Тагаев стиснул руки в кулаки так, что побелели пальцы. Хорошо, что она ушла. Ему надо успокоиться, кто знает, на что он сейчас способен. Мало того, что она пять лет прятала от него детей, она еще и его мать оболгала.
Конечно, оболгала, мать не могла так поступить. У нее масса недостатков, но поверить в то, что Аврора потребовала убить собственных внуков, мог только человек, начисто лишенный всяких моральных устоев. Для Артура такое было за гранью.
А вот что сама Настя способна хладнокровно лгать, он убедился лично и не один раз. Она с самого начала знала, кто он. С того дня, как ему в лоб прилетел футбольный мяч, пущенный его сыном.
Артур обхватил руками голову и глухо застонал, опускаясь на холодный песок. Сын. Их у него теперь двое, как две капли воды похожих между собой. И на него.
А ведь ему говорили об этом. Сколько раз он это слышал и лишь снисходительно улыбался? Да он как только узнал, что у обоих парней левая нога толчковая, должен был тащить их на ДНК-тест. Даже если бы при этом их мать пришлось бы закрыть в погребе.
Артур зло сплюнул. Зато уж как она над ним посмеялась! Особенно когда рассказывала о своем таинственном «бывшем», о биологическом отце маленьких тридэшек. Тагаев закрыл глаза, и в голове сами собой стали всплывать запомнившиеся фразы:
«Я могу поговорить с их отцом?»
«Нет, не можете. Я мать-одиночка».
«Их отец от них отказался? Добровольно?»
«Да. Мы обо всем договорились. Он дал мне крупную сумму денег».
«И вы им сказали? Что отец их продал?»
«Разве такое можно говорить детям? Я сказала им, что отец не знал о них и уехал. И конечно они теперь его ждут».
Артур с силой ударился лбом о ладони. И следом как будто окунулся в ледяную прорубь.
«Мужчина в состоянии понять, когда у женщины он первый».
Она солгала, что договорилась с отцом своих детей. С ним, с Тагаевым. А значит, солгала и в том, что он был у нее первый. И почему-то это жгло особенно сильно.
Эта Настя оказалась немногим лучше своей тезки-самозванки, «Насти-два», которая отчего-то знала слишком много о той ночи на берегу. Включая все, что предшествовало появлению на свет его детей.
Наверное, он сразу понял, что Данил, Давид и Дианка — его родные дети. Пусть не умом, но не просто так его к ним потянуло. Он все удивлялся, почему ему с чужими детьми так хорошо, а Настя знала. Знала и молчала…
Снова захотелось догнать Настю-Анастасию и… И ничего. Ничего он ей не сделает. Что можно сделать с женщиной, у которой глаза его детей? И на которую похожа его единственная дочь, Дианка? Да он за Ди и раньше убить был готов, что уж сейчас говорить…
Анастасия-Настя. Настя-Анастасия. Как же просто все оказалось, до озноба. У него тогда в мозгу будто стрельнуло, стоило матери назвать ее по имени. Почему ему ни разу не пришло в голову, что она может быть той самой Настей? Наверное, потому что это тоже было за гранью. И то, что она существует, и их дети.
А ведь тело ее узнало, сразу. Мозг посылал правильные импульсы, стоило лишь прислушаться к своим чувствам и ощущениям. Теперь же Артур понял все правильно и намеренно спровоцировал ее на признание.
Не позволил улететь вместо матери на гидроплане, прокрался за ней на берег, пустился следом вплавь. Причем так осторожно плыл, чтобы не выдать себя раньше времени.
И Настя «номер один» спалилась почти сразу. Все, все буквально кричало, что это она, так что целовать ее было вовсе необязательно. Но Артур не смог удержаться, и как было ее не поцеловать? Сердитую, отчаянно молотящую по его груди ладонями, такую трогательно беззащитную?
Но если мать ее узнала, значит они виделись? Настя сказала, что приходила к ним домой. Он помнит тот день, помнит девушку, стоящую спиной. Артур ее не узнал, она обернулась на какие-то доли секунды, зато узнал голос. Мать ему говорила, что приходила его «спасительница», просила деньги.
Тагаев решительно поднялся и обтряхнул налипший песок. Нужно просто задать вопрос, мать не обманет. Кстати, она все время исподтишка разглядывала детей, неужели догадалась? Почему тогда не сказала ему?
Артур быстро переоделся, захватил рабочий блок и направился в служебное помещение с ретранслятором мобильной связи. Когда менял блок, руки почти не тряслись, и Тагаев счел это добрым знаком.
На телефон хлынули сообщения — в мессенджеры, на почту. Артур бегло просмотрел — почти половина от начальника службы безопасности. С файлами и ссылками. Открыл первые два, датированные первым днем их пребывания на острове.
Роман сообщал о том, что владелица салона «Три-Д» Анастасия и есть та самая Настя, которую они ищут. И по детям вся информация, включая выписку из роддома. Что ж, он опередил свою службу безопасности лишь на несколько дней.
От матери тоже было несколько сообщений. Это все потом, сначала он ей позвонит.
— Мам, прости, что разбудил.
— В чем дело, сынок? — голос матери звучал встревоженно, и у него заскребло под ложечкой.
— Ты знаешь, что это мои дети? — спросил он в лоб.
— Ты что, не читал мои сообщения?
— Нет, не успел. Это правда, что Настя к нам приходила? И что ты послала ее на аборт?
Трубка замолчала. Пауза затягивалась.
— Мама?
— Это она тебе сказала?
— Да.
— И ты поверил? — теперь голос матери дрожал. — Ты поверил, что я на такое способна? Сынок, как ты мог?
— Но она была у нас? — не сдавался Артур.
— Да.
— Почему ты мне не сказала?
— Я не могла, — мать всхлипнула, — я не могла тебе сказать. Артур, сынок, — голос стал тверже и увереннее, — это неправда. Настя утверждала, что сделала от тебя аборт, и что ей нужны деньги.
Глава 21
Артур прижимал телефон к уху, вперившись взглядом в стенку. Гладкую и идеально ровную, даже глазу не за что зацепиться. А все равно смотрел, не отрываясь. И молчал.
— Сынок, — обеспокоенный голос матери вернул в действительность, — ты чего молчишь?
— Зачем ей это нужно было, мама? — заговорил он наконец. — Зачем она пришла просить деньги после, если логичнее было сделать это до?
У него не поворачивался язык снова произнести вслух слово «аборт», слишком сильно оно било по мозгам. Но заменить его на выражение «избавиться от детей» казалось еще большим кощунством. Потому что это были не воображаемые дети, а вполне реальные — похожие на него сыновья и похожая на Настю дочь.
— Она сказала, что у нее начались проблемы со здоровьем, — объяснила мать, — по-женски. И ей понадобилось лечение.
— Но это же была совсем другая девушка, совсем другая Настя. Разве ты этого не заметила?
