– Ты когда-то кого-то ела?
Вопрос был неоднозначным, но Эйлат поняла, о чем он. Ела ли она людей. Чтож, было бы весьма удивительно.
– Нет, я не ела никого. И если ты не будешь настаивать – не хотела бы.
Рожер хрипло негромко засмеялся.
– Что ты, это было бы жестоко…
Он помолчал немного, обдумывая что-то. Это «что-то» сильно не сходилось в его голове. Затем он отложил внутренний конфликт и спросил:
– Так в камерах сидят Валькирии?
Он так и стоял над ней словно над приболевшей в постели, не давая ни встать, ни одеться. Эйлат сделала глоток вина и глядя снизу-вверх на мужа ответила,
– Да, вместе с Атери, тоесть главнейшая. А ты не смотрел?
– Нет, я хотел сначала поговорить с тобой.
Эйлат не узнавала прежней неприступной скалы неприязни, громкая трещина ломала его защиту от нее. Рожер до последнего не понимавший своих мотивов нахождения здесь, налил второй кубок вина и отошёл к окну. Королева тем временем выскользнула из постели и быстро одела платье поверх тонкой сорочки. Она хотела воды, но побоявшись налить и оставить его бокал недопитым, приложила усилие и выпила половину остававшегося в кубке вина. Голова слегка закружилась. Девушка умылась, миска с утренней водой стояла у зеркала рядом с кроватью. Вытирая лицо, в отражении она видела, что Рожер все ещё не смотрит в ее сторону. Она направилась к нему.
– Я могу быть чем-то полезна? Ведь есть причина зачем ты пришел сюда.
– Да, причина видимо есть. – Задумчиво ответил Рожер, он сам непрочь был бы узнать причину. Но пока, он мог лишь скрипеть скулами, гадая какой бес принес его сюда. Ведь он и правда слабо помнил, как добирался!
– Ты пойдешь со мной к Валькириям. Я жду тебя внизу.
Рожер выпил вино до дна и неглядя поставив бокал, вышел из комнаты. Эйлат посмотрела на себя в зеркало. Там была сонная и немного взволнованная девушка, с действительно припухшими глазами. А на ее губах играла лукавая улыбка. Она знала зачем он пришел. К кому.
Несмотря на яркое утро, в темнице царила вечная ночь, факелы горели постоянно. Эйлат наспех привела себя в надлежащий вид, одела корону и поспешила вниз к темницам. Возле главного входа, рядом с двумя стражниками стоял Рожер с лысым помощником и лордом Бавасом. Последний был явно перепуган. Королева поспешила к ним.
– Открывай! – крикнул Эддер.
Тяжёлые двери растянулись в стороны. Внутри было ещё с десяток стражников, они ходили с копьями и мечами вдоль клеток, никто не подходил близко, но ведьм бдительно охраняли даже запертыми здесь, глубоко под землёй и под сводами замка. Их боялись. Рожер оглянулся на Эйлат.
– Покажи мне главную.
Девушка сжалась и только сейчас поняла, что ляпнула лишнего утром. На Королеву смотрели все мужчины в темнице, ожидая ее действий. Бавас незаметно кивнул, и пригласил ее вперёд. Эйлат пошла вдоль клетей, Лорд шел немного впереди. Девушка оглянулась на мужа, и убедившись, что он не услышит, тихо сказала,
– Бавас, мне очень жаль, я случайно проговорилась, мне стоило молчать!
Лорд Бавас тихо ответил, не глядя на девушку,
– Надеюсь Рожер сдержит слово: и не убьет никого, пока не найдет главную ведьму.
