Калле провел губами по моему виску. Его грубые мозолистые ладони скользнули под плед и замерли. Тонкая ткань сорочки не спасала от жара его рук. Тяжело задышав, ощутила, как тугой спиралью внизу живота скручивается пламя желания. Моего.
Краска стыда мгновенно залила лицо, и я ничего не могла с этим поделать.
— Генерал Орм! — вяло возмутившись, попыталась отстраниться, но он, кажется, этого и не заметил.
— Тс-с. Я умоляю тебя, Алисия, называй меня по имени. — Я снова оказалась прижата к мужской груди. — Это ведь малость. Я так скучаю по этому. Как давно я не слышал его из твоих уст...
— Ты лукавишь. — Мои ладони легли поверх его рук. — Я произносила его и не раз за эту ночь.
— Да, я знаю, Алисия. Я все знаю.
Его объятья стали теснее. Поставив подбородок на мою макушку, дракон умолк. Его огромные руки сжимали мое тело все сильнее. Покусывая нижнюю губу, я ловила себя на том, что прислушиваюсь к биению его сердца. Так сильно, мощно оно стучало.
Сглотнув, поняла, что молчание между нами затянулось. Стало неловким и волнительным.
— Моя трость упала, — пробормотала я смущенно первое, что пришло на ум.
— И это я знаю, — тихо произнес он. — Давай поговорим о чем-нибудь. Что ты любишь, Алисия? Чем занимаешь свои вечера? Вышиваешь? Или придумываешь новые узоры? Готовишь приданое.
— Нет, — я покачала головой. — Уже давно не собираю.
— Как же лера и без приданого? — он тихо рассмеялся. — У твоих сестриц сегодня истерика случилась. Как ты решилась испортить их сундуки с добром? Так не похоже на тебя.
— А тебе все донесли сразу же, да? — я невольно улыбнулась.
— О, я знаю обо всем, что происходит в этом замке, — похвалился генерал. — Но ты мне так и не ответила, что же они сделали? Не думай, что я не заметил, как ты увела разговор в сторону.
Генерал замер, его ладонь скользнула вверх по моей груди и обхватила подбородок. Он вынудил поднять голову и посмотреть на него.
— Что они сделали, Алисия? — Калле говорил медленно, при этом его взгляд был прикован к моим губам. Как будто он жаждал поцелуя. — А говорили, что все знаете, — мой голос дрогнул.
От такой близости с мужчиной у меня ослабли ноги. Волнение переполняло душу. А он, казалось, упивался этой властью. Склонившись ниже, Калле заглянул мне в глаза. Словно провоцировал.
— Как выяснилось, моя нежная лера, знаю все не обо всем. Так что сделали эти две жабы склизкие?
— Как невоспитанно, — пролепетала я не своим голосом.
— Зубы мне не заговаривай. — Его губы тронула усмешка. — Я вопрос задал.
— Прокрались в мои комнаты и унесли некоторые наряды матушки, — созналась я. — Кое-что искромсали показательно. Ну и заодно вынули весь мой гардероб, простыни, скинули на матрас и облили водой и чернилами. Не тронули лишь одеяла. Наверное, просто внимание на них не обратили. Но матрас мы новый раздобыли, а вещи... За ними мы к сундукам близняшек сходили, да. И нет, мне не стыдно, я была в своем праве.
— Как же ты на такое решилась? — выдохнул он.
Его большой палец пригладил мою нижнюю губу. От этого прикосновения у меня мурашки пробежались вдоль позвоночника.
— У всего есть свой предел, генерал, — шепнула я.
— Пожалуйста, Алисия, — его палец замер и надавил сильнее. — По имени.
— Калле, — выдохнула я, понимая, что совершаю ошибку и подпускаю его слишком близко к себе.
— Спасибо, — он улыбнулся как мальчишка. — Расскажи о себе. Что ты любишь?
— Цветы, — мой взгляд упал на вершины скал.
— Снежные примулы, — кивнул он. — Я перестал дарить их тебе, замотался...
Отпустив мой подбородок, он снова скользнул рукой под плед. Пригладил ткань по ложбинке между грудей и спустился ниже.
— Вы и не обязаны... — сглотнув, пробормотала, утопая в огненной волне, что охватила тело от одного его прикосновения.
— Это не обязательство, моя лера, это проявление чувств.
— Не хочу это слышать сейчас, Калле...
— Я знаю, — его ладонь сжалась в кулак, сминая тонкую ткань. — Ты постоянно повторяешь это. Что же ты шьешь? Наволочки, платки? Твои сундуки наверняка уже ломятся от всего...
— Нет... — я покачала головой. — Ничего нет. От нянюшки остались лишь цветные нити. И всего одна льняная наволочка. Я вышиваю на ней. Затем распускаю рисунок и придумываю новый.
— Так не годится, — в голосе Калле зазвучала злость. — У каждой леры должно быть приданое. Без него никак.
— Нет, — я повернула голову и прижалась к дракону теснее. — Это все глупости. Что муж скатерти не купит, что ли? Не это важно в жизни.
— А что же? — он прижался щекой к моим волосам.
— Не что, а кто. Люди, Калле. Те, кого любишь ты, и кто любит и дорожит тобой. Вот что важно. А еще верность, искренность и…
— И?
— И более ничего. А что можешь ты рассказать о себе? Что занимает твои вечера?
Он не отвечал. Молча стоял и убаюкивал меня в своих объятьях. Казалось, ему и разговоры не нужны.
— Калле?
— Я делаю одно и то же вот уже много лет.
— И что же это за увлечение? — Я невольно провела пальцами по его руке. Мелкие жесткие волоски щекотали кожу.
— Я смотрю, Алисия. Есть у меня маленький портретик. На нем изображена красавица. Она высокомерна, горделива и смотрит на меня в ответ такими холодными глазами.
— Твоя бывшая невеста? — пробормотала я, чувствуя, как в душе змеей зашевелилась черная ревность. Мерзкая, противная, кусачая.
— Да, моя...
— Расскажи о ней?
***
Он замолчал. Над нами пролетело несколько драконов. Подняв голову, я проследила за их плавным полетом. Над ущельем поднимался черный дым. Сделав круг над замком, огромные ящеры устремились туда.
И снова тишина, лишь грохот волн. Ветер бросал в лицо мелкие соленые брызги. Погода стремительно портилась, и где-то на горизонте показались черные тучи.
— Будет гроза, — шепнула я. — Так ты расскажешь мне о своей невесте?
— Нет, — сухо ответил он.
— Но ты ее любил? — не знаю почему, но я желала услышать больше о той... другой, что занимала его сердце до меня. А может быть она все еще там, а я лишь замена. Невзрачная серая обманка.
— Я тебя люблю, Алисия, и только тебя, — склонив голову, он заглянул мне в лицо.
— Но смотришь на нее, — мне стало стыдно за свое настойчивое любопытство.
В глубине души я понимала, что это все от неуверенности в себе. Я все еще не могла свыкнуться с мыслью, что генерал драконов, красивый молодой мужчина, выбрал меня. Не Сафиру, не Юолу, не девушку из своего рода. А меня.
