Читая одну статью за одной, не только на форумах пчеловодов, она узнала всю подноготную этой истории. Она нашла статьи из «Сан-Франциско Кроникл», «Оклахома Обзервер» и «Хаффингтон Пост». Самый последний суд состоялся в Сакраменто, где пчеловоды-предприниматели заявили об уничтожении 75 % пчел за последний год. Ученые проследили, что источником падежа пчел была продукция «СупраГро», которую распыляли в садах миндального ореха в Калифорнийской долине и вокруг нее. Ущерб оценивался как существенный, потому что миндальная промышленность серьезно зависит от оптовых пчеловодов. В Калифорнии осталось так мало медоносных пчел, что их пришлось завозить целыми грузовиками со всего Запада, чтобы опылить урожай. Это означало, что умершие пчелы приехали из Орегона, Вашингтона, Монтаны и Канады. По их оценкам в течение пяти лет погибло семь миллионов пчел.
Алиса продолжала читать, как «СупраГро» раз за разом отказывалась даже рассматривать причины жалоб во всему Западу. Когда Нэнси вернулась, Алиса открыла окна со своими отчетами и проигнорировала свою коллегу, которая хотела посплетничать о Джиме Мерфи и его жене, которая была сильно моложе его. Она надула губы, когда поняла, что Алиса не пойдет с ней попить смузи в «Граунде» и ушла. Утро ползло как черепаха. Алиса попыталась сфокусироваться на работе, но мозг возвращался обратно к новостным статям про пчел и иску против «СупраГро», к которому присоединилось так много штатов. Стэну же была известна эта история, правильно? Общество защиты речного бассейна участвовало в этой войне? Алисе не терпелось им позвонить, но ей нельзя было делать такие звонки во время рабочего дня – Стэну, Чаку Сойеру из местного клуба пчеловодов и тому парню из сельхоздепартамента штата… Как там его звали? Макаэльс?
Дверь щелкнула, и она посмотрела вверх, ожидая увидеть Нэнси, вальяжно заплывающую в офис, держа смузи со взбитыми сливками. Но в двери стоял Рич Карлтон, стучащий журналом по ноге с агрессивной улыбкой. Его близко-посаженные глаза и узкие зубы делали его похожим на хорька, подумала Алиса. Его правый центральный резец немного пожелтел, заметила она.
– Алиса. Слава богу, что успел тебя поймать! Мне нужно кое-то с тобой обсудить.
Рич сел стул рядом и оперся локтями о парту Алисы. Она резко отпрянула назад.
– Не думаю, что Билл вернется сегодня, – сказала она, зная, что он пришел сюда не за Биллом.
Он сдержанно улыбнулся и сказал, что хотел поговорить с Алисой. Она приготовилась.
– Слушай, Рич, – сказала она. – Я просто шла по набережной, и Стэн со мной поздоровался. Ты же его знаешь.
Она почувствовала, что ведет себя глупо, оправдывается, будто девочка, провинившаяся перед учителем.
Рич притворился, что не знает о чем речь. Алиса вытащила газету из корзины для макулатуры и подняла ее перед его носом. Рич наклонился вперед и прищурился.
– Ах! Я этого не видел еще. Я просто хотел поговорить с тобой про твой пенсионный план?
– Мой пенсионный план?
Рич кивнул и откинулся назад на стуле, сплетя пальцы за головой и разведя локти и колени как можно шире друг от друга. Алиса всегда считала это немного неприличным. Почему мужчины так делают?
– … в администрации ты уже почти двадцать лет, – вещал Рич. – Через два года с 1 июля тебе станут приходить отчисления из пенсионного фонда, если ты примешь решение уйти на пенсию
[22].
Двадцать лет. Она знала об этом, конечно, но в тот момент суровая реальность повергла ее в ступор. Почти двадцать лет назад она была энергичной молодой выпускницей университета, и работа в администрации должна была стать первой временной работой, пока она не унаследует сад.
Рич рассказывал что-то про критерии ежегодной оценки и как невыполнение условий пенсионного соглашения могло сказаться на дате полного перехода на пенсию. Неудовлетворительная оценка могла отсрочить переход на два или четыре года в зависимости от того, что решит комитет. Несколько плохих оценок может обнулить пенсионное соглашение, сказал он.
– Конечно, это никогда не происходило раньше, – сказал он. – Когда я здесь работал во всяком случае. Это просто официальная политика округа, ты же понимаешь. Но комитету придется подать официальную жалобу через юридический отдел о невыполнении условий сотрудником округа. Джим Мерфи говорит, что пока ни о чем волноваться не нужно.
Он снова подвинулся ближе, все еще улыбаясь своей не-улыбкой, и вытащил пачку жвачки из кармана куртки. Он засунул ярко-зеленую полоску в рот и принялся активно чавкать.
– Давай все так и оставим, а, Алиса? Он встал и хлопнул журналом по ладони.
– Что ж! Пожалуйста, передай Биллу, как мне кажется, собрание сегодня прошло замечательно. Хорошего тебе дня, Алиса.
Он оставил дверь открытой, и Алиса слышала, как он шел по коридору и насвистывал. Она почувствовала, как подступает тошнота и звенит в ушах, когда до нее дошло, зачем он приходил. Он просто так угрожал ей зарубить пенсионный план из-за фотографии со Стэном. Она отодвинула стул назад, встала и посмотрела в пустоту, где минуту назад было узкое лицо Рича Карлтона. Воздух был наэлектризован. Алиса схватила свой портфель и направилась к выходу из здания. Рядом с принтером стояла Нэнси, дразнила Кейси и попивала смузи. Ее цветочное платье плотно обтягивало ее ягодицы, и она нависала над стажером, который съежился под ее широкой улыбкой. Она улыбнулась Алисе.
– Где пожар? – спросила она.
– У меня встреча на стройплощадке на набережной. Вернусь после обеда, – сказала Алиса, не останавливаясь.
– Да, сэр, Алиса, сэр. Очень важные дела. Нэнси смеялась и смотрела на стажера, пытаясь притянуть его к себе словно магнитом.
Алиса остановилась и развернулась.
– Я просто стараюсь делать свою работу, Нэнси. А чем ты занимаешься?
Она толкнула входную дверь, не обращая внимания на возмущенное лицо Нэнси, и быстро прошла по тротуару. Она не знала, куда идет, пока не обнаружила себя на Оук-стрит. Ей было тесно в одежде, и она попыталась восстановить дыхание. Внутри образовалась сосущая пустота с зияющей дырой в центре. Черт возьми. Чертов Рич Карлтон.
