– Ты вылитый дедуля! – воскликнула она.
Если допустить, что у каждого человека есть стержень, то и у Гарри было что-то вроде того – щуплый, не храбрый, но не стукач. Он не просил о помощи, потому что не хотел никому мешать. Он преодолевал все молча, стиснув зубы. По-тихому привязывался к людям, надеясь, что они этого не заметят, – он просто хотел кому-то принадлежать. На протяжении всего времени в школе был мальчиком, едва выходящим за пределы круга, – производящий достаточно шума, чтобы вписаться в компанию, но не выделяться.
Однако, как показал случай с украденными телевизорами, Гарри нельзя было назвать проницательным человеком, когда дело доходило до выбора друзей. Сэм пришел его навестить только раз. Он сильно благодарил Гарри за то, что тот их не сдал, и обещал часто навещать. После этого Гарри ни разу его не видел. Марти не пришел вообще ни разу. Ему понадобилось шесть месяцев молчания от так называемых друзей, чтобы понять, что Марти и Сэм никогда не приходились друг другу союзниками. Он знал это со старшей школы, но не смог вспомнить ни одной доброй вещи, которую они когда-нибудь ему сделали. Гарри лежал на своей койке всю ночь и сгорал от стыда. Он им даже не нравился. Что за болван.
Тогда он встретился со своим адвокатом и выдал их имена, это значительно сократило срок его пребывания в тюрьме. Он вышел из исправительного учреждения «Стонибрук» спустя девять месяцев, все еще щуплый, не храбрый, но теперь стукач.
Его адвокат попытался показать ему другую сторону.
– Что бы сделали Сэм и Марти на твоем месте, Гарри?
Гарри знал, что они бы его подставили, чтобы выгородить себя. Это осознание повергло его в шок – не тем, что его друзьям нельзя доверять, а тем, что он делал со своей жизнью. Он всегда был тем, кто падает. Нет, проблемой в жизни Гарри был сам Гарри. Он знал об этом. Ему нужно было измениться. Он просто не знал как.
– Следуй за своим счастьем!
Его учителя говорили ему это с шестого класса.
Что это значит? У каждого был какой-то компас, как у Опры, который вел их куда-то по жизни?
– Работай, Гарри. Тяжело работай, сынок. Мне это приносит радость, – сказала его мать, когда ему задали написать сочинение про силу того, что приносит тебе радость. Она убрала волосы с лица рукой в перчатке и открыла дверь на задней стенке кузова. – И розовое вино «зинфандель», – а сейчас иди помоги мне разгрузить эти деревья.
Сал тоже ничем не помог.
– Мне приносят радость блондинки, парень. Как твоя мама, – ответил он и подмигнул.
Гарри написал сочинение о том, что радость ему приносит троллинговая ловля рыбы, что на самом деле ему было совершенно не интересно. Он получил пять с плюсом.
Забудьте о радости. Проблема Гарри была гораздо проще и серьезней. Как двигаться дальше? Все, что он знал, отсидев в тюрьме, проехав на автобусе по бездорожью и проведя два месяца в лесу, это то, что он все еще понятия не имеет, как управлять своей жизнью. Гарри вздохнул и провел подушечками пальцев по верхней губе. Ему нужно было собраться и взять себя в руки.
Он подумал о дяде Гарольде и испытал прилив вины. Вчера он не поехал в больницу, как планировал. Дошел до того, что решился позвонить, но медсестра сказала, что не может делиться информацией о состоянии пациента с кем-то кроме членов его семьи. Он не стал говорить, что он – семья, единственная семья в этом районе, и повесил трубку. Гарри должен был сразу поехать в больницу, но передумал. Почему он не стал этого делать – еще один вопрос, на который у него просто не было ответа, и на самом деле это тот же самый вопрос, который преследовал его всю его жизнь – деньги на обед, велосипед, кража телевизоров и простая неспособность быть успешным. Почему Гарри был пассажиром, а не водителем в собственной машине, машине под названием жизнь?
Он умылся в ручье за домом и запрыгнул на старенький трясущий велосипед, – на нем все равно быстрее, чем пешком. Прохладный ветер бодрил. Гарри выехал на двухполосное шоссе и, отклоняясь то вправо, то влево, двигался от одного края полосы до другого. Услыхав сзади пыхтение большого двигателя, он дернулся вправо, чтобы освободить проезд. Когда лесовоз пронесся мимо, он резко объехал красно-коричневую кучу, подумав потом, что, наверное, это какое-то мертвое животное: собака или койот. Гарри увидел, что голова и морда целые, и животное будто улыбалось. Он сдержал рвотный рефлекс, проехав дальше, жалея, что не может забыть эту картину.
В маленькой библиотеке Бизи Корнера не было никого, кроме библиотекаря, которая кивнула Гарри. Она дала ему пароль от компьютера, который не менялся все два месяца, что он сюда приходил, но оба притворялись, что ничего про это не знают. Он зашел на почтовый ящик; душа ушла в пятки, когда он увидел пять писем от своей матери. У всех в теме письма значилось «Позвони мне!»
Гарри вздохнул и открывать сообщения не стал.
Проскроллил вниз, удаляя ненужное. Спам. Агитационная рассылка, которую он никогда не открывал. Письмо от парня, с которым он познакомился в тюрьме и которому, к сожалению, дал адрес своей электронной почты. Потом сообщение с портала по трудоустройству на gorge.net. Ответ на одну из его заявок, по поводу пчел. В блокноте он записал «за» и «против» каждой вакансии, и под пчелами у него стояло: «Плюсы: работа на свежем воздухе, возможность научиться новому, фермерство, работа по дереву». Последнее и самое важное: «Без проверки судимости». В минусах он записал просто «пчелы». Гарри вздрогнул. Он ненавидел насекомых, абсолютно любых. Но возможность что-то мастерить его обрадовала. Он отправил короткое сообщение пчеловоду. Да, он может приехать на собеседование сегодня днем в час. Он распечатал письмо, заплатил библиотекарю и вышел.
Гарри подъехал на велике к заправке и кинул его на забор рядом с таксофоном. Гарри с детства не видел таксофоны, но уровень бедности и плохая сотовая связь в Бизи Корнере намекали, что ими пользовались часто. Он позвонил матери за счет абонента, и с дрожью услышал, что она согласилась оплатить звонок. Вспомнил, как звонил ей из тюрьмы. Ему двадцать четыре года, и он до сих пор не может заработать на звонок своей матери.
– Сынок! Я до смерти волновалась. Послушай, милый, я хочу услышать все про твою новую работу, но сначала расскажи, в каком он состоянии? Он все еще без сознания? Они его снова держат на кислороде?
Гарри почувствовал, как на него тяжелым грузом опустилось чувство вины. Ну конечно, ей позвонили из больницы.
– Я, м-м. Они не могли раскрыть мне информацию, когда я позвонил. Так что я не знаю, какая у него сейчас ситуация, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду? Разве ты не в больнице?
Гарри поднял глаза на большие пихты, нависающие над шоссе, как будто там может быть ответ.
– Я… я был очень занят на работе, – промямлил он. – Было сложно отпроситься на время посещения.
В больницах еще есть часы для посещения? Ему было омерзительно врать матери, но он не хотел объяснять, почему уже четыре дня его не было в «Скайлайне».
