Помощник Сноул так и не услышал, что же хотел ему сказать адмирал Вернон, потому что того прервал буквально на полуслове, прогремевший по левому борту взрыв. Корабль качнуло так сильно, что он практически лег на бок. Кто-то из матросов не сумел удержаться на палубе и с криком покатился вниз, а хлынувшая через наклоненный борт волна, подхватила свою добычу, унося в холодную пучину Балтийского моря.
— Дьявол вас подери! — Вернон с трудом удержался на мостике, едва не повторив участь несчастного матроса. — Осьминога вам всем в глотку, и чтобы вышел через зад живым! Что это такое? Пушки не могут стрелять так далеко! Это явно не из крепости подарок!
Корабль медленно принимал нормальное положение, и Вернон с помощником смогли увидеть, как шлюп «Трезубец» медленно погружается под воду, а на его борту даже без трубы было видно огромную пробоину как раз на ватерлинии. А еще корабль горел. Он горел даже там, где гореть не должен был – в воде.
— Греческий огонь, они применили греческий огонь, — Сноул смотрел на выбивающееся прямо из-под воды пламя как завороженный. — Но как? Его секрет был утерян еще во время Второго крестового похода.
Бу-у-у-м! Странность заключалась в том, что здесь вблизи взрывов звук был глуше, зато образующиеся волны захлестывали корабли, притягивая их друг к другу. Еще один матрос полетел за борт с дикими воплями. Два шлюпа, находящихся впереди флагмана столкнулись бортами, а затем раздался очередной взрыв, и жаркое, не гаснущее в воде пламя греческого огня весело заплясало на деревянной обшивке кораблей, быстро добираясь до мачт и парусов, медленно, но верно направляясь туда, где стояли бочонки с порохом.
Первым неясные тени в воде увидел впередсмотрящий линкора «Стремительный». Замахав руками и заорав, он привлек к ним внимание своего капитана, а тот уже сумел донести весть до Вернона, правда, для этого пришлось спустить на воду шлюпку. Слишком необычные предметы плавали за бортами на подступах к крепости, чтобы можно было передать новость о них с помощью сигнальных флажков.
— Нечто подобное Корнелиус Дреббель предложил Карлу Первому во время очередной войны с пожирателями лягушек, — Вернон смотрел через трубу в темные воды, разглядывая странные круглые силуэты. — Он назвал их плавающими хлопушками, но для того, чтобы они «хлопнули», нужна была веревка, а столь длинной веревки здесь протянуть невозможно!
— Здесь нет веревок. Русский царь сумел обойтись без них! — его слова потонули в грохоте раздавшегося взрыва, греческий огонь все-таки добрался до пороха на одном из шлюпов.
— Разворачиваемся и отходим! — впервые в голосе Старого Грога, как за глаза называли адмирала Вернона за странную преданность именно этому виду китайской ткани, из которой была пошита абсолютно вся его одежда, прозвучала откровенная паника. Он на самом деле мало чего боялся в этой жизни, но именно здесь в этих водах этого чертового моря, которое практически сразу устроило славным английским морякам веселую жизнь, проверив из на прочность весьма неудобным штормом, нет, не слишком сильным, а именно неудобным, из-за ветра, который, казалось, дул сразу со всех сторон, Эдвард Вернон почувствовал чувство близкое к панике, отдающее нигилизмом. Словно море шепнуло просоленному различными морями и океанами морскому волку, что не отпустит его из своих объятий. Самое поганое заключалось в том, что те же союзнички – шведы, их извечные противники датчане, да и эти русские, чувствовали себя в этих водах вполне комфортно. Если бы шведы еще не умудрились в прошлой войне с русскими почти весь свой флот потерять, а так король Фредрик только виновато плечами пожал и сказал, что не даст Вернону ни одного корабля, потому что не сможет тогда от датчан защититься. Как будто ему, Эдварду Вернону есть какое-то дело до того, как шведы будут защищаться от датчан.
Вернон напряженно смотрел вперед, когда флагман совершал довольно сложный маневр, разворачиваясь в довольно узком пространстве, остальные корабли флотилии ждали, когда линкор завершит маневр. Фрегату «Королевская милость» даже пришлось подвинуться, чтобы дать флагману место. Раздавшийся взрыв быстро дал понять, что не стоило этого делать и приближаться к смертоносным теням, поджидающим свои жертвы в толще воды. К счастью, фрегат лишь краем борта задел мину, и вскочившим на ноги морякам удалось сбросить пламя в море, где оно весело горело, покачиваясь на волнах, вызывая тем самым священный ужас у простых матросов.
Линкор «Принцесса морей» завершил разворот и уже приготовился выходить в открытое море по коридору, который образовали для него остальные корабли флотилии, критично близко приближаясь при этом к минам. Шлюпки, снующие по воде, подбирали выживших с тех трех шлюпов, которым не повезло первым проверить на себе дьявольское изобретение этих русских скотов, которые даже не показались, чтобы принять благородный бой. В тот самый момент, когда флагман уже шел по коридору, разворачивая паруса, откуда-то из-за торчащей неподалеку скалы на всех парусах вылетел корабль, и помчался прямо по курсу пытающегося вырваться из смертельной ловушки флагмана.
— Что он делает? — вскричал Сноул, глядя на шлюп, несущийся им наперерез.
— Он хочет заставить нас остановиться, а то и вернуться туда, где всех нас уже заждался морской дьявол, — процедил сквозь зубы Вернон, понимая, что сам загнал себя в ловушку, из которой пока был только один выход, впереди, но что делать со шлюпом? Он не мог даже выстрелить, чтобы раздавить эту мелкую букашку, потому что в этом случае нужно было развернуться к нему каким-нибудь бортом, а он не мог этого сделать, чтобы не столкнуть другие корабли на мины. — Ну уж нет. Я тебя просто раздавлю, чтобы ты не задумал. Поднять паруса!
— Но…
— Молчать! Ходом, прямо на эту букашку!
Сноул покачал головой и уже открыл рот, чтобы продублировать приказ, как из-за той же скалы выплыл величаво линкор и встал бортом, ощетинившись всеми своими пушками.
Вернон на мгновение замер, а затем яростно рявкнул.
— К бою! Разворачиваемся. Передавай сигнал на корабли флотилии! Шевелись, якорь тебе в задницу!
В первые минуты Сноул ожидал неповиновения приказам и даже откровенного ухода части флотилии, как это уже случалось в истории английского флота, и о чем стыдливо умалчивалось, предпочитая предать эти истории забвению. Вот только враг тогда был другой. Французам почему-то сдаться было возможно, а вот русским… И в этой ситуации, казалось бы, безнадежной, английская флотилия решила дать бой, невзирая на то, что при выполнении маневра часть кораблей все-таки налетела на мины, и теперь они догорали, а выживших принимали на палубы другие корабли.
* * *
— Конон Никитич, они что, совсем ума лишились? — молоденький семнадцатилетний гардемарин, которого включили в команду из-за того, что моряков катастрофически не хватало, даже чтобы укомплектовать команды, хоть и больше гораздо мальчишек в этом году на обучение в морскую школу отдали, но, когда еще они станут опытными моряками. — Погибнут же.
— Никогда не недооценивай противника, Гриша, — Зотов покачал головой. — Нельзя этой дуре дать к нам бортами развернуться. Ой, нельзя. Пушек у него, что у сучки блох, как пальнет, так нам хватит.
