Мы оба молчали. Страшно было даже представить, что затеял Брендон, не хотелось слышать окончание тирады. Я смотрела ему в лицо, разрываемая страхом и яростью.
— Только не серебряная пуля! Это не выход! Если ты хоть на минуту подумал об этом…
— Нет, — оборвал меня он, расплываясь в улыбке. — Я бы предпочел более щадящее средство.
Я облегченно выдохнула.
— Но раз у нас пока нет лекарства…
Один страх сменился другим. Теперь я представила, как любовь всей жизни уходит от меня все дальше и дальше.
— Ты уедешь из город?
— Нет. Я останусь, но буду сидеть под замком всю ночь.
— Как это?
— Мои старики уехали в отпуск во Флориду, так что они меня не потеряют.
— Не потеряют? Куда ты собрался?
— Мне нужна твоя помощь, — Брендон вложил мне в руку здоровенный висячий замок.
— И что мне с ним делать?
— Я сегодня соорудил вот это. — Брендон указал на металлические ушки и щеколды на дверях и окнах гостевого домика. — Тебе надо будет только повесить замок до захода солнца. Не думаю, что смогу сбить его. А если и смогу… Что ж… Мы, по крайней мере, пытались сдержать оборотня.
— И ты будешь сидеть взаперти всю ночь?
— Именно.
— А если понадобится помощь?
— Я позвоню девять-один-один. У меня есть телефон и вообще все необходимое. Со мной ничего не случится. Побеспокойся лучше о жителях Ледженс-Рана.
— Брендон, нельзя ведь жить как зверь в клетке.
— Селеста, у меня нет выбора.
Он взял мое лицо в ладони. Мы сели, обнявшись, на его узкую кровать в гостевом домике. Я гладила шрам и осыпала его бесчисленными поцелуями до самых сумерек. Солнце склонилось к деревьям.
— Пора, — произнес Брендон.
— Я не хочу уходить.
— Придется. Нельзя тебе оставаться со мной.
Брендон поцеловал меня и проводил за порог.
— Вернусь перед школой, — пообещала я.
— Не забудь ключ, — улыбнулся он. — А то оставят после уроков за опоздание.
Солнце медленно опускалось. Брендон закрыл дверь.
Я повесила замок и нажала на дужку что было силы. Потом хорошенько подергала, проверяя, действительно ли она защелкнулась, прислонилась к двери и приложила к ней ладонь. Казалось, я чувствую тепло Брендона, проникавшее сквозь стены.
— Лучше иди, — сказал он наконец.
— Не хочу. Ты останешься совсем один.
— По-другому никак.
— У меня телефон всегда с собой. Пожалуйста, звони, — попросила я.
— Увидимся утром, — только и ответил Брендон. — Надеюсь, я никуда отсюда не денусь.
Я отъехала от его дома. В животе — тоскливая пустота. Как я решилась оставить Брендона в полном одиночестве, да еще и запертым? Раньше он прятался в лесу, но это добровольное заточение, по-моему, было гораздо хуже.
28
Волчьи слухи
Несколько ночей подряд я запирала Брендона на закате и выпускала перед уроками. Я ненавидела закрывать его, но зато с каким удовольствием просыпалась и мчалась каждое утро в Риверсайд! Он представал предо мной в полном великолепии: волосы в художественном беспорядке, словно у фотомодели; глаза сияют, как луна. Никогда прежде пробуждение не доставляло мне столько радости.
По ночам все было по-другому. Брендон закрывал за мной дверь, и ее скрип отзывался в душе острой болью. Подруги настойчиво звали на баскетбол или погулять с ними и с Нэшем. Я разрывалась на части. Больше, чем проводить время с друзьями, мне нравилось только общаться с Брендоном. Если бы он не получил главную роль в спектакле моей жизни, я бы до сих пор сидела на трибунах с чашкой горячего шоколада в руках и наблюдала за беготней спортсменов из старшей школы. Конечно, мне очень льстило внимание Нэша. Но теперь я взглянула на другую сторону Ледженс-Рана, на ту, куда ни одному истсайдцу ходу не было. И ее обаянию, точнее, обаянию того, кого я там встретила, было трудно не поддаться.
Я даже не представляла, как отважусь сообщить ребятам, что предпочла диковатого жителя Уэстсайда их лучшему другу, всеми обожаемому суперспортсмену. Я не только разочарую моих девочек, но и нарушу «баланс популярности» в компании, которого они с таким трудом добились.
Однако план работал, и Брендон, казалось, был доволен результатами: количество рассказов об оборотне моментально сократилось.
Я опасалась только, что он захочет запереться в гостевом домике навечно.
Однажды утром я заметила нескольких собак, вынюхивавших что-то возле птичьей купальни. Среди них был золотистый ретривер.
— Не знала, что у твоих стариков столько животных. Я видела в окне только хаски.
— Да нет. У них всего один пес.
— Но здесь, смотри-ка, целых три, и вот тот похож на Тыковку Абби.
— Думаешь, это она? — спросил Брендон. — Бабушка говорила, что во двор сбегаются бродячие собаки.
За домом я обнаружила уайт-терьера, немецкого дога, пуделя и нескольких метисов, которые носились по кругу и игриво переваливались.
Я осмотрела золотистого ретривера: левое ухо немного испачкалось, но из-под грязи проглядывало белое пятно.
— Это Тыковка!
— Не знаю откуда, но они каждое утро приходят. Через несколько дней появится новая собака. Бабушка отдает потеряшек хозяевам, а о тех, у кого нет адресной бирки, заботится. Но все это как-то странно. Такое ощущение, что они…
— Идут за тобой? — спросила я. — Как волки?
Брендон улыбнулся, посмотрев на толпу пушистых поклонников.
— Я знаю, ты и мухи не обидишь.
Лицо Брендона озарилось радостью.
— Нет, это невероятно! Ты нашел Тыковку! — Я гладила собаку Абби, прижимаясь щекой к ее мягкой морде. — Она пропала неделю назад. Мы развесили объявления по всему городу.
— Ни одного не видел.
— То есть по всему Истсайду… — Я неловко помолчала. — Будет нам уроком. Надо скорее известить Абби!
Я вынула из сумки телефон и набрала номер подруги.
— Угадай, что у меня есть!
— Не знаю, — буркнула Абби. — Рановато для шуток.
— Начинается на букву «тэ», — намекнула я.
Абби молчала.
Тогда я сфотографировала Тыковку, отослала Абби картинку и тут же услышала радостный визг, который наверняка разбудил всю восточную часть города.
Едва я вошла в кабинет английского, Абби снова кинулась обниматься. Она, переполняемая радостью и восторгом, тискала меня все утро, и я уже подумывала начать скрываться от счастливицы.
