Зато он, как минимум, не смотрит на меня, будто хочет заморозить.
— Привет, — протягивает бумажный пакет с логотипом моей любимой кондитерской, когда дети от меня отлипают, — это десерты. Мы купили по дороге.
— Артур спросил, что ты любишь из сладкого, — поворачивает ко мне довольное личико Дианка, — и мы сказали, что тирамису.
Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Тагаевым. Он пристально смотрит, а передо мной при слове «сладкое» мелькают совсем другие картинки.
Щеки вспыхивают, поспешно прячу лицо в мягких локонах дочки. Не хватало, чтобы Тагаев догадался, что мне привиделось.
— Пойдем мыть руки, — зовет он детей. Я поднимаю голову и по прищуренным глазам понимаю: догадался!
Вот только меня саму не покидает чувство, что у Артура в голове теснятся те же мысли. Его рука непроизвольно касается ремня, и я прикладываю все усилия, чтобы не скользнуть взглядом вниз.
Но внезапно у меня открывается способность к периферийному зрению, которым я вижу и то, что надо, и то, что совсем не нужно. Ну как теперь все это развидеть, а?
— Где у вас ванная? — спрашивает Тагаев чуть хрипло, и я в панике готова развернуть его и вытолкнуть из кухни.
К счастью, у нас с ним целых трое детей. Они уводят отца, и, хоть тот бросает напоследок оценивающий взгляд с головы до ног, у меня появляется время отдышаться.
Лихорадочно поправляю хвост и оглаживаю одежду. Осматриваю свои ноги — это на них только что пялился Тагаев? Обычные ноги, даже не загорелые. Лучше бы я одела то длинное платье в пол. Ну подумаешь, без прически.
Когда Артур с детьми возвращаются из ванной, я уже раскладываю омлет по тарелкам. Сыр и овощи нарезаны и выложены в большие блюда посреди стола.
— Как пахнет! — восхищенно говорит Тагаев и ногой отодвигает табуретку. — Если он такой же на вкус, то я съем все вместе с тарелкой.
— Я заварила чай, — сообщаю, пока дети рассаживаются за столом. — Если захочешь кофе, кофемашина тебя обслужит.
— А если чай, то ты? — смотрит поверх детских голов Артур, и я снова безнадежно краснею.
Чертов Тагаев, как с ним разговаривать, чтобы не провоцировать?
К счастью, дети ничего не замечают и принимаются за еду. Артур пододвигает к себе тарелку, и на миг мелькает, что это могла быть моя семья. Мы бы каждый день садились вместе за один стол, а ночью с Тагаевым…
Да что же это такое!
Отхожу к окну и отворачиваюсь. Мне противопоказан Тагаев на таком близком расстоянии. Когда он жует с выражением полного блаженства на лице, это еще хуже, чем перекатывающиеся литые мышцы на руке, которой он подает нашей дочке сыр или вытирает салфеткой пальцы обоих сыновей.
— Настя, почему ты там стоишь? — возвращает меня в действительность голос Артура. Я даже вздрагиваю.
— Я уже завтракала, — оборачиваюсь и вижу, что его тарелка пуста. Он перехватывает мой взгляд.
— Омлет не просто вкусный, он божественный. Никогда в жизни не ел ничего вкуснее! — Тагаев говорит хоть и с улыбкой, но глаза при этом смотрят совершенно серьезно. — Я бы сам все съел.
— Это самая большая сковородка, — мямлю растерянно, и тут же понимаю, что Артур имеет в виду не только омлет.
— Ты еще не пробовал мамино пюре! — со знанием дела говорит Данил, жуя омлет.
— Правда? — поднимает брови Тагаев. — Не верю. Разве может быть что-то вкуснее этого омлета?
Такая простая манипуляция срабатывает безотказно.
— Мам, мы накормим Артура твоим пюре? — устремляются на меня все три пары детских глаз, и я лишь безнадежно киваю.
Глава 25
— Я забыл в машине телефон, — говорит Артур и смотрит на старшего из сыновей. — Дань, принесешь?
— Я Давид, — говорит сын с вызовом.
— Да ладно! — ухмыляется Тагаев. — А то я вас не различаю! Вот Давид!
Он тычет в точно так же ухмыляющегося Давида, и я внутренне поражаюсь, насколько похоже у них получается. Просто один в один.
— Ты не различаешь, ты угадываешь. И сейчас тоже угадал, — наш самый младший ребенок встает с табурета и идет следом за Данькой.
— Я с вами, — Ди бежит за ними, и мы с Тагаевым остаемся одни. Сразу чувствуется напряжение.
Он закладывает руки за голову и опирается спиной о стенку, разбросав длинные ноги. Его вдруг становится слишком много на нашей не слишком большой кухне.
Тагаев молча на меня смотрит, и я понимаю, что его много не только физически. Он заполнил собой все пространство вокруг, и мне все труднее этому сопротивляться.
— Будешь еще кофе? — спрашиваю, чтобы скрыть неловкость.
— Если можно, — кивает Артур.
Подхожу к кофеварке и кожей чувствую, как его взгляд шарит по моему телу. И как я не догадалась сменить шорты на джинсы? Скорее бы вернулись дети! Мне не нравится моя реакция на их отца, а тем более, реакция собственного тела.
Молчание становится слишком двусмысленным, и я спешу нарушить его первой.
— Ты их правда различаешь? — стоя спиной к Тагаеву говорить в разы легче.
— Конечно. Они совсем не похожи. У них мимика разная, — Артур говорит расслабленным мурлычащим голосом, и я усилием воли останавливаю разгоняющиеся по телу мурашки.
— У Давида твоя, — ставлю перед Тагаевым чашку и спешу спрятаться за спасительным столом, пока его взгляд не выжег клеймо на моих бедных ногах.
— Мне со стороны не видно, — кажется, или его рука вздрагивает, когда берет чашку?
— Так и я не знала, — говорю, подливая себе чай. — Я до этого тебя лишь на фотках видела. Только когда мы с тобой встретились, поняла, что Давид — твой клон.
Молчание, повисшее после этой фразы, становится угрожающим. На этот раз его решает нарушить Артур.
— Мне все еще хочется тебя убить, — признается он, а я, как завороженная, смотрю на его дергающийся кадык. — Особенно когда думаю, что мог в тот день не приехать на стадион. Или мы могли разминуться.
— Ты все равно собирался жениться на Ариане, — пожимаю плечами, — а она выбрала мой салон. Так что встретиться нам пришлось бы в любом случае.
— И ты сама рассказала бы мне о детях? — меня прожигают насквозь молнии, пущенные из потемневших тагаевских глаз.
Молча пью чай, отвернувшись в окно — там наши дети исследуют отцовский внедорожник. Давид сидит на водительском месте, Данил что-то ему доказывает. Сзади маячит мордашка Ди. Не отвечаю ничего, потому что ответ мы знаем оба.
— Мои фото… Ты их искала специально? — голос Тагаева звучит глухо.
— Да, я была подписана на твой инстаграм, — говорю полушепотом, продолжая смотреть в окно. — Я хотела знать, с кем я… кого я… С кем я провела ночь.
