Продолжал дёргано входить и извергаться, не прерывая нашего зрительного контакта. Ухмыляется, что-то говорит, но не могу разобрать этих слов.
Подмигивает. Урод. Вытаскивает длинный член из девушки, пока та продолжала извиваться, и шлепает им по ее заднице.
Я же сглатываю вязкую слюну и выкидываю сигарету, хочу уже отвернуть взгляд, как Тимур начинает дико ржать. Ебанутый, больше слов никаких нет. И чего я ждала?
Чокнутый нарик, не удивлюсь, если он и сейчас под какой-нибудь гадостью. И, возможно, надеюсь... Он забудет об этом вечере, о том, что поймал меня за подглядыванием. Хотя, мне вот сейчас не стыдно. В голове так и пульсирует:
«Соседи. Блять. Мы соседи.
Черт. Черт. Черт!»
И я хочу покинуть это место, как слышу удивленный вопрос за своей спиной:
— На что ты там смотришь?
Меня второй раз передергивает, а сердце ухает вниз, когда я поворачиваюсь на голос Ильи. А он смотрит туда же, потом на меня. Опять туда. И я же кидаю взгляд на соседей, боясь представить, о чем думает мой парень.
Но именно в этот момент Тимур отвернулся и вышагивал, как можно предположить, в сторону ванной комнаты.
Понял ли, что это его брат, я не знаю. Но вижу на лице Ильи крайнее недовольство и боюсь слово вымолвить. Пока он не хватает меня за руку и не тянет обратно в дом.
— Это что за хрень сейчас была?! — неожиданно повышает он голос, а я назад отступаю.
— Ты почему кричишь на меня? Я не виновата в том, что наши соседи устроили секс-марафон, — стараюсь отойти от него, но он впивается своими пальцами мне в плечо. — Мне больно. Отпусти!
Все же вырываюсь и отхожу, но только Илья обратно притягивает к своей груди, и я чувствую его бугор в штанах, и у меня сразу наступает ступор. Не дышу. Не двигаюсь.
— У тебя, сука, глаза блестят, словно ты сама только что кончила, — мерзкими интонациями говорит он мне в макушку и несдержанно толкается в мою задницу. — То есть, оказывается, тебя вполне возбуждает трах?! Мы это сейчас проверим!
От его слов я скукоживаюсь. Чувствую, как его руки ползут по моему телу, но сейчас я не ощущаю возбуждение, нет, только дикий ужас от того, что может произойти.
Ненавижу эту свою реакцию. Говорю себе расслабиться, возможно, это наш шанс, наконец, сближаться по-взрослому.
Слышу скрип своих зубов и впиваюсь в бедро Ильи ногтями. А он уже задирает короткий халат и оглаживает каемку трусов. И меня дергает, ещё и ещё.
— Нет, Илья... Не сейчас, — истерично, пытаясь скинуть его холодные руки со своих бёдер. — Илья! Не готова я!
Он резко меня отпускает, отталкивает, и, повернувшись к нему, я вижу, как сильно я вновь его задела.
И мне так стыдно становится, так тошно от себя. Ведь ещё пару минут назад я мечтала о члене другого парня, а своему дать ничего не могу.
— А когда, блять! Когда ты, наконец, позволишь мне сделать это?! — кричит он и с психом и скрывается в другой комнате, захлопнув громко дверь.
При этом я отчетливо могла услышать:
— Холодная, фригидная мразь!
Слова кинжалом в сердце. Знаю, что он просто бесится и скоро успокоится, и извинится за них, но от этого вообще не легче. Кинутые фразы, сказанные в порыве гнева, самые правдивые.
Чтобы унять в груди этот бешенный стук и прийти немного в себя, бегу в ванную комнату, включаю холодную воду и сую голову под раковину.
Дерьмо!
Сука, все это Тимур, мать твою, Королев.
Глава 7
Последующие дни, как ни странно, проходят в тишине. Илья не трогает меня, после произошедшего почти не разговаривает, сидит в своём ноуте и с кем-то там переписывается. Да и я не подхожу. Навязываться не буду, да и извинение я так от него и не получила.
В голове играла шальная мысль, что где-то был пароль от его социальных сетей, и, может, проверить своего парня. Но мне почему-то вообще не хочется этого делать. Возможно, боюсь увидеть там то, что меня может расстроить. А может, мне уже все равно. Не знаю. Как-то резко пропало желание находиться с ним.
А все началось из-за той суки, что написала! А может из-за...
Тимур. Боже.
До меня ещё не дошло, что мы, оказывается, соседи. Не дошло, что он совсем рядом, буквально за стенкой. Спрашивается, какого черта? Зачем отец Ильи снял нам рядом с приемным сыном квартиру? Ведь знает прекрасно, что братья не ладят. Да это мягко сказано.
Возможно, это была идея тети Светы, чтобы ее оба сына помирились. Такое точно могло быть. Но это невозможно. У них всегда витала эта вражда и соперничество.
Верней, Илья немного завидовал Тимуру, особенно, когда был младше. Да вот зря. Он ничем не хуже этого ублюдка. Сейчас он вырос. Во многих планах. Поумнел, похорошел. В школе тоже был той самой звездой, по которой девочки лужицей растекались. Неудивительно совсем. Да ещё он спортсмен — пловец, что не мало важно. Закончил с отличием в учебе. В нем одни плюсы.
А Тим... Ну он всегда был раздолбаем. В школе редко появлялся, учился на отъебись, учителя терпеть не могли этого мудака. И не раз приводили в плохой пример другим ученикам. Его волновали только девочки, вечеринки и наркота.
Последнее самое отвратительное. Был как-то скандал, когда ещё его не выгнал из дома папаша, по этой теме. Физрук спалил его с травкой. Но даже не это самое ужасное. А то, что тот буквально угрожал учителю и его семье, если тот доложит. Повезло, что все раскрылось само. Но каким конченным уродом нужно быть, чтобы пасть так низко. Отвратительный.
Где были мои глаза в шестнадцать лет? Гормоны.
Так, нужно прекращать о нем думать сутками напролёт. Недостоин он моего внимания. Но эти образы продолжали всплывать в голове и играть с моим рассудком.
Сны эти. Черт. Я и он. В той квартире, у блядского панорамного окна, и он сзади, старается, пыхтит. Стоило раз это увидеть, из головы не вывести. Просыпаюсь вся в поту, в животе так ноет, а между ног позорно мокро.
То есть мой парень не может меня возбудить, а этот сукин сын, ничего не делая, пробуждает во мне эти низменные желания. К чужому. К парню, что отравил мою школьную жизнь. Как вот такое возможно?
Особенно после того омерзительного случая. И ещё было кое-что... Как сказала Соня. Один грязный секрет, о котором я хочу узнать эти два года. Но спрашивать у него не осмелюсь. Ведь мне тогда могло просто показаться, что...
— Ох, бляха муха!
С диким визгом в меня буквально врезается барышня и чуть ли не сбивает с ног. Но самое эпичное, что мой латте отныне распластался на ее белом мешковатым свитере до колен.
Она смотрит испуганными глазищами и просто стоит в ступоре. А мне что-то так смешно, что приходится еле-еле сдерживать смех, зажав губы.
