался, учил слова и фразы на совесть. Вместе с возвращенной от половцев возлюбленной.
Сотник тоже потихоньку уже стал понимать по-гречески – наиболее употребительном языке империи ромеев. Государственным же все таки продолжал считаться латинский.
