— Это мой любимый, — говорит он, не отводя от портрета глаз. Дети смотрят то на меня, то на Артура.
— Я не люблю смотреть старые фото, — говорю с показным равнодушием.
— Почему? — теперь Артур смотрит на меня.
— Они не всегда связаны с приятными воспоминаниями, — выдерживаю его взгляд, — и проживать заново то, что пытаешься забыть, не лучший выбор.
Нас отвлекает звонок домофона — это доставили ужин из ресторана, и больше мы тему портретов не поднимаем.
* * *
В том, что я не усну, я не сомневалась, но хотя бы надеялась подремать. А сон не шел ни в какую. Еще и пить захотелось, во рту пересохло, будто я по пустыне три дня шла. И не догадалась же взять в комнату воду!
Вечер прошел относительно спокойно. Мы расселись в гостиной с тарелками, я и Тагаев на диване, а дети прямо на полу на толстом ковре за низеньким столиком. Мы с детьми смотрели мультфильм, а Артур смотрел на меня.
Поначалу он хотя бы делал вид, что смотрит на экран, затем вовсе перестал прятаться. А я делала вид, что ничего не замечаю. Детей укладывала я, они к концу вечера совсем выдохлись. Уложила и ушла к себе.
Там меня ждал сюрприз — коробка с пижамой и махровый халат из магазина, где я покупала белье и домашнюю одежду. Даже думать не надо было, кто сдал Тагаеву все шифры и пароли. Эта коварная женщина — моя тетка.
Я отослала ей сообщение, где коротко рассказала, что о ней думаю, а заодно предупредила, что мы уехали на все выходные.
Но даже привычная одежда не помогает уснуть. И когда терпеть жажду становится невмоготу, встаю и иду в кухню.
В квартире темно, а главное, тихо. Значит, дети тоже спят. Мы договорились с Артуром, что он сегодня дежурный по детям на случай, если им что-то понадобится — их спальня ближе к Артуровой, чем к моей.
Крадусь на цыпочках, чтобы никого не разбудить. Шарю по стене в поисках выключателя, но ничего не нахожу. Ну и ладно, с улицы поступает достаточно света от городского освещения и луны. Как минимум, чтобы выпить воды.
— Что, и тебе не спится? — вдруг слышу хриплый голос из угла. Испуганно ахаю и роняю в раковину пустой стакан.
Глава 33
— Ты меня напугал! — перевожу дух и достаю из мойки стакан. — Пить захотелось, а ты что подумал?
Руки подрагивают, особенно когда сзади слышу прерывистое дыхание.
— Давай помогу налить, — мою руку накрывает мужская ладонь, и у меня ускоряется сердцебиение. Резко поворачиваюсь и упираюсь в голую тагаевскую грудь.
— Почему ты без футболки? — спрашиваю пересохшими губами.
— Жарко, — отвечает он полушепотом, и я чувствую его губы возле своей макушки.
Все как тогда, на берегу. Я упираюсь в него ладонями, он дышит мне в волосы.
— Все как тогда, на берегу, — будто читает мои мысли Артур и зарывается в волосы лицом, — ты мне даже снилась такой…
Поднимаю голову и вглядываюсь в его лицо. Сейчас не так темно, мы видим друг друга, и все уже давно не так. Я чувствую, чего хочет Тагаев, но это последнее, что должно сегодня случиться между нами. Даже если нам обоим этого безумно хочется.
— Ты тогда был без стакана, — говорю с трудом, отнимая руки от его груди. — И я по-прежнему хочу пить.
Артур с явной неохотой выпускает меня из объятий, набирает воду и протягивает мне. В итоге я выпиваю две порции и разворачиваюсь в сторону выхода.
— Настя, не уходи… — слышу его негромкое.
