Книга Головы профессора Уайта. Невероятная история нейрохирурга, который пытался пересадить человеческую голову, страница 21. Автор книги Брэнди Скиллаче

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Головы профессора Уайта. Невероятная история нейрохирурга, который пытался пересадить человеческую голову»

Cтраница 21

Уайт, накачавшись кофе и сжимая в зубах погасшую трубку, читает энцефалограмму. И до, и после изоляции показатели снимались по отдельности с разных долей мозга: сначала лобная, затем теменная, потом затылочная. Что бы ни происходило в изолированном мозге обезьяны, это была иная активность, не такая, как прежде, до отделения от тела. Полностью отключилась затылочная доля, отвечающая за зрительное восприятие, – что неудивительно, если мозгу не нужно управлять глазами. Теменная доля также показала значительный спад активности: там, где предоперационный график показывал регулярные волны небольшого разброса, на послеоперационном графике были пики и глубокие провалы. Поскольку теменная доля отвечает за получение и обработку сенсорной информации от других частей тела, эти резкие перемены могут показывать, что электрические сигналы пропадают втуне. Лобная же доля, отвечающая за когнитивные навыки, память и решения, подает сигналы, которые более похожи на дооперационный график. До операции там был густой лес из пиков; после же пики стали реже, подъемы и снижения плавнее, но картина осталась узнаваемой. «Мы впервые продемонстрировали, что изолированный мозг может жить», – объявляет Уайт [129]. Один из нейрофизиологов. находящихся в комнате, тут же соглашается с ним, добавляя, что, может быть, мозгу даже лучше без тела. «Полагаю, без сенсорной активности мозг может думать еще быстрее, – предположил ученый, но тут же сам себе возразил: – Вопрос только, о чем думать» [130].

Собранных наблюдений достаточно для первой статьи, которая появится в престижном журнале Science. Но – недостаточно в принципе. Нужно еще и еще повторять операцию, доводить ее до совершенства, чтобы результат можно было воспроизвести и подтвердить. Активность изолированного мозга начинает понемногу падать, поэтому Уайт с коллегами отключают охлаждение и зашивают обезьяну-донора, удалив канюлю – в сущности, «убивают» мозг меньшей обезьяны, не дожидаясь его угасания. Большой макак будет отдыхать и отъедаться, чтобы в следующий раз стать донором для другого мозга. На сегодня достаточно, и измотанные врачи отправляются по домам – насладиться заслуженным отдыхом. Но это, однако, не конец, а только начало. В следующие недели операции продолжатся по расписанию, с новыми парами подопытных животных. К сожалению, все эти операции придется прервать на середине – из-за опасного падения эритроцитов в общем объеме крови, поступающей в полуизолированный мозг [131]. Уайт предполагал, что это произошло в основном из-за невозможности стабилизировать состояние меньшей обезьяны: скачки температуры, кровопотеря. Он прекращал операции, чтобы не подвергать риску обезьян-доноров (они крупнее, дороже и полезнее). Все доноры выжили.

Может быть, это кажется бессердечным истреблением обезьян и уж точно переводом исследовательских грантов, но и в этом аспекте гонка Уайта по изучению «внутреннего» космоса не отставала от космической гонки в околоземном пространстве. В злополучные испытательные полеты NASA тоже отправляло макаков-резусов – приматов, чьи когнитивные способности сопоставимы с мышлением годовалого ребенка [132]. Их было около 25, и почти все они тем или иным образом погибли, как «Пропащие детки» Эдварда Гори [133]: несколько задохнулись из-за отказа системы жизнеобеспечения, один взорвался во время взлета, один сгорел при входе в атмосферу, сколько-то потерялось в море, а остальные, пережившие посадку, умерли через несколько часов вследствие перегрева и стресса. Нельзя подвергать опасности человеческие жизни, считают ученые, но любому научному достижению предшествует рискованный этап практического освоения. Поэтому процесс отрабатывают на обезьянах.

Впрочем, ради науки гибли не только обезьяны. Большинство первых пациентов-людей, отважившихся на пересадку органов – отчаявшихся и готовых на все, как Ричард Херрик, – умирали вскоре после операции. На этом фоне статистика Уайта – один успешно изолированный мозг на пять попыток – выглядела более чем достойно, но перед расширением масштаба экспериментов нужно было еще многое сделать. Самым опасным в ходе операции был момент переключения с двух систем кровообращения (обезьяны уже соединены, но сердце обезьяны-реципиента еще бьется) на одну, когда кровь качает только сердце обезьяны-донора. Множественные разрезы означали кровопотерю; чтобы останавливать кровотечение, Уайт применял прижигающий скальпель, но горячий инструмент мог повлиять на температуру тела обезьяны. Чтобы упростить переключение, Уайт к концу года добавил в протокол операции дополнительные аппараты, в том числе два небольших насоса – один для артериального и один для венозного кровообращения, которые работали автономно от 24-вольтового элемента питания. Еще он попросил инженера Рона Йейтса помочь с разработкой специального оксигенатора, который насыщал бы кровь обезьян кислородом посредством системы трубок. Все эти новые приспособления представляли собой своего рода резервную систему кровообращения – на тот случай, если обезьяна-донор не будет справляться. Таким образом, мозг меньшей обезьяны получал непрерывную поддержку, пока хирурги присоединяют его к донору. Бригада Уайта могла работать круглые сутки. Все было готово к новой попытке.

В 1963–1964 годах Уайт и его коллеги получили новых обезьян для продолжения опытов. Теперь донор сидел на высоком деревянном стуле, а лабораторию наполнял шум клапанов и моторов, облегчающих переход с одной системы кровообращения на другую. Прежнюю «лавовую лампу» новая технология превратила в сложную, протянувшуюся через все помещение систему ценой в миллионы долларов: на одном конце – обезьяна, на другом – обнаженный мозг. Уайт собрал не лимонадный автомат, как он воображал поначалу, а лабораторного киборга: наполовину обезьяна, наполовину машина.

Ординаторы спали посменно: в каждый момент кто-то обязательно следил за ходом эксперимента и ухаживал за привязанными донорами крови. К главным хирургам Уайту и Вердуре добавился нейрохирург Джордж Локк, а Албин оставался главным анестезиологом. В таком составе они провели 63 операции, и наконец число успешных исходов превысило число неудач [134]. С применением машин для кровообращения клетки мозга не отмирали и энцефалограмма показывала заметное усиление электрической активности в период до 22 часов [135]. После каждой операции команда Уайта препарировала мозг, подкрашивая срезы гематоксилином и под микроскопом высматривая малейшие признаки деградации ткани. Мозговая ткань выглядела нормальной – даже после нескольких часов перфузии и изоляции. Наконец Уайт получил все доказательства: электрическую активность, здоровую ткань и повторяемость результата. Пришло время показать работу лаборатории публике.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация