Алиса пошла на парковку рядом со зданием администрации, надеясь, что не натолкнется ни на кого из коллег. Было как раз почти два часа дня, и парковка полностью забилась машинами. Она быстро подошла к своему синему пикапу, открыла дверь и кинула рюкзак на сиденье.
Залезая внутрь, она почувствовала чью-то руку у себя на плече. Уши запылали жаром, она повернулась, думая, что увидит ехидную физиономию Рича Карлтона. Но это был не Рич. Это был стажер, молоденький студент из Университета штата Огайо с волосами морковного цвета. Он отпрыгнул от Алисы с поднятыми вверх руками.
– Ох! Прошу прощения миссис Хольцман! Я не хотел вас напугать, – запинаясь, промямлил он и покраснел.
– Господи, Кейси, – сказала она, положив руки на коленки и опустив голову, тяжело дыша. – У меня чуть приступ не случился.
– Простите! Простите меня! Я просто… Эм-м, я вас ждал. Я знаю, что вы сегодня уволились. Все об этом говорят. Все всё слышали. Мы на вашей стороне. То есть, они отдали Нэнси вашу работу и вообще…
Алиса подняла голову, посмотрела на него с каменным лицом, и он снова покраснел.
– Я знаю, это не мое дело. Просто… Я… Вы всегда были добры ко мне…
Алиса махнула рукой.
– Ничего, все хорошо. Тяжелый выдался день. Давай, чем я могу тебе помочь? Подписать какие-то бумаги? Теперь это может Нэнси делать, раз уж она временный директор. Я уверена, ты без труда найдешь нашу старую добрую Нэнс.
Кейси отпрянул, как обожженный каленым железом.
– Нет, мне ничего не нужно. Я просто… Я хотел вас предупредить.
Алиса нахмурилась.
– Предупредить меня? Что ты имеешь в виду?
Кейси сделал глубокий вдох и выпалил:
– Я услышал, как про вас говорил мистер Карлтон в серверной. – Он посмотрел на асфальт. – Я не собирался подслушивать. Я просто сидел сзади и работал над серверами, а он зашел и не увидел меня. А когда я услышал, о чем он говорит, то было поздно себя выдавать.
Ее желудок сделал сальто. Она моргнула и увидела, как Рич хмурится.
– Говори, – сказала она.
– Он сказал, что ты… – молодой человек покраснел. – Он сказал, что ваш уход это личное, и он это так просто не оставит. Сказал, что знает, что точно вас проберет. Я не понял, о чем он говорит, но подумал, что, может быть, вы сами поймете, если я скажу. Это насчет Эванджелины Райан.
Когда Кейси произнес имя Эванджелины, Алиса похолодела, как будто кто-то опрокинул на нее ушат ледяной воды. Эванджелина. Она стояла смирно, когда Кейси перечислял все отвратительные слова, которыми Рич называл замечательную сестру Бада Еванджелину.
– Спасибо, Кейси. Спасибо большое, что рассказал. Я не знаю, как тебе объяснить. Думаю, будет лучше, если тебе не знать подробностей.
Она кивнула.
– И еще кое-что, – сказал он, протянув веснушчатыми руками небольшой черный предмет. Это оказалась флешка.
– Здесь все документы по соглашениям округа с «СупраГро». Меня попросили перенести все файлы с компьютера мистера Ченовиза на компьютер Нэнси, и я, хм-м, сделал еще одну копию. Я увидел вашу фотографию в газете вместе с защитниками, и подумал, что, не знаю… может быть, стоит кому-то взглянуть на эти документы.
Алиса усмехнулась.
– Надо же, в Худ Ривера есть свой Эдвард Сноуден! – Оправившись от неприятных новостей, она добавила: – Спасибо, Кейси. Если кто-нибудь узнает, что у меня есть этот диск, я скажу, что сделала копию сама. Я твоя должница, друг.
Кейси кивнул и исчез в здании.
– Ни дня без приключений в департаменте планирования округа Худ Ривер, – пробормотала Алиса, залезая в пикап.
