— О да, — закивала Юола, — как она там слезами поляну поливала. "Фроди, не улетай... Не оставляй меня!"
Меня передернуло от того яда, что сочился в ее голосе.
— Откуда вы знали, что она придет? — на скулах Калле заходили желваки.
— Ой, да услышали, — отмахнулась Юола. — Что думаете, дубовая роща только для нее и ее ящерицы, что ли?
— Папенька был бы рад услышать от нас новости о своей старшей идеальной доченьке, — пропела Сафира, — только мы не успели. Критес оказался быстрее. Папочка так лютовал, хотел ее выкинуть из лена. О, такими словами ее крыл, и шею свернуть грозился. Позор. Лера и чешуйчатый.
— Вы видели, что Алисия плачет, — Ивар сел ровнее. — Значит, вы были там... Вечером...
— Ну были, — кивнула Сафира.
— И видели, как она упала, — он приподнял светлую бровь.
— А нечего коровой шастать по бревну, — Юола важно задрала подбородок.
И тут я вспомнила толчок в спину и тот противный детский смех, который навязчиво преследовал меня во снах.
— Вам же было всего шесть лет, — выдохнула я, не веря своим догадкам. — Как вы могли так поступить со мной?
— Не понимаю, о чем ты. — На губах Юолы появилась такая пакостная ухмылка, что сразу стало ясно — нагло врет!
— Все ты понимаешь! — У меня сердце сжалось от ужаса. — Вы толкнули меня. Вы всегда нарушали ограничения и использовали магию. Вы пакостили на кухне, сметая муку со стола. Издевались над садовником, разбрасывая кучи собранной листвы. Но как вы могли поступить так со мной? Зачем?
— А сама, убогая, не понимаешь? — Юола оскалилась. — Мы, законные наследницы лена Матей, должны терпеть бастардов, что наплодил папаша! Вы кто? Деревенщины. Один сын кухарки, вторую выродила нянька. Крестьянская кровь! Да, это мы толкнули тебя в спину. Мы!
— Мы не хотели, — Сафира покосилась на сестру. — Думали, испугаешься. Но... ты упала.
— Да, не хотели, — в голосе Юолы не было раскаянья. — Но поверь, наша замечательная нянюшка похвалила нас за это. Все было так, как и должно было быть. Мы всегда знали, что этот лен наш. Она научила нас быть настоящими лерами. Не жалеть никого. Идти вперед. Добиваться своего! Любой ценой! Жить для себя и ради себя. О, если бы она осталась жива, здесь бы хозяйничали мы. Няня знала, как управлять людьми. Это она шепнула лерду, что косая и изувеченная лера — позор семьи. Тебя нужно спрятать. Убрать с глаз долой. Подальше от замка. От семьи, чтобы все забыли. Чтобы тень убогой не падала на остальных дочерей. Если бы не вмешался Критес, тебя бы выкинули из этого замка как никому не нужную вещь, которой ты и являешься. Зачем калека-дочь, когда есть две здоровые?
— Что? — у меня ком в горле встал от услышанного.
— Что слышала, хромоногая, — Юола упивалась собственной злобой. Изливала ее потоками. — Началась война, и няня сразу сказала нам, что если победят драконы, то уже не будет важно какого пола наследники лена. Мы единственные законнорожденные. Мы, а не вы! Всего-то нужно было избавиться от тебя и вовремя подсказать, что этот слюнтяй — бастард. Он даже нечистокровный маг. И все! Мы наследницы. Но тебе нужно было не просто выжить, а еще на палках своих ходить научиться. Что тебе там не лежалось?
— Заткнись, Юола, — рявкнула Талья так, что я внутренне содрогнулась. — Закрой свой поганый рот!
— А, за сестрицу заступаешься, — скалилась Юола, сейчас она походила на разъяренную загнанную в угол крысу. — Ты всегда закрывала нам рот, грозилась выставить бастардами. Бросить на нас тень. Да и твоя мамаша всегда была на страже. А тебе не обидно? От одной матери рожденные, но она лера, а ты грязь под ногами!
— Я предупреждал, — Ивар подался вперед. По полу пошла изморозь. Близняшки взвизгнули и отступили. — Дважды я не повторяюсь. Еще одно слово в сторону моей невесты и вам не жить.
Ледяная корка растрескалась и приподнялась острыми шипами.
Словно мешком прибитая я оглянулась на Талью.
— Ты знала... — не понимая, как на все это реагировать, хотела услышать хоть какие-то объяснения. — Ты все время знала...
— Конечно, мне все было известно, — она зло стиснула челюсть. — Я первая, кто взял тебя на руки. Сама была дитем малым, но повитуха позволила мне подержать тебя. Ты была такой смешной, сморщенной как старушка. Я всегда знала, кто ты есть, поэтому и не могла бросить. Семья — это не пустой звук. И да, я догадывалась, что это они так поступили с тобой! Догадывалась, особенно после смерти их няньки, но кто послушает дочь служанки.
— Но как же все рассказы... — я не могла принять то, что услышала от сестры. — Как же... Талья. Я ведь помню маму...
— Ты помнишь ее с моих слов, — она поджала губы и нервно одернула подол платья. — Я рассказывала истории, которых не было, и всегда внушала, что ты должна это помнить. В действительности лера была женщиной озлобленной. Она не могла зачать и лерд часто громко упрекал ее в этом. А даже если и появлялись признаки беременности, то... Ничего у нее не получалось. Она не обращала на тебя внимания. Не любила ни тебя, ни Критеса. Скорее, наоборот, ненавидела. Вы ведь как укор...
— А платья? Ночная рубашка, которую хранила няня... — я чувствовала себя раздавленной этим обманом.
Калле вернулся к креслу и, подняв меня на руки, сел в него сам. Я оказалась на его коленях.
Но сейчас это не смущало, меня заботило совсем иное. Я хотела разобраться во всем до конца. Расставить все точки.
Вскрыть всю эту ложь.
— Платья действительно леры, — Талья тяжело вздохнула. — После ее смерти, няня близняшек забрала почти все. Она была жадной, скандальной, пакостной... Ее ненавидели, но терпели. Любовница лерда. Она оставалась ею многие годы. Тешила себя надеждой, что он женится. Что все здесь будет ее. Все, что смогла припрятать для нас мама — тот самый сундук. Понимаешь, у тебя должно было быть хоть что-то за душой. Она просто пыталась позаботиться о нас. О нас обеих…
— Почему ты не сказала мне? — мой голос упал.
Калле обнял сильнее. Ивар напряженно следил за моей сестрой. Казалось, ему не нравилось, что она вынуждена отвечать. Это нервировало дракона. По полу то и дело стелился лед.
— Затем, что ты лера, — неожиданно ответил за Талью Критес. — Ты дочь своего отца. Зачем тебе нужна была эта правда? Зачем она была нужна мне?
— Нужна, — возмутилась я. — У меня была мама. Почему вы не сказали мне?
— Чтобы это изменило, Алисия? — Талья сложила руки на груди. — Что? Мама всегда любила нас одинаково сильно. Больше любви она бы тебе не подарила. Я всегда видела в тебе сестру и получала от тебя то же тепло. Ты не стыдилась этого. Всем тыкала в нос, что мы не чужие. Мне казалось порой, ты забываешь, что в глазах окружающих мы не родные.
— Я… я могла бы назвать няню мамой, — мой голос дрогнул.
Близняшки издевательски хохотнули. В их глазах появился нездоровый блеск.
