Он перевернул страницу, и сердце сделало сальто. Маленький Чейни прыгает с причала в Лост-Лейк. Чейни высунул морду из окна машины, улыбается на ветру. Чейни спит в ногах у Джейка, его чудовищно-большая голова покоится на его лапах, выглядит даже как-то изящно. Воспоминания приносили боль, и Джейк захлопнул блокнот.
Он поднял конверт, подписанный «Джейкоб». Внутри было десять купюр по двадцать долларов и пара открыток с молитвами – одна со Святой Девой Марией, другая – со святым Эгидием. Мама написала записку на обороте последней: «Сын афинянина, отшельник, Эгидий является защитником инвалидов». Джейк засмеялся. Только мама так может. Под открытками был еще один лист бумаги. Это официальная форма штата Орегон. Мама заполнила ее от его имени, удалив себя и Эда в качестве опекунов. Как совершеннолетний, Джейк теперь мог получать пособие по инвалидности напрямую, говорила форма. Она также поменяла адрес доставки на Алисин и проставила за него печать на конверте. Его ежемесячный чек по инвалидности был прикреплен скрепкой и подписан ее идеально красивым почерком.
Джейк покачал головой.
– Вау! Вот это ты даешь, мам.
Он ее недооценил. Платье в цветочек, аккуратно завитые волосы, и смиренное христианское поведение скрывали женщину действия. Бо́льшую часть времени она была хранительницей мира и плавала вокруг своего вечно хмурого мужа. Но у нее тоже были пределы. Джейк вспомнил, как однажды она устала просить Эда, убрать пустые банки из-под пива из гостиной вечером. Однажды, когда тот был на работе, она собрала их в мусорный мешок и положила их на пол рядом с диваном с подушкой и пледом, и рано ушла спать. Эд пришел домой поздно, в доме была полная темень, ужина нет, а дверь в спальню закрыта. Они никогда об этом не говорили, но после этого его банки мигом отправлялись на переработку.
У Джейка дыхание перехватило, когда он подумал, что случится, если его отец увидит, что сумма чека была списана с их общего банковского счета. Джейк слышал, как они ругались по этому поводу через пару недель после того, как Джейк вернулся из реабилитационного центра в Портленде.
– Джейку нужны сбережения на будущее, Эдвард. – Голос мамы доносился через тонкие стены его комнаты. Эд ответил что-то, что Джек не расслышал.
– Это не правда, Эдвард, – ответила его мама.
Джейк приоткрыл дверь.
– Из мальчишки не выйдет толк. Он всегда был лентяем. И уж точно я не стану поощрять дармоедство.
Джейк стиснул челюсть, вспомнив это. Правильно, Джейк. Просто лентяйничаешь в инвалидном кресле. Все же он надеялся, что его матери не придется от этого страдать.
А теперь Джейк слушал себя в золотом раскате улья. Ему не терпелось подобраться поближе, чтобы увидеть хитросплетенную жизнь внутри. Он подумал о Гарри, и его живот забурлил от зависти. Пчелы его вроде бы даже не заинтересовали. Джейк уже знал так много из того, что успел прочитать. Но эти дурацкие ульи слишком высокие, и Джейк знал, что у него не получится выполнять ту работу, которая Алиса просит.
Он посмотрел на улей № 6, в котором было две магазина и один корпус, стоящие на днище улья. Уровень крышки улья был намного выше его головы. Он точно не сможет даже открыть улей, как это делает Алиса, не то что рамки увидеть. Очень обидно. С тех пор как он вернулся из реабилитационного центра, он ни разу не позволял себе к чему-нибудь привязаться. Ничего не проникало в черный пузырь пустоты, в котором он жил, когда расстался со всеми перспективами. Теперь его позвала эта блестящая живая масса – эта волшебная пчелиная жизнь. Он сплел пальцы, готовясь приступить к работе. Улей стоял прямо перед ним, но это было невозможно.