Артур стоит спиной к окну, я вижу его рельефный силуэт, очерченный мягким светом, льющимся из окна. Все-таки, он очень красивый мужчина, отец моих детей…
— Артур, нет, — стараюсь говорить ровно и тихо, чтобы не разбудить детей. Хоть вряд ли они что-то услышат на таком расстоянии. — Мы договорились, что я помогу тебе наладить отношения с детьми. Но не больше. Все изменилось, и мы сейчас не на берегу.
— Я знаю, — он подходит ближе и берет меня за руку, — прости, ты права. Обещаю, я ничего не позволю себе без твоего желания. Просто останься, посиди со мной.
Хочу отнять руку, извиниться и уйти, но вместо этого позволяю усадить себя на стул и даже соглашаюсь на чашку латте. Наверное, я безвольная тряпка, но мне совсем не хочется спать, а посидеть с Тагаевым на кухне это же не равно заниматься с ним сексом пока спят дети? Руку, правда, забираю.
— Я виделся с таксистом, который тебя привозил в тот день в наш дом, — говорит Артур, и у меня в легких внезапно заканчивается кислород.
— И что? — сиплю чтобы хоть что-то сказать.
— Он рассказывал, как вы ехали, как он тебя ждал, как ты потом вышла. И знаешь, что я понял? Оказывается, я помню тот день до мельчайших подробностей.
— Я тоже помню, — шепчу едва слышно.
— Я помню, как вышел на лестницу и увидел девушку в платье в цветочек. Платье было простым, но мне запомнилось, и девушка привлекла внимание.
— Я в нем проходила половину беременности, пока живот не начал расти, — говорю снова не к месту, но Артур выслушивает внимательно и делает очередную попытку взять меня за руку.
— Я месяц провалялся с пневмонией, как и ты, у меня еще были осложнения — отеки в ушных каналах. Я не разобрал, о чем эта девушка говорит с матерью, но голос… Я ведь узнал твой голос, Настя, точно узнал. Мне стоило просто тебя окликнуть, и все сложилось бы совсем по-другому.
— Так почему же не окликнул? — отвратительно сиплю, но ничего не могу поделать со своим голосом.
— Я считал, что ты это та, другая. Никитина. И мать сказала, что это она приходила. Я никому не говорил, что мы с тобой… — он замолкает, подбирая слова, но видимо не подбирается. — Мать сказала, что приходила Никитина требовать деньги и шантажировать. А когда мы с ней в первый раз виделись, она хрипела, оправдывалась ларингитом. Поэтому я и поверил, что ты это она.
Мы оба молчим. Я физически ощущаю ту боль, которая исходит из его слов и повисает над нами. Но впускать ее в себя не хочу. Мне уже отболело, не хочу переживать это заново.
— Я тогда все время думал о тебе, Настя, когда в себя пришел. Искал тебя. И когда ты нашлась так обрадовался, всех выгнал, чтобы не мешали. А пришла она, эта… Если бы ты знала, как мне мерзко было. И я же понимал, что все другое. Но она вела себя так, как будто там была она, и все эти словечки твои повторяла…
— Я думала, она моя подруга, — вздыхаю и снова отнимаю руку у Артура, — вот и растрепала ей про тебя. Не знай она всего, может, ты бы и догадался.
— До сих пор не понимаю, как я повелся. Она разговаривала не так как ты, пахла не как ты, меня от нее вообще не вставляло, не так как с тобой…
— Артур… — радуюсь, что темно и он не видит, как я покраснела.
— Послушай, — в этот раз он завладевает моей рукой, и я больше не делаю попыток высвободиться, — не делай вид, будто ты не видишь, что я от тебя совсем потерял голову. И дело не только в детях. Я много думал, как бы все сложилось, если бы мы тогда встретились. Уверен, что я бы влюбился в тебя, Настя. Наверное, я и тогда влюбился, но думал, что в образ, в видение. Потому что Никитина — это полный мрак. Я больше не смог заставить себя с ней встретиться, еле вытерпел, пока деньги передавал.
