Спальня дочки выглядела как домик настоящей цветочной феи. Дианка как ступила на порог, так и замерла, распахнув зеленые мамины глазищи. На мгновение даже дышать перестала, пока не обернулась на братьев, которые шли следом.
Дети обменялись быстрым взглядом, и Артуру показалось, на его глазах только что была выработана некая стратегия. Они вообще очень странно общались между собой. Взглядами, жестами, одним им понятными словечками. Настя воспринимала это абсолютно спокойно, и Артур не мог не завидовать.
Ведь они явно что-то скрывают, именно от него. Почему у Насти получается не загоняться, а у него нет?
Тагаев увел Давида с Данилом в их комнаты, чтобы не мешать Дианке готовиться ко сну. Он понятия не имел, как готовятся ко сну маленькие девочки. С мальчиками хоть было более-менее ясно.
Мальчишки пошли умываться, а Тагаев чувствовал себя полным идиотом, остро ощущая свою бесполезность. Он им не нужен, совсем. Погуляли и хватит с него. Может, рано было тащить их к себе домой? Но ведь ему так не терпелось…
Еще немного поиграл в собственную значимость, выспрашивая по очереди сыновей, удобно ли им и не холодно ли. Не хотят ли они пить. Вроде бы все.
Заглянул к Ди. Увидел, как девочка лежит, укрывшись с головой в своей кровати, сделанной в форме цветочного лепестка, и в груди заворочался неудобный ком. Артур подошел и взялся за край одеяла, изо всех сил делая вид, что все отлично.
— Ди, тебе холодно?
Из-под одеяла показалось личико девочки. В неярком свете ночника оно казалось совсем бледным. Дианка покачала головой, Артур поправил одеяло.
— Тогда спокойной ночи, — повернулся чтобы идти.
— Давид боится спать один, — донесся до него негромкий голосок, дрогнувший на последнем слове. Тагаев развернулся на сто восемьдесят градусов.
— Давид? Почему вы мне раньше не сказали?
— Он говорил. Что мы дома в одной комнате живем.
«Дома… Здесь не дом. Им у меня не понравилось».
— Моя спальня рядом, Дианка. Обещаю, я буду приглядывать за Давидом. А ты спи.
Девочка закрыла глаза, и Артур поспешно вышел из комнаты, сжимая кулаки.
Неправильно. Вообще все неправильно.
Что он делает не так? Ему хотелось обнять девочку, сказать что-то важное. Что он любит их, всех троих. Но тогда это сказать надо всем троим, не одной Ди.
Черт, почему вместе с детьми не выдается подробная инструкция? Или проблема в том, что он получил детей уже взрослыми?
Кстати, вполне может быть. Пока они младенцы, у родителей вырабатывается определенный иммунитет на такие загоны. А потом, пока дети учатся говорить и ходить, у родителей есть время приспособиться и выбрать правильную тактику.
Самой правильной тактикой сейчас было бы напиться, но нельзя, в доме спят его дети. Тагаев сейчас даже глоток бы сделать не рискнул. Тем более, самое время проверить, как они там.
Идти никуда не хотелось. Хотелось сидеть вот в этом кресле, глядя на угасший очаг, до самого утра. Но Артур сделал над собой усилие и поднялся. Он теперь не один, он несет ответственность за детей, а значит собственные желания придется отодвинуть в сторону.
Осторожно приоткрыл дверь, заглянул и похолодел. Сердце рухнуло и с грохотом покатилось куда-то вниз — кровать дочери оказалась пустой. В ванной девочки тоже не было.
Спокойно. Дом заперт и полон охраны, здесь ребенку ничего не грозит. А то, что ушла — так он сам сказал, что это ее дом. Пусть ходит где хочет.
Тагаев, стараясь не шуметь, вошел в комнату Данила и почувствовал, как его охватывает паника — кровать сына тоже пустовала.
В спальню Давида не вошел — влетел. И застыл посреди комнаты. В кровати, выполненной в виде морской деревянной шлюпки, крепко обнявшись, спали его дети. Все трое. Давид посередине, а Данил с Дианкой по бокам.
Для троих кровать казалась совсем узкой, но дети поместились, тесно прижавшись друг к другу. Им же так неудобно. И холодно — одеяло одно на троих.
Ноги отказывались держать, и Артур сел прямо на пол. Давид боится спать один, и старшие брат с сестрой пришли его успокоить. Они очень дружные, его дети. А он полный идиот.
Тагаев рывком встал с пола и пошел в свою спальню. Расстелил постель и осторожно перенес туда по очереди своих детей. Сложил в том же порядке — Давид посередине, Дианка с Данилом по бокам. Укрыл одеялом и немного постоял, глядя на сопящих малышей.
Теперь кровать была для них слишком просторной, но не настолько, чтобы он рискнул нарушить их личное пространство. Артур осмотрелся. Из гостиной принес плед и диванную подушку.
Бросил подушку на ковер, завернулся в плед и улегся на пол у кровати, где спали его дети.
Глава 24
— Почему он там лежит?
— Он спит.
— А почему там?
Ответа не последовало, из чего Артур сделал вывод, что его ребенок вместо ответа пожал плечами. Кто из них, Данил или Давид, определить не смог, потому что говорили они шепотом. И спрашивала, конечно, Дианка.
Тело ломило с непривычки. Тагаев не был нежной Принцессой На Горошине, но твердый пол с тонким прикроватным ковром оказался совсем неудобным. Он решил, что пора просыпаться, и открыл глаза.
Над ним нависли три любопытные детские мордашки и внимательно его разглядывали.
— Привет, — сказал Тагаев.
— Доброе утро, — дружно ответили дети. Воспитанные…
— Ты спишь на полу? — спросил Данил. Артур кивнул.
— А почему? — спросила Дианка.
— Ты так все время спишь? — Давид склонил голову набок, и Артур вспомнил, что тоже так делает. Когда его что-то удивляет.
— Нет, конечно, — он попытался встать и тут же схватился за спину. — Ауч!..
Дети недоуменно переглянулись.
— Спина, — простонал Тагаев, — я потянул спину. Здесь очень твердо.
— Надо спать на кровати, — свела бровки Ди, и Артур сразу почувствовал себя школьником.
— Я сплю, — попробовал он оправдаться, — каждую ночь. Но сегодня на моей кровати спали вы, и я не хотел вам мешать.
Дети продолжали молча смотреть на отца, и он счел нужным пояснить:
— Я перенес вас сюда из спальни Давида. Я не думал, что все так серьезно. Простите меня, — добавил, и в груди отпустило.
Три пары зеленых глаз несколько раз моргнули, но ответа Артур не услышал. И не надо. Он не для них говорил, а для себя. Осторожно сел на полу и выпрямил спину. Надо бы в душ.
Обвел притихших детей прищуренным взглядом и скомандовал:
— Давайте умываться. Скоро придет бабушка, я пригласил ее на завтрак.
* * *