Они остановились напротив клетки, в темном углу которой находилась Олимия. Бавас стих и смотрел в пол, Эйлат оглянулась на Рожера. Вместо мужа она увидела Эддера, ухмыляясь он обошел Королеву и открыл клеть одним из ключей на широком кольце. Рожер тут же зашёл внутрь, а из тени навстречу ему вышла Валькирия, впрочем, в этот момент все остальные пленницы тоже прильнули к решеткам и железным прутьям своих клеток. Олимия была самой старшей среди них, бледная и истощенная, она твердо стояла на ногах. Высокий блондин, которого она впервые видела в своём трансе, теперь въявь стоял перед ней. Олимия почувствовала, что в нём что-то изменилось. Но вряд-ли его изменения могли спасти ей жизнь. Рожер зашёл один, Эйлат напряжённо смотрела в темноту снаружи.
– Я Рожер. Ты – главная среди этого шабаша?
– Да, – ответила женщина, не мигая, – Я здесь главная. Атери Олимия. Их Мать.
Рожер отвёл взгляд от ее лица и начал рассматривать подтянутое тело под изорваной одеждой.
– Тогда мой вопрос относится к тебе. Ответь мне, Атери Олимия, где именно находится ваша Лумилисенна и когда она вернётся?
Без того бледные щеки Олимии стали серыми, а за спиной Эйлат, в клетках напротив и рядом, Валькирии начали шуметь. Девушки рычали и плевались в него, проклиная на всех древних наречиях. Эйлат и сама напряглась, услышав тон Короля. Стоило Рожеру сказать Ее имя вслух, спросить о ней, и Эйлат услышала непреодолимое желание в его голосе. Желание обладать, любой ценой, любыми затратами и временем. Лумилисенна нужна ему больше чём Эйлат, больше чем Джилли. Больше чем Гробар и весь его драгоценный клан человекоядных. Нет, это не любовь, Эйлат прекрасно это понимала, но, как и остальные Валькирии, она слышала в его голосе угрозу. Он жаждет ее. Жаждет иметь, мучить, пользоваться ею, убить ее, страдать по ней, и съесть ее! По каким-то неведомым ей причинам, он считал, что имеет на эту девушку абсолютные права, свыше родительских, свыше прав Богов. Теперь Эйлат почти не сомневалась: чтобы он не придумал для бедной Лумилисенны, финалом ее мучений станет его трапеза. Он ее съест…
Атери тем временем, подняла зелёные глаза на изверга, и с расстановкой и нажимом ответила,
– Тебе не достать ее, как и не узнать ответ от меня. Я не сказала бы даже если бы знала. Врать бесполезно и ты это знаешь.
Рожер внимательно слушавший Атери напрягся. Он и без того чувствовал себя как не в своем теле, в голове был круговорот всего, а в особенности о Воллупте Эйлат и Джилли. Разумеется, на первом месте навязчивой мухой жужжала мелодия визга рыжей девушки в его темнице, и это придавало ему массу энергии и сил. Но сегодня, сейчас, он был словно в тумане не мог до конца понять, что происходит, он не источал как раньше ядовитых, жалящих разум и тело, языков пламени из глубин души. Ядовитый костёр притух, и лишь слабо искрил.
Пауза затянулась, Олимия восприняла это по-своему, тем более, что чертов альбинос стоял неподвижно и почти не моргая нависал над ней уже несколько минут. Женщина отступила на один шаг, его глаза цепко последовали за ней.
– Я могу сказать лишь то, что она вернётся, – сказала Атери, – Если хочешь узнать, когда это произойдёт от меня – то прийдется меня убить, ведь я этого не знаю.
Рожер наконец вышел из оцепенения и спросил,
– Я хочу знать от тебя с кем она вернётся. И это я хочу знать точно: от тебя, и точнее некуда: сегодня.
Рожер понимал, что, если Олимия не скажет ему нужной информации, ему прийдется ее наказать. Убивать… наверное, нет. Это потом. Но наказание было необходимо: здесь слишком много его собственных людей и покажи им свою слабость хоть раз – тебя перестанут боятся. А Рожер слишком долго шёл к своей цели, цели всей его жизни! И если костёр гнева в его душе потух…то он сам разожжет его вновь.
