Кого он обманывает? Дима подойдет разве что для похода в пешее эротическое, Артур это определил для себя, как только узнал о его существовании. Так что «Ну почему же, все может быть» отпадало на старте.
Тагаев лихорадочно перебрал в уме самые нейтральные варианты, но удачного решения так и не нашел.
А потому что его не было. Просто не было и все. Или Дима — а на его месте мог быть и Вадик, и Сергей, и даже Ипполит — или… он сам?
Тагаев снова вытер лоб рукавом. Сейчас просто необходимо стратегическое отступление. Он обязательно найдет правильное решение, подберет правильные слова… Потом. Когда на него не будут снизу вверх смотреть три пары зеленых глаз, полных ожидания и надежды.
И еще одна. Смотрящая исподлобья. Грозно и в то же время умоляюще.
«Не смей. Не смей этого делать», — очень красноречиво говорил этот взгляд. Тагаеву даже показалось, что где-то там мелькнуло: «Иначе я тебя убью», — но это вполне могло быть его разыгравшимся воображением.
Все правильно. Он не должен давать им надежду, не должен. Но что делать, если ему самому сейчас это важнее чем им?
Пройдет. Просто он слишком вошел в роль защитника и супермена. Пришел, раскидал всех врагов. И такая роль ему неожиданно понравилась.
Вот только этим детям нужен не супермен, а отец.
«Так что отползаем, Тагаев, отползаем».
Он принял самый деловой вид и кивнул:
— Обсудим.
При этом кивнул очень глубокомысленно. Анастасия смотрела на него как на врага. Давид повернулся к брату с сестрой, сжал руки в кулаки, согнул в локтях и выдал громкое:
— Йес!
Тагаев даже вздрогнул, так похоже у парня получилось. Что только подтвердило его убеждение. Мальчики готовы подражать первому встречному, который взялся решить их проблемы. И с этим срочно надо что-то делать.
Что же у Анастасии там на самом деле произошло с их отцом? Как он мог отказаться пусть не от троих, пусть от двоих своих родных детей? Да еще и таких…
Артур содрогнулся от одной мысли, что такое могло случиться с ним. Разве он смог бы тогда жить обычной жизнью?
Вечером ложиться спать, утром просыпаться, ехать в офис, завтракать, обедать и ужинать. Если бы знал, что где-то точно так же ложатся спать, утром просыпаются, идут в сад, завтракают, обедают и ужинают его дети. Да еще и такие…
От этих мыслей стало тошно, внутри будто булыжник завозился. Да лучше бы он сдох. Артур, конечно, а не булыжник.
Бросил беглый взгляд на Анастасию и удивленно выпрямился. Секунду назад она взглядом разносила его на атомы, и вдруг все изменилось.
Девушка по-прежнему не сводила кошачьих глаз с Тагаева, вот только теперь в них явно плескался страх.
Она испугалась, и сильно испугалась. Артур сразу угадал такое состояние, ему приходилось не раз наблюдать, а порой и намеренно в него вгонять. И собственных директоров с заместителями, и деловых партнеров.
Он пожал руки мальчикам, попрощался с воздушной девочкой и кивком головы указал Анастасии на машину.
Надо отдать должное, отмерла она практически сразу. Быстро перецеловала детей, причем умудрилась обнять всех одновременно — сразу видно годами отработанную практику. И Артур понял, зачем. Никто в этой троице не должен быть обделен вниманием, такие дети…
Они молча сели в машину, молча тронулись с места. А потом Артур не выдержал. Пока не вырулили на проспект, съехал с дороги в первый попавшийся переулок и заглушил двигатель.
Развернулся, положив локоть на руль, а вторую руку — на спинку сиденья. И уперся пристальным взглядом в сидящую рядом девушку.
— Ну? Я жду.
Но Анастасия видимо уже полностью оправилась от своего ступора. Разворачиваться ему навстречу посчитала лишним, ограничилась поворотом головы.
— Я вас не понимаю. Переведите.
— Итак, Дима? — подбадривающе продолжил Артур.
— Да, Дима. Для меня. Для вас Дмитрий, — поправила его эта невыносима язва, и Тагаеву сразу захотелось, чтобы Дмитрий оказался рядом.
Как можно ближе. Желательно в пределах досягаемости тагаевского кулака. Можно даже ноги, но это крайность.
— Вы в самом деле собрались за него замуж? — он сгреб в кучу все свое самообладание.
Анастасия наклонила голову и несколько минут молча его разглядывала. Артур почувствовал себя слишком неуютно под этим взглядом.
А потом отсоединила свой телефон от автомобильной зарядки, которую так опрометчиво уступил ей Тагаев, и нажала на вызов.
— Стеф, это я, — она говорила, глядя на Тагаева в упор, и в ее взгляде он видел что-то очень для себя нехорошее. — Как там Арианочка? Еще не ушла? Пусть дождется, мы уже едем. Передай, что у меня появилось несколько отличных идей. А пока предложи вариант помолвки на воздушном шаре. Артур Асланович сделает ей предложение, признается в любви, они обменяются кольцами. Параллельно запустим шар с оператором, все это будет снято с нескольких ракурсов, у нее появится масса шикарного контента. По желанию можно организовать шары с гостями и шампанским. И расцветки шаров покажи. Розовые ей наверняка понравятся, очень романтично.
Артур не сомневался, что последние слова адресуются ему. Представил вереницу розовых воздушных шаров с пьяными гостями и вздрогнул. А сам все это время не мог оторвать взгляд от ее губ.
Чуть изогнутых, искусанных — он ведь так нервничала! — а от того ярких и припухлых.
— Что? — спросила она с вызовом, завершив разговор. Слишком взволнованно спросила…
Он молчал. Долго молчал. Просто сидел и смотрел. А она все больше нервничала.
— У тебя очень красивые губы, — ответил после долгой паузы.
Наверное, поэтому его голос прозвучал сипло и негромко. Зато в ее глазах как будто вспыхнули звезды. Она быстро отвернулась, Артур повернул ключ зажигания.
Двигатель заурчал, автомобиль тронулся с места. Больше за всю дорогу они не проронили ни слова.
*Камуфлет — подземная вспышка, скрытый взрыв под землей, обычно без образования воронки
Глава 8
Я успокаиваюсь и беру себя в руки.
Губы у меня красивые…
Я это и без Тагаева знаю, мне об этом уже говорили, и не раз. Но только почему-то именно в его исполнении это прозвучало так, что я всю дорогу с трудом собираю себя обратно в состояние более-менее однородной субстанции.
И какое тебе вообще дело до моих губ, Тагаев? У тебя для этого есть Ри.
От того, что у Тагаева есть Ри, становится еще хуже, и все приходится начинать сначала. Моя привычная картинка мира, на которой образ Артура запечатлен в негативных тонах, размывается и плывет. А я так не хочу. Мне проще так, как было.
