В замке барона де Вилья – дальнего родственника по материнской линии – мне жилось гораздо менее вольготно по сравнению с Эскароном. Здесь я воспитывался вместе с тремя кузенами, двое из которых были старше меня и никогда не упускали шанса воспользоваться своим преимуществом в росте и силе: тычки и подзатыльники стали постоянными явлениями в моей жизни. Хотя барон и старался не обделять меня своим вниманием, но делать это в присутствии родных внуков ему было трудно. Тем более что родители кузенов не скрывали своего неприязненного отношения ко мне и постоянно настраивали детей против меня. По всей видимости, считали, что барон тратит слишком много средств на содержание «безродного голодранца», а может, опасались, что мне будет выделена какая-то доля наследства.
Как бы то ни было, атмосфера всеобщего презрения и ненависти сыграла свою роль. В тринадцать лет я сбежал из дома с Аларкосским пехотным полком, отправлявшимся в заморскую провинцию Нугулема для очередной войны с Наввским халифатом. В солдаты меня, понятное дело, не взяли, но я влился во вполне стройные ряды малолетних денщиков-мочилеро и три года исправно исполнял свои обязанности при сержанте Васко Ньето.
В полку тоже было несладко, но, закаленный жизнью среди де Вилья, я легко вписался в армейский быт. По меньшей мере здесь были общие для всех правила и границы дозволенного, а следовательно, гораздо меньше необоснованной несправедливости. Ну и школа жизни у меня получилась – куда там баронской. В шестнадцать лет меня полноценно зачислили в полк, а к двадцати я уже считался чуть ли не махровым ветераном.
С окончанием войны корона сильно сократила жалованье солдатам, и я в числе многих решил поискать счастья в наемниках. Так и оказался среди головорезов де Бернье, которые в частном порядке продолжали делать то, что уже не могла делать регулярная армия, то есть воевать. Только вот то, как наемники это делали, мне сильно не понравилось, и, едва дождавшись окончания кампании, я ушел на вольные хлеба.
Зарабатывал на жизнь шпагой, охранял купеческие обозы, а когда по воле случая оказался в столице соседнего Эскарона, нанялся в бывший тогда у всех на слуху дворянский Патруль. И так уж получилось, что в разразившейся вскоре после этого войне Нугулема и Эскарона я уже выступал на стороне последнего. А после войны меня нежданно-негаданно нашло письмо нотариуса с приглашением вступить во владение замком и землями, оставленными мне бароном де Вилья! Сказать, что я был удивлен, значит ничего не сказать! Недолго думая, я отправился в путь – от такого разве отказываются?
Только вот по прибытии на место выяснилось, что есть более позднее завещание, где все имущество отходит кузенам, а я среди наследников вовсе не упоминаюсь. Хотел поговорить по душам с нотариусом, да у родственничков все кругом уже было куплено, и добиться правды было решительно невозможно. Меня даже грозились упечь в местную тюрьму якобы за устройство беспорядков. Пришлось приложить немало усилий, чтобы избежать подобного исхода, соответственно, к кузенам у меня накопилось очень много вопросов. Потому я поселился неподалеку от них, в Кантадере, терпеливо дожидаясь возможности повстречать кого-то из них в городе. Богатырским телосложением я не обладаю, но это нисколько не мешает мне весьма прилично владеть шпагой, так что связываться со мной решаются немногие. Вот и кузены вынуждены были из-за меня обходить Кантадер десятой дорогой. И вот теперь, волею судьбы и неосмотрительности Бельчонка, приходится мне избавлять родственничков от своего соседства.
С вещами удалось управиться за четверть часа. Еще раз зашел к хозяину, отдал ключ и попросил всем интересующимся говорить, что квартирант съехал еще два дня назад. Впрочем, по выражению его лица сразу стало понятно: расскажет правду с мельчайшими подробностями. Зря я заострил его внимание на своем отъезде.
На улице пока было спокойно. Быстренько перебежав за угол, я еще минут десять прислушивался, так как почему-то был уверен в скором появлении на улице людей де Монтегю. Но никто так и не появился. Может, я переоценил их способности? Дай-то бог.
На Жасминовой улице пришлось вжаться в тень широкой воротной арки, чтобы разминуться с патрулем городской стражи. Не лучшее сейчас время для общения с этими малоприятными господами, тем более что разговор их крутился вокруг происшествия в «Каштане».
Еще на подходе к кварталу, в котором проживал Бельчонок, обратили на себя внимание отсветы пламени на фоне ночного неба. Всецело занятый осмотром дороги, сначала я не придал им особого значения. И только подойдя ближе, понял, что до роскошных вилл аристократов, где каждый божий день кто-то что-то празднует с музыкой и фейерверками, отсюда очень далеко, следовательно, речь может идти только о занимающемся пожаре. Я остановился как вкопанный.
На какой из участков следует входить с улицы, я не знал: Мигель не показывал, да и сам никогда не ходил домой через парадный вход. Но по примерному расположению внутри квартала было очень похоже, что горит именно жилище моего товарища. Черт, черт, черт! Я бегом бросился на боковую улицу, нырнул в переулок, пересек вытянутый в длину заросший травой овраг и вышел к тропинке, вьющейся через заросли орешника вдоль тыльной стороны участков.
Тело Бельчонка лежало прямо у отодвигающейся доски забора. Разговор был коротким: его ударили шпагой и добили кинжалом. Потом обыскали тело – ни оружия, ни денег при Мигелито больше не было. Я сжал кулаки и застонал в бессильной ярости. Как же так, Бельчонок? Ну как же так? Ведь они знали! Они знали, где ты живешь! Поэтому не тратили время на погоню и поиски в ночном городе, а сразу направились сюда и поджидали в засаде! Но как? Как?
Ответ обнаружился по ту сторону забора. У едва заметной тропинки лежало еще одно тело. И это было тело Одноногого Лукаса. Эх, Мигелито, недооценил ты воровского сообщества! Или потерял бдительность? Как бы то ни было, но Лукас знал дорогу и, себе на погибель, привел людей де Монтегю сюда. Боже мой, там ведь в доме Эстела! Страшно подумать, что эти негодяи могут сделать с бедной девушкой!
Минута паники и растерянности быстро прошла. Холодная решимость заставила уняться бешено бьющееся сердце. Они убили моего друга! Все-таки друга! Я отчетливо понял только сейчас: вор Бельчонок был моим другом! И проклятые наемники убили его, а сейчас убивают его подругу! Может быть, хоть ее я успею спасти! Безмолвной тенью скользнул я в темноту маленького сада.
Пока горел только пристроенный к дому дровяной сарай, но огонь добрался уже до крыши и вот-вот должен был перебраться на жилое строение. Нужно спешить! Однако в следующий миг пламя пожара высветило стоявшего на тропинке человека. Черная шляпа с пером, оттопыренная шпагой пола темного плаща. Двух мнений быть не может: убийцы еще здесь!
Прислонившись к стволу дерева, наемник любовался видом объятого пламенем сарая. За этим интересным занятием он и умер. Я не стал размениваться на благородные мелочи вроде приглашения к бою – удар стилета в спину сделал свое дело. Тут вам не дуэль, тут война!
Из-за угла дома появился еще один человек в шляпе и плаще и направился в мою сторону. О неприятности, приключившейся с товарищем, он знать не мог, так как перед домом было гораздо светлее, нежели в тени деревьев. По той же самой причине невозможно было на расстоянии отличить меня от убитого наемника. Я решительно отправился навстречу, держа руку под плащом на эфесе шпаги.
