– Берегись! Сзади!
Один из браконьеров схватил Клевер за волосы и сбил с ног. Он потащил ее обратно к дороге, возбужденно крича:
– Я ее поймал! Поймал…
В него с силой пушечного ядра врезался ящик, вдавив браконьера в ствол дерева.
В истерическом припадке, какие случаются у капризных детей, Сюзанна бросала все, что попадалось ей в крошечные ручки. Повозку она уже разобрала на кусочки, как переваренную индейку, и теперь раскидывала обломки по всему лесу. Зажав руками уши, Клевер снова бросилась наутек. Пуля просвистела над ухом, сшибив с соседнего дерева ветку, и Клевер не раздумывая помчалась в другую сторону.
Выбегая из леса, она заметила, что Барсук атаковал браконьера, пытавшегося преградить ей путь. Мужчина с криком упал.
И тут, откуда ни возьмись, перед ней вырос Уиллит. В руке он сжимал только что догоревшую спичку и весь трясся от ярости. Клевер вспомнила, как он внезапно появился на берегу реки при их первой встрече. Спички – вот что давало ему возможность прыгать с места на место.
– Гоняясь за тобой, я сжег слишком много драгоценных спичек, детка, – сказал он. – А ты сбежала, да еще и испортила уйму диковин.
Бросив почерневшую Спичку, он достал из-за пояса Пистолет. Другой рукой он потянулся к патронташу.
– Ну, что же ты, беги, – обратился он к ней, почесывая шею стволом пистолета. – Теперь, когда я взял тебя на мушку, можно не торопиться – прострелить тебе ногу всегда успеется. Не волнуйся, жизненно важных органов я не задену – только пробью колено.
Клевер не побежала. Умирая от ужаса, она ждала и смотрела на Уиллита и на патронташ в его руке.
– Давай, давай. Пробегись немного, – продолжал Уиллит. – Как-то глупо стрелять, когда ты просто стоишь.
Но Клевер все же стояла, дрожа и стараясь не думать о том, каково это будет, получить пулю в коленную чашечку. Уиллит склонился над Пистолетом, собираясь его зарядить.
Едва он потянулся к патронам, Клевер бросилась вперед и выхватила патронташ. Она помчалась прочь во весь дух, насколько позволяли ноющие ноги, прижав к груди патроны.
Уиллит, опомнившись, пустился за ней, изрыгая проклятия. Но Клевер была проворнее, и, сделав несколько поворотов, сумела скрыться среди деревьев.
В воздух взмыл очередной ящик. Он пролетел по плавной дуге и в нескольких футах от Уиллита взорвался. Во все стороны посыпались обломки диковин: помятые черпаки, разорванные книги, подсвечники. Выпала и небольшая железная шкатулка, а из нее выкатился раскаленный уголек. Сосна, рядом с которой он упал, тут же начала тлеть. Диковину окутало пугающее дымное облако.
Клевер завороженно смотрела на почерневшую вокруг Уголька землю. Видела, как поднимается дым, как переплетаются в воздухе его белые волоконца, точно пряденая шерсть.
Постепенно дым принял очертания призрачной длинноногой птицы. Искры освещали ее изнутри, как молния грозовую тучу, и Клевер увидела, как внутри клубящейся тучи образуются и срастаются длинные темные кости.
– Надеюсь, ты не собираешься здесь задерживаться? – крикнул Ганнибал. – Это же сама Цапля, разве ты ее не узнала?
Его пронзительный голос вывел Клевер из ступора, и она бросилась прочь. Оглянувшись на бегу, девочка увидела, что белый дым потемнел. Появилась длинная шея с остроклювой, похожей на кинжал головой. Струйки дыма и впрямь принимали форму исполинской птицы-рыболова.
На кончике ее клюва потрескивали искры, по шее в мгновение ока прокатилось яркое голубое пламя, и огненная цапля вспыхнула, озарив лес зловещим светом.
Размером птица была не крупнее обычной болотной цапли, но даже за много ярдов от нее Клевер чувствовала, как горит лицо. Цапля потянулась к раскаленному углю, схватила его и проглотила. Теперь слабый отсвет Угля подсвечивал Цаплю изнутри. Это тлеющее сердце, едва различимое за светящимися перьями, стало единственным твердым предметом в теле птицы. Нагнав девочку, Цапля – она казалась голодной – наклонила к ней голову.
Клевер помнила, что во время Луизианской войны эта диковина убила сотни людей. В журнале было написано, что она сожгла лес дотла. Так, значит, из всех опасностей, грозивших ей, в конце концов ее убьет огонь. Ее кошмары преследовали ее один за другим.
Клевер бросилась бежать от этого самого большого своего страха. Повинуясь инстинкту хищника, Цапля пустилась за ней следом, прижигая землю и оставляя на ней горящие следы. Клевер пыталась прятаться за деревьями, но Цапля все время оказывалась рядом, низко опустив голову и переступая длинными ногами.
От нее было не скрыться. Клевер ничего не оставалось, как остановиться и повернуться к ней лицом. Схватив сук покрепче, она приготовилась к бою. Замахнувшись изо всех сил, Клевер с криком нацелилась на отблеск Угля, тлеющего внутри птицы, как в горниле. Промах! Она снова замахнулась, но на этот раз Цапля перехватила ее палку. Там, где огненный клюв коснулся дерева, оно вмиг превратилось в золу. Оружие Клевер развалилось на куски.
Вдруг из-за деревьев позади Цапли вышел браконьер с ружьем наперевес. Цапля повернулась и прыгнула к нему, обхватив адскими крыльями поперек торса.
Крики несчастного стихли быстро. А Клевер тем временем неслась куда-то очертя голову. Она петляла между деревьями, как заяц, и, вконец обессилев, свалилась под старой яблоней, сплошь покрытой омелой и свисающим с веток лишайником. Съежившись, девочка затаилась среди мшистых корней. Сердце колотилось, как гулкий барабан.
Где-то неподалеку по лесу рыскала Цапля, освещая деревья ярче полной луны. Воздух дрожал от жара, а птица шагала, заглядывая в просветы между стволами и разгребая кучи палой листвы. Сам огонь охотился на Клевер.
А она, на беду, никак не могла вспомнить, что писали об этом журналы и можно ли остановить Цаплю. Покончив с ней, огненная птица спалит окрестности, а потом и весь мир.
– Ты был прав насчет диковин, папочка, – прошептала Клевер. – Я очень виновата. А ты был прав.
– Если снова попробуешь убежать, я порву тебе сухожилия на лодыжках, – ответил ей голос Барсука.
Вскрикнув от ужаса, Клевер еще плотнее прижалась к стволу, а Барсук стал пробираться к ней под нависшими ветками.
Но, когда он был уже так близко, что смог бы укусить, все кругом осветилось. Оказавшийся в плену у Цапли Барсук зашипел. Сквозь ветви Клевер наблюдала, как Барсук извивается и корчится в сверкающем птичьем клюве. Вот сгорела его шкура, а потом и кости обратились в пепел. К ногам Цапли полетели осколки раскаленного металла. Минута – и гнуса не стало.
Теперь Цапля всматривалась в ветви, где затаила дыхание Клевер. Птица заметно выросла. Ее горящие, как две кометы, глаза уставились на девочку.
Клевер побежала, а Цапля двинулась за ней прямо через разлапистую яблоню, во все стороны так и посыпались обломки пылающих ветвей.
