– Какого поляка? – удивился Колян. – Не было там поляка. Местные только. Да и не одна Ритка это говорит. Мне кажется, вся деревня знает.
– Я первый раз слышу! – возмутился Толик. – А почему у нас? Разве не в Сенной Губе?
Колян потянул капюшон на затылок.
– Это тебе, наверное, мать не рассказывала, чтобы проклятие не зацепило.
– Почему оно меня должно зацепить? – прошептал Толик.
Колян спустился по ступенькам, но на последней обернулся.
– Так спасённой невестой, говорят, сестра твоей матери была. Старшая. Тётя Лида. Ну, которая умерла недавно. После сорванной свадьбы она сразу уехала и домой не возвращалась.
Тётя Лида?
Колян ушёл.
В организме Толика поселилась звенящая пустота. Он растворился в ней и полетел, полетел в бесконечные вселенные… На макушку капнуло. Всё, кончился полёт. Толик стоял на крыльце, на улице начинался дождь. В озере поселилось чудовище. Оно сводит людей с ума. После встречи с ним они начинают бредить и мечтают встретиться с ним вновь. Его нельзя отогнать жердью, нельзя отравить ядом – или что там бросала в воду Маринка? Мать ничего не рассказывает, потому что их семья в это тоже замешана. Они часть этой истории.
Толик замотал головой. Ему уже столько всего рассказали, а понятней не стало.
Он сходил за лестницей, подтащил её к крыльцу и полез на козырёк. Дождь лил, но это неважно. Это даже хорошо. Дождь и ветер – единственное, что понятно и правильно. И вот ещё крыша… Тут всё было просто. Отслоившийся шифер надо всего лишь подсунуть под планку, и Толик почти справился с этой работой, когда за спиной грохнула калитка. От неожиданности он чуть с лестницы не свалился. Никогда ещё за один день у них не было столько гостей.
– А ты чего? – Ритка волокла за собой коляску, укутанную в пластиковый чехол от дождя, на колёсах было так много грязи, что они не столько крутились, сколько ползли.
– Да крыша течёт.
Толик заметил, что он на самом деле испугался – руки тряслись, дыхание сбилось.
– Тебе просили куртку передать.
Ритка бросила принесённое на перила.
– Ты к новеньким заходила? – Толик спускаться не стал, развернулся и сел на перекладину.
– Да там почти все уже побывали.
– А-а-а… – вяло протянул Толик. – И чего?
– Да вроде остаются, – радостно сообщила Ритка, словно это была главная новость недели. – Надо у Соньки спросить.
– Почему у Соньки?
– Она у них в гостях была. Рассказывала, какими её пирожными угощали. Богато живут, нарядов навезли – полкомнаты завалили. Книжки какие-то, комиксы. И телик.
– Прям телик?
– Ну, не телик, так компьютер. По нему можно кино смотреть. Они днём Соньку к себе позвали что-то новое смотреть. Вот после врача и позвали. Она потом прибегала хвастаться. А ещё сказала, что с Маринкой договорилась гулять пойти. Всё ей покажет. Памятник и усадьбу. Как коров по дворам разберут, так и отправятся.
Толик почувствовал, что ему холодно и мокро. Или это утренний озноб вновь накрыл? Он полез с лестницы.
– А зачем гулять? – спросил он осторожно. – Погода-то плохая.
В коляске закряхтели, Ритка побежала к сестре. За Толиковой спиной хлопнула дверь.
– Ты чего здесь делаешь? – строго спросила мать.
– Здрасьте, теть Люб! – звонко крикнула Ритка и поволокла коляску к дороге. – А погода нынче – ага? Не того.
– Здравствуй, Рита, – сухо отозвалась мать. – Как ты?
– Нормально, – пыхтя, ответила Ритка. На дороге коляска забуксовала. – Сеструха только по ночам не спит. А наши в Толвую уехали. Там, говорят, сувенирную лавку открыли. Мать бисерные жгуты повезла.
– А у нас в лавке чего не продаёт?
Ритка странно отмахнулась от вопроса и потащила коляску по дороге. Тяжело тащила, вбуравливалась в грязюку колёсами. И правда, почему её мать так далеко поехала? У них в селе своя лавка неплохая, в доме Ермолина, на центральной площади. Туристы бывают не так часто, но ведь бывают…
Он поднял руку, чтобы позвать Ритку и спросить об этом. Поездка в Толвую – в этом было что-то неправильное.
– Даже не думай за ней идти, – остановила его мать. – Слезай и отправляйся в дом.
Толик сполз с лестницы, посмотрел на мать и вдруг не мог сдержать улыбки. Взгляд матери потяжелел. Она увидела, что Толик теперь знает правду. Но всё равно ничего не сказала. Только крепче сжала губы. Мать у него такая, упрямая. Он в неё.
– Ты чего на улице мокнешь? – недовольно спросила мать.
– Я крышу чиню, – буркнул Толик, кладя руки на перекладины – осталось сделать чуть-чуть. Вдруг мать его за работу похвалит и наконец всё расскажет? Но скорее всего не похвалит. И не расскажет.
– Только попробуй! – с нажимом повторила мать.
Это разозлило так, что Толик даже вскрикнул:
– Я же не специально! Они сами рядом со мной в воду плюхались. Сговорились как будто.
– Сговорились, – жёстко произнесла мать. – В той семье всегда так.
– В той семье! А я тут при чём? Я даже не знаю ничего. Снегирёв и Ритка знают, а я – нет. Что происходит-то? Чего все с ума посходили?
Толик ждал, что мать ему сейчас по шее даст, припомнит и костюм, и постоянные рыбалки, и непротяпанную картошку…
Но мать молчала.
Толик заглянул под козырёк. Мать смотрела на дорогу. Губы собрала в некрасивую гузку. Он не ждал, что она вообще что-то скажет, был уверен – отмолчится. Уже собрался лезть на крышу, но она вдруг произнесла:
– Светка молодой была, к колдуну в Хашезеро бегала приворот любовный творить. На крови.
Толик вцепился в шифер. Колдун, про него он уже слышал. Был там ещё бред про точку равновесия.
– Девки-то, может, и не хотят, но деваться им некуда, – продолжала говорить мать. – Там теперь ничего впустую не проходит. Их сам чёрт в спину толкает, советы на ухо шепчет. Они должны были увидеть призрака. С вами или без вас, но увидели бы. Это их проклятие. Приворот-то на смерть был, вот она теперь за ними по пятам и ходит. Смерть.
Толик медленно сполз с лестницы. Мать продолжала изучать улицу. Чуть щурилась, словно произносить слова ей было больно, но всё же сказала:
– А тебя цепляет по родству крови.
– Родству с кем? – прошептал Толик. По загривку прошлись неприятные мурашки. Тётя Лида – та самая невеста. Это она должна была умереть. Спаслась. А смерть осталась.
Мать словно очнулась, посмотрела на Толика:
– Не суйся ты в это всё! Не надо! Вчера девка на вас выбежала, сегодня лодка рядом с тобой перевернулась. Завтра они ещё что-нибудь учудят, не успокоятся. Светка, хитрюга старая, хочет чужими руками заговор закрыть. А то ведь помирать будет, её черти за пятки исщекочут.
