— Потому что он ваш папа, — отвечаю, — и он очень хочет с вами помириться.
— Мы тоже хотим, — у Дианки дрожит голосок, и я как обычно, сдуваюсь. А потом смотрю на часы и хватаюсь за голову — мы безбожно опаздываем в сад.
Хватаю детей и выбегаю из дома, по дороге заказывая такси. Моя машина так и стоит на штрафплощадке. Тагаев пообещал, что машину заберут его охранники и пригонят мне к офису. Сдаю детей воспитательнице, а сама еду в офис.
Стефа уже там, вся извелась в нетерпении, и я с удовольствием делюсь с ней подробностями. Конечно, не всеми, о наших тайных поцелуях с Артуром молчу, но я не знаю в этом мире человека, который мог бы ввести в заблуждение мою тетку.
— Значит, у вас с Тагаевым все идет как надо, — говорит она с удовлетворением, отламывая кусочек имбирного печенья. — Вы хоть не при детях зажимались?
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю подозрительно, вспыхнув как инфракрасный обогреватель.
— У тебя глаза блестят. И сама ты вся светишься, — отвечает Стефа и порывисто меня обнимает. — Правильно, Настюша, все ты делаешь правильно.
Она давится от смеха, представляя Тагаева в резиновых сланцах, а потом мы вместе ищем в интернете лайфхаки по удалению суперклея с кожаной обуви. Выбираем самый цивилизованный способ — антиклей.
Покупаю это волшебное средство и возвращаюсь в квартиру. Феном прогреваю место склеивания подошвы и пола, а потом развлекаюсь тем, что оттираю клей с тагаевских лоферов. И так увлекаюсь, что даже не пугаюсь, когда звонит воспитательница. А зря.
— Анастасия Андреевна, приезжайте, у ваших детей высокая температура.
И у меня подгибаются колени.
Глава 35
Так, Настя, спокойно. Возьми себя в руки.
Стараюсь вернуть самообладание, но не могу. Я ко многому привыкла за эти годы — и к походам за покупками с тройной коляской, и к купанию всех троих одновременно, и к противостоянию в песочнице. Но к одному привыкнуть так и не смогла — к детским болезням.
В самом начале, когда мои дети только появились на свет, я умирала от страха, столкнувшись с той или иной болячкой. Будь то ветрянка с осложнениями или банальная простуда, не важно, я так и не научилась относиться к этому спокойно. До сих пор, стоит детям заболеть, я по-прежнему впадаю в панику и чувствую себя бессильной перед любой температурой, выше тридцати семи.
Сегодняшний случай не стал исключением. Я лихорадочно мечусь по квартире в поисках сумки, попутно роняя то телефон, то расческу, то уже найденную сумку.
Кое как застегиваю босоножки и выбегаю из дома, но на полпути вспоминаю, что машина еще на штрафплощадке. Набираю Тагаева и как только слышу его голос, выпаливаю на ходу:
— Артур, скорее, быстрее, мне нужна машина, срочно, пожалуйста…
— Настя, что случилось, почему ты кричишь? — слышу его спокойный голос, и не могу сдержать слезы. Начинаю всхлипывать прямо в трубку, и голос в динамике мгновенно меняет тон.
— Настя, Настюша, милая, ты что, плачешь? — Тагаеву передается моя нервозность, он тоже почти кричит. — Ты где?
— Нужно ехать в садик за детьми, у них температура, — я уже реву навзрыд, вытирая слезы. Плевать, что иду по улице, и на меня оборачиваются прохожие. Мои дети заболели, и я схожу с ума, когда об этом думаю. — Я так боюсь…
— Стой, где стоишь, — говорит мне твердо голос Тагаева из трубки, — и перестань плакать, слышишь? Я уже еду, Настя, буду через пять минут.
— Хорошо, — говорю трубке, — я тебя жду.
Набираю нашего семейного врача — благо, за все время она успела привыкнуть к моей фобии.
— Какая у них температура? — сразу интересуется та. — Горло смотрела?
— Я еще не доехала, ничего не знаю. Медсестра сказала, что у них температура, и я сразу сорвалась с места.
— Значит, как доедешь, позвонишь. У меня прием до шести вечера, успеете.
Всегда поражалась хладнокровию докторов, особенно когда это касается детей. Поражалась и восхищалась. Если бы все были такие дерганные как я, то бедные родители впадали бы в истерику при каждом детском чихе. А присутствие спокойного уравновешенного человека всегда действует успокаивающе даже на таких паникерш как я.
Не успеваю спрятать в сумку телефон, как во двор заворачивает машина Тагаева. Бросаюсь к нему, он выскакивает и хватает меня в охапку.
— Успокойся, милая, я перезвонил в сад и поговорил с медсестрой. У них была температура тридцать восемь и две, им дали жаропонижающее. Поехали, я уже договорился с клиникой.
— Я тоже договорилась, — мне не хочется от него отрываться, так спокойно в его объятиях, — наш семейный доктор нас ждет.
Артур усаживает меня в машину, сам садится за руль, и мы по дороге спорим, куда лучше отвезти детей. Он утверждает, что в его клинике лучшие врачи, а я доказываю, что лучше ехать к доктору, который наблюдает детей с самого рождения.
Разговор на удивление отвлекает, и я очень благодарна Тагаеву. Будь я сама, накрутила бы себя до истерики, и даже Стефка не помогла бы. По уровню переживательности за детей мне до тетки было как до Луны.
В итоге Артур соглашается с моими доводами, и мы останавливаемся у ворот детского сада. Определенно, Артур был прав, когда выбрал квартиру вблизи офиса и сада — на мое ожидание и дорогу ушло от силы пятнадцать минут.
Бегом бегу в кабинет медсестры, и когда вижу покрасневшие детские глаза, волнение снова возвращается. Подхватываю на руки сразу двоих, но меня осторожно обнимают за плечи руки Артура.
— Дай их мне, Настюша. Подожди здесь с Дианкой, я за вами вернусь.
Рассеянно оглядываюсь и сажусь на стул возле дочки. Слушаю подробный отчет медсестры — после обеда дети легли спать, а когда проснулись, пожаловались на боли в горле, все трое. Им померили температуру, дали жаропонижающее и позвонили мне.
— Они или перегрелись, или перекупались, — говорит медсестра, и я согласно киваю. — Ну это же дети, Анастасия Андреевна, не переживайте вы так. Не в первый раз и не в последний, лишь бы воспаления легких не было.
Артур возвращается за нами с Ди, и мы едем на прием к семейному доктору. У всех троих покрасневшее горло, у Давида заложенный нос. Наверное, в самом деле вчера перекупались. Артур выглядит растерянным и виноватым, мне даже становится его жаль.
— Ты все время ругалась, что мы не вылезаем из бассейна, — покаянно говорит он, когда мы выходим через карантинный выход, — а я тебя не слушал.
— Мне тоже хотелось, чтобы вы дольше поплавали, — говорю примирительно. — Нам на острове просто повезло, что они не заболели.
— Теперь ты меня успокаиваешь? — усмехается Артур, и я шокировано замолкаю. А ведь он прав. Или скорее, мы по очереди успокаиваем друг друга, и от этой мысли становится еще легче.
