– Зови! – коротко бросил Родриго, обращаясь к Этьену.
Младшенький де Вилья молча вышел из комнаты и спустя минуту вернулся в сопровождении двух простолюдинов, один из которых оказался нотариусом, а второй – его помощником. Первый представился настолько неразборчиво, что я не расслышал его имени, а второй и вовсе поскромничал, видимо, считая себя слишком незначительной фигурой в компании сеньоров. При других обстоятельствах завещание сильно бы меня развеселило, но усталость все больше давала о себе знать, что превратило мою реакцию в практически полное безразличие.
– Старый благородный романтик, – только и сумел я вымолвить, возвращая бумаги нотариусу.
То, что старый барон завещал мне фамильную шпагу де Вилья, было крайне неприятно для его прямых наследников и почти полностью бесполезно для меня. Видит бог, я бы предпочел хоть какой-то кусок земли или пару тысяч реалов. А лучше – и то, и другое. Но нет, шпага, и только шпага.
Причем шпага старого образца, слишком тяжелая и непривычная для меня. Такая хорошо будет смотреться на стене главного зала фамильного замка. Но замка у меня нет и в ближайшем будущем не предвидится, а фехтовать я привык более легким оружием, так что такое наследство будет для меня либо бесполезным обременением, либо предметом торга. Увы и ах.
– Это точно, – мрачно буркнул Марко.
– Послушайте, – я тщательно подбирал слова, стараясь решить вопрос к обоюдной выгоде, – я, конечно, уважаю последнюю волю барона, какой бы она ни была. Но все же будет правильным, если эта шпага останется в замке де Вилья. Там ее законное место. Не лишись я по воле случая всех своих сбережений, я бы и не подумал просить за нее компенсацию. Но так уж вышло, что у меня ни шпаги, ни коня, ни денег, а убраться как можно скорее в Эскарон мне жизненно необходимо.
Родриго молча протянул руку, в которую нотариус незамедлительно вложил еще один свиток.
– Будут тебе, Кристиан, и шпага, и конь, и немного денег. Что-то подобное мы предполагали, потому подготовились заранее.
Документ тут же перекочевал ко мне.
– Давайте перо и чернила.
Я лишь бегло просмотрел форменный «отказ от всяких притязаний», ибо вчитываться во все подробности не было никаких сил. Да и не силен я в крючкотворстве, если захотят обмануть, все одно обманут.
– Так просто? Даже ничего оспаривать не будешь? – искренне удивился Марко.
– Так я же беспринципный бретер, – усмехнулся я, подписывая бумаги, – завтра обвиню вас в обмане и снова буду хвататься за шпагу. Не думали о таком развитии событий?
– Мы знаем о тебе больше, чем ты думаешь, – внимательно оглядев мою подпись, Родриго довольно кивнул, – в прошлый раз ты был искренне уверен, что тебя обманывают. Сейчас таких мыслей у тебя уже не будет. И, бретер ты или не бретер, это совершенно неважно. Главное – ты человек слова, следовательно, проблем с твоей стороны у нашей семьи больше не будет.
Старший кузен поднялся, показывая, что разговор окончен. Нотариус с помощником, аккуратно упаковав бумаги, поспешили исчезнуть из комнаты.
– Неожиданно приятно было повидаться с тобой, Крис, – поднимаясь из-за стола, сказал Марко и протянул мне руку.
– Будешь в наших краях, заезжай, – внезапно предложил Родриго, – в гостевых комнатах всегда найдется место для тебя.
– И то хлеб, – устало улыбнулся я.
– Держи, – Этьен отцепил с пояса ножны со шпагой, – взамен дедовской.
– Комната оплачена еще на два дня, в конюшне для тебя оставлен вороной жеребец. И вот здесь, – Марко опустил на столешницу небольшой кошель, – деньги. Немного, но на первое время хватит.
– Уж извини, – развел руками Родриго, – дед оставил больше долгов, чем богатств, больше выделить не можем.
– Черт побери, – только и смог ответить я, до того был растроган. К горлу неожиданно подкатил ком – такого отношения со стороны кузенов де Вилья я никак не ожидал.
– Бывай, де Бранди! – Поочередно хлопнув меня по плечу на прощание, братья ушли.
Я же, заперев за ними дверь на засов, снял с себя пропитанные чужой кровью камзол и сорочку и завалился спать. Больше ни на что сил не было.
Глава 22
Сеньор Оберон де Флорес пребывал в отчаянии: все пошло наперекосяк именно в тот момент, когда он считал основные трудности уже пройденными. Ну в самом деле, когда в лесу их догнали люди виконта, он успел уже мысленно проститься и с жизнью, и с любимой дочерью, которую в руках этого настойчивого мерзавца не ждало ничего хорошего. Но в дело вмешался храбрый сеньор де Бранди, в одиночку обративший в бегство чуть не десяток благородных негодяев. Правда, потом его самого пришлось прятать от преследователей, но это не составило отцу с дочерью большого труда. И поначалу у де Флореса не было причин быть недовольным новым знакомцем: молодой человек был умен, рассудителен и лишен предрассудков, свойственных многим представителям дворянства. А кроме всего прочего, обещал помочь с набором новой охраны, способной противостоять банде виконта де Монтихо.
Однако сказка длилась недолго. Этот самый благородный сеньор сам оказался опасным авантюристом! В первый же вечер в Уэске де Бранди позволил себя втянуть в какую-то драку с поножовщиной, переполошившую половину города. И вроде бы он сумел выйти сухим из воды, по крайней мере, стражу удовлетворили показания свидетелей и участников конфликта, но уже следующим утром все же был арестован: оказалось, что сеньор Кристиан разыскивается за убийства в другом городе! То есть с виду весь такой спокойный и благоразумный, а на самом деле – отъявленный головорез!
Казалось бы, невелика беда. Да, свели знакомство с известным преступником, но ведь сами ничего предосудительного не делали, забыли бы его и поехали дальше, к цели своего путешествия. Но не тут-то было! Элена вбила себе в голову, что они обязаны отплатить добром за добро и вызволить этого молодого человека из тюрьмы. Как будто мало того, что они ввезли его в Уэску в своей карете!
Но нет, конечно же, он поддался на настойчивые просьбы дочери и пытался добиться благосклонности городского главы Уэски и начальника городской стражи. Правда, не усердствовал сверх меры, а действовал очень осторожно, при этом имея полное право заявлять, что сделал все от него зависящее. К несчастью сеньора де Бранди, в деле были замешаны силы, которым не смели перечить ни алькальд, ни главный стражник города, о чем де Флорес и сообщил Элене с самым скорбным видом вчерашним вечером, на этом посчитав свой долг молодому человеку оплаченным сполна.
И именно в этот момент сеньор Оберон понял, насколько пагубным образом сказалось знакомство с де Бранди на его любимом чаде. С тех пор как молодой сеньор попал в тюрьму, Элена потеряла аппетит и сон, сделалась необычайно молчалива и задумчива, на вопросы отвечала невпопад или вовсе пропускала их мимо ушей. А после того как услышала о тщетности их усилий, совсем замкнулась в себе. Хорошо зная свою дочь, де Флорес понимал, что она не оставила мыслей о сеньоре Кристиане и в ее голове зреет какой-то план. И вскоре он был в этот план посвящен, однако же, услышав о намерении устроить узнику побег из городской тюрьмы, пришел в неописуемый ужас! Он таким наукам обучен не был и рисковать своей головой, равно как и головой дочери, ради малознакомого человека не собирался.