Сейчас она сидела в своей комнате и пробегала глазами главный файл, отметив, что эти документы могут пригодиться команде Стэна. Особенно детали контракта с «СупраГро» и авторы их так называемого научного исследования. Должно быть, они заплатили немалые деньги, чтобы исказить все эти данные. Кроме этого, здесь были отражены подробности пенсионного пособия Билла, которое превышало всю накопленную пенсию Алисы за последние пять лет. Потрясающе. Она вспомнила вечное нытье Билла про маленький бюджет. Она захлопнула ноутбук. Завтра она начнет говорить с садоводами, начиная со своего соседа Дага Рансома. Старый добрый Даг. Он точно прислушается.
Но сперва надо разобраться с этой историей с Эванджелиной.
Ей бы очень хотелось, чтобы этот разговор состоялся с родителями Бада, а не с Роном. Так было бы намного проще несмотря на то, что Алиса уже больше года с ними не общалась. Нет, ей нужен именно Рон, потому что опасность угрожала его жене.
Она вспомнила Эванджелину в день похорон Бада. Райаны – католики, поэтому панихида по Баду прошла в Пресвятом сердце. Алиса сидела впереди вместе с родителями Бада. Эванджелина, Рон и дети сидели на скамье позади них. На кладбище Эванджелина подошла поближе и положила руку Алисе на талию. Не то чтобы сильный жест, но Алису он утешил. На шумных сходках банды Райанов, Эванджелина всегда манила ее к себе. Им было комфортно в компании друг друга, хотя Эванджелина знала английский так же плохо, как Алиса знала испанский. Но в тот момент не было таких слов, чтобы выразить обрушившуюся на них потерю, и Эванджелина, должно быть, понимала лучше других, каково потерять своего спутника жизни так скоро. Возможно, она задавала себе такие же изматывающие душу вопросы, что и Алиса: что я сказала ему в последний раз? Я поцеловала его на прощание, когда он ушел на работу в последний раз? Я сказала ему, что люблю его? Этого было достаточно?
И все равно Алиса чувствовала, что горе пожилых родителей Бада затмевало ее собственную печаль. Родители не должны хоронить своих детей. Почему-то Алиса почувствовала, что у нее не было права показывать свою грусть перед лицом их потери. После поминок она обнялась с ними и не знала, что сказать. Она подумала о похоронах своих собственных родителей и как тогда рядом с ней был Бад. Это было слишком. Алиса вышла взять свитер из пикапа, намереваясь тут же вернуться в дом. Стоя на дороге перед крыльцом, она вспоминала, как родственники и старые друзья собрались кольцом вокруг семьи Райанов, исключив ее. В следующий раз она пришла в себя, когда сидела за рулем автомобиля на полпути домой.
Райаны позвонили ей домой, но Алиса не взяла трубку. Они послали к ее дому младшего Ронни, и он долго стоял под дверью и стучал перед тем, как сдаться и отправиться домой. Они звонили ей неделями. Она понимала, что ей надо перезвонить. Но даже призраки ее родителей, стыдившие ее за этот поступок, не смогли заставить ее это сделать. Она физически не могла залезть в пикап и поехать в дом свекрови и свекра. Когда оцепенение прошло, ему на смену пришла боль, силу которой она не могла себе представить.
Она взяла отпуск на месяц. Когда вернулась, работа была единственным напоминанием о ее прежней жизни. Она перестала ходить на собрания пчеловодов. Не стала продлевать свое членство в яхт-клубе. Она никому не перезванивала. Замкнулась в себе. Потом начала ходить в магазин после девяти вечера – так она была уверена, что не наткнется ни на кого знакомого. Она присоединилась к группе одиноких людей, которые ходили в магазин в это же время. Начала узнавать их в лицо. Большинство из них были мужчинами, которые стояли на очереди в кассу с пивом, сигаретами и замороженной едой в корзинах. Однажды даже увидела Эванджелину с дочерью, они выбирали лекарство от простуды. Она развернулась, когда их увидела, спряталась в разделе с мясом и дождалась, когда они уйдут. Трусиха, подумала Алиса.