Джейк проехал мимо новых ульев, которые Алиса привезла из Портленда, и встал как вкопанный. Покрашенные в белый цвет и пронумерованные от № 13 до № 24 черным восковым карандашом – новые ульи были высотой всего в один магазин. Джейк остановился рядом с № 13. Он мог запросто достать рамки из этого улья, понял он с растущим энтузиазмом. Надо подождать и спросить Алису, подумал он. Она должна прийти домой через пару часов. Но потом Джейк прикинул: «Да какая разница? Что может пойти не так?»
Он закрыл глаза и прокрутил в голове все шаги, которые он так часто наблюдал – зажечь дымарь, поддеть крышку, выдуть дым, снять крышку. Он может это сделать. Он слушал жужжание пчел, чувствовал их вибрацию у себя в груди, как будто в его теле был золотой улей. Потом услышал еще что-то. У этого нового звука было отчетливый тон. Джейк навострил уши. Звук был легче и немного выше, чем другие, как обертон. Что это такое? Надо выяснить.
Он схватил стамеску и пару перчаток. Попытавшись надеть шляпу и вуаль на голову, он понял, что она не налезет на его волосы. Он отбросил шляпу и осмотрел дымарь. Вообще он читал, что не все пчеловоды пользуются дымарем. Пчеловод из Университета штата Огайо в своих видео, которые Джейк посмотрел в интернете, не носил ни перчатки, ни вуаль. Перчатки он тоже отбросил. Решил, что приступит как есть – быстро и налегке. Как мог близко подъехал на кресле к № 13 со своей правой стороны, которая у него была сильнее. Он закрыл глаза и слушал. Гудение поселилось у него в груди. Дыхание замедлилось, он услышал его снова, эту золотую ноту выше остальных. Он гудел в такт. Он вдохнул, выдохнул и поддел крышку. Она легко подпрыгнула, потому что улей был новый и еще не до конца запечатан прополисом. Потом Джейк снял внутренний слой утеплителя и отложил. Из него вылетело трио пчел. Он сидел, не шелохнувшись, не убирая руки с колен и закрыв глаза.
– Доброе день, дамочки, – пробормотал он, спародировав голос Алисы. – Я просто проверить. Не нужно волноваться.
Пчелы-охранницы кружили у него перед носом. Джейк не двигался, когда они порхали перед его закрытыми глазами, ушами, ртом. Потом они вернулись в улей, решив, что парнишка не представляет угрозы. Джейк сам поражался своему спокойствию. Он поддел стамеской рамку в магазине, поднял ее легонько двумя пальцами. В ней дела идут не так активно. Несколько пчел, воск только начинает формироваться. Джейк наклонил ее в сторону улья, расшатал еще одну рамку и вытащил. Он посмотрел следующие две рамки, замечая, что в каждой последующей рамке больше и больше активности. Четвертую рамку достать было сложно. Он приподнял ее с одной стороны, она уже была липкая от прополиса и упала обратно. Пчелы возмущенно зажужжали. Джейк замер, когда пчелы-охранницы взлетели, зависли в воздухе, и снова разлетелись. Он снова поддел рамку и вынул. Она тяжело свисала с подушечек пальцев. Ровно как на фотографиях в энциклопедиях, кольцо меда окружено кольцом пыльцы в центре и запечатанным расплодом внизу рамки. Она начала выскальзывать у него из рук, но он заставил себя сконцентрироваться. Он выдохнул и поставил рамку на место, и пошел дальше.
В пятой рамке тоже все было забито, но он почувствовал, что с ней что-то не так. Услышал изменение в звуке. Так вот откуда он раздавался – этот колокольчиковый звук. Джейк был готов поклясться, что это соль-диез. Он поднес рамку к глазам. В центре покрытой воском поверхности медленно передвигались рабочие пчелы – вокруг одной центральной точки. Вот она. В центре копошащихся золотых телец, Джейк увидел королеву. Ее длинное суживающееся к концу тело было отмечено ярко-зеленой точкой, как и рассказывала Алиса. Она была существенно больше рабочих пчел – ее крылья казались огромными. Движения ее были медленнее и грациознее, чем у других. Он наклонился поближе. Да, теперь он был в этом уверен. Этот другой звук исходил он матки.
