Я недоуменно хлопаю ресницами. Это еще что за новость? С утра наш с тетей старый чудо-агрегат прекрасно работал. Может, зарядка не воткнута в розетку?
Проверяю и снова пытаюсь включить — ровно так же безуспешно.
Я чуть ли с бубном не танцую вокруг маленького черного друга, однако тот остается глух к моим мольбам и угрозам.
Скорбно признаю: ноутбук умер.
— Да твою ж!..
Ну очень вовремя, особенно когда на новый денег нет и в ближайшем обозримом будущем не предвидится. А шанс починить этот стремится к нулю. Нам и в прошлый раз мастер сказал, что жизнь в нем еле теплится, и он проработает столько, сколько проработает. И проработал он без малого еще полтора года. И на том спасибо.
М-да, вселенная, удружила. Даешь десятилетнюю норму тягот за неделю!
Внутри просыпается нездоровый интерес — что дальше?
Нет, конечно, искать работу я могу и с телефона, однако планировала брать подработки — например, что-нибудь печатать, может быть, помогать людям вести сообщества в соцсетях, создавать контент, и так далее. Теперь такие подработки мне не светят.
Раздается трель дверного звонка, и я топаю в коридор. Кого там еще нелегкая принесла?
Открываю и… сглатываю тут же образовавшийся в горле ком.
— Что, не ждала? А я приперлась! — во все тридцать два зуба улыбается мне Ленка.
Она поднимает повыше картонную коробку, что держит в руке, и добавляет:
— Торт. Твой любимый, между прочим.
Легка на помине. Я продолжаю ошарашенно на нее смотреть, и тогда подруга сводит к брови к переносице и интересуется:
— Я не вовремя? Алис, я звонила тебе из магазина, но ты не ответила, так что я решила нагрянуть просто так. Мы ведь так и не поговорили после твоего увольнения.
Я мысленно охаю: и правда, не пообщались, и Лена до сих считает Озвериныча виновным в моем увольнении.
Подруга внимательно изучает меня взглядом, легонько вскидывает брови, а потом протягивает мне коробку с тортом и вкрадчиво тянет:
— Ла-а-адно, я поняла, ты занята. Торт хоть возьми, не пропадать же добру. Я сама виновата, приперлась без предупреждения, хотела устроить сюрприз.
Она разворачивается и делает несколько шагов вперед, а я чувствую нехилый укол совести: ведь действительно уйдет! Ну что я за человек такой? Лена ведь поддержать хочет, а я так по-свински отреагировала на ее приход.
— Стой, — спешу остановить подругу и пытаюсь улыбнуться. — Ну что ты, я всегда тебе рада, просто не ожидала, ты ведь обычно предупреждаешь, что придешь. Проходи, будем чаевничать.
Я сторонюсь и даю ей зайти.
— Если честно, — Лена смотрит на меня с хитрой улыбкой после того, как мы устраиваемся на кухне, — я уж подумала, что у тебя кавалер завелся и ты его скрываешь.
Я вздрагиваю, и нож, которым режу торт, немного соскальзывает и режет палец.
— Ай! — вскрикиваю я со стула и сую его в рот.
Слава богу, порез совсем небольшой, я промываю ранку под водой и вскоре заклеиваю лейкопластырем.
Блин, Ленка как в воду глядит.
Впрочем, может, это намек, что пора ей все рассказать?
Я пододвигаю ей тарелку с тортом, сажусь напротив и протяжно вздыхаю.
— Эй, ты чего? — недоумевает подруга. — Из-за увольнения так расстроилась? А ну бери себя в руки, ты же никогда не унываешь!
Так-то да, но сегодня, если честно, приуныла…
— Да и свет клином на этой «Астории» не сошелся, — пылко продолжает Лена. — Я нисколько не сомневаюсь, что ты найдешь новую работу за пару недель. Ну правда, не грусти.
Она отхлебывает чай и зло бросает:
— Но Озвериныч все-таки козлина!
Я набираю полную грудь воздуха и наконец сознаюсь:
— Озвериныч не виноват, Лен.
— То есть как это не виноват? Он ведь тебе даже две недели отработать не дал!
— Ну-у-у, то есть уволил меня, конечно, он, но по наводке.
Лена ставит кружку с чаем на стол и изгибает бровь:
— По чьей?
— Назара Исаева.
Теперь вздрагивает уже подруга.
— В смысле? — хлопает ресницами она и с непониманием трясет головой.
— Он нажаловался боссу на грязь, а так как это была моя смена, то… сама понимаешь, — развожу я руками, медлю, но в итоге заговариваю, пока не передумала: — И… есть еще кое-что, Лен. Я встречалась с ним.
Глаза подруги мгновенно округляются, и она подается назад.
— К-как это?
— Я не знала, что он — это он.
— Что за бред? — нервничает Лена.
— Он представился мне другим человеком и три месяца водил меня за нос.
Я делаю глоток чая, чтобы смочить горло, и делюсь подробностями. Замечаю, что подруге не по себе, она начинает ерзать на стуле, но молчит.
— В общем, он бросил меня ровно в тот момент, когда я призналась ему в любви. Сказал, что никогда не полюбит такую, как я. Только это не все.
— Что еще? — вскрикивает Лена, и ее голос звучит непривычно пискляво, и она прокашливается.
Я рассказываю, как искала его, как узнала, что он мне врал, как увидела у гостиницы с другой. Эх, я не хотела, чтобы она вспоминала свою историю, а ведь она явно вспоминает, вон как напрягается. Что уж теперь, обе вляпались в Исаевых, как мухи в… не в мед, в общем.
— Но и это тоже не все.
Вижу, как у Лены подергивается левое веко.
— Может, мне не стоит продолжать? — участливо произношу я. — Понимаю, тебе это все неприятно, ведь Назар — сын Виктора.
— Продолжай, — кривится подруга.
— Я решила с ним поговорить, чтобы все-таки рассказать, что беременна от него.
— Ты что?!
Ровно в этот момент рука Лены, которой она несет чашку ко рту, дрожит, и жидкость выплескивается на стол.
— Прости.
— Ничего, — успокаиваю ее я, вскакиваю и протираю лужицу тряпкой. — В общем, я решила, что он должен знать, и встретилась с ним.
— В гостинице?
— Самое интересное, что нет. Я сидела в парке, ну, возле фонтана, помнишь? Так вот, столкнулась с ним там.
Мне в глаза бросается, как Лена вдруг хватается за полотенце, что лежит на столе, и крепко его сжимает.
— И что он сказал?
— Нес какую-то чушь. Что это урок для меня, что я… — морщусь от болезненных воспоминаний, — меркантильная тварь, которая прыгает в койку ради денег. Я даже не успела сказать, что беременна. Он решил, что я пришла как раз за этим, но только для того, чтобы стрясти с него денег. Мол, мы предохранялись, и я не могу быть от него беременна! Ага, пусть эти предъявы производителям контрацептивов предъявляет!
