— Может, на кухне кто съел? — чья-то неуверенная реплика вкупе со смешком помогла ему очнуться и посмотреть вокруг. Хитрые, переглядывающиеся, улыбающиеся лица. Капустный лист на рыбной тарелке. Общее веселье подтолкнуло маятник недоумения в сторону понимания происходящего. Осознание пробило заслон включенной логики и поиска решений.
— Да вы меня дурите! — наконец-то догадался Митя. Возмущенный парень опустил на стол пудовый кулак. Тарелки подпрыгнули. — Ах, вы, лешевы…
— Ошметки! — чье-то предположение попало в паузу, и все грохнули смехом с новой силой.
— Лапти вы лешевы! Вот кто, — вместе со всеми смеялся парень. — Попадетесь вы мне вечером на игре!
Я поднялся и вышел. Настроение было приподнятым. Лишь откуда-то издалека подкралось неясное, неоформленное в мысль, слабое чувство зависти к этим простым и понятным людям. К их простой и понятной в своей бесхитростности жизни. К ясности их желаний. К смелости их суждений и действий. И горькая досада. В моей жизни было, пожалуй, все. Все, кроме этой простоты и ясности. Можно ли в моем положении желать большего?
***
АРИНА
В послеобеденный перерыв я с книгой сидела под дубом. Наслаждалась пением птиц, журчанием ручья невдалеке и больше размышляла, чем читала, когда негромкая незнакомая речь стала приближаться, с каждой секундой становясь все более отчетливой.
Раньше я ни за что не стала бы прятаться и следить за кем-то, но все меняется. Сейчас все эльфы для меня стали подозрительными и ненадежными. Они разрушили мое восприятие острова, как самого безопасного места в мире. Я готова была защитить остров от их недобросовестных посягательств и вывести всех на чистую воду! Положив книгу в укромное место, я спряталась за дуб.
Вскоре мимо дуба прошли двое. Одного из них я узнала — это был узкоплечий, немного сутулый, угрюмый эльф, что подал руку белобрысому, — Тернирес. Второй была высокая красивая эльфийка с роскошными формами и темно-фиолетовыми кукольными волосами, собранными в высокий хвост.
Я не понимала ни слова из их разговора, но, помня о том, что один из эльфов сегодня утром стрелял по милой моему сердцу птице, осторожно последовала за ними. Война, значит, война.
Идти пришлось недолго. Вскоре разговор их стал приобретать все более яркую эмоциональную окраску. Парень был угрюм и подавлен. В голосе девушки все чаще стали проскальзывать гневные и истеричные нотки.
Может быть, это просто влюбленные ссорятся, а мне везде мерещится вселенский заговор. Но я все же решила пока остаться и понаблюдать. Парень остановился, прислонившись спиной к дереву, лишь изредка подавая невнятные реплики. Эльфийка же была более чем красноречива.
Беспрестанно что-то говоря и жестикулируя, она положила парню руки на шею, заставляя смотреть в ее прекрасные, блестящие от слез глаза. Затем прижалась к нему всем телом и стала что-то шептать ему прямо в ухо. Парень выглядел почти безучастным, потерянным и подавленным. Было видно, что он борется с собой, но внутри уже сдался, не устоит против ее напора. В следующий момент она в поцелуе прижалась к его губам.
Мне стало совестно за свое неуместное любопытство и недоверие, и я отвернулась. Так и есть, это влюбленные. Мне здесь делать нечего. Я развернулась и, осторожно ступая, пошла за книгой.
Оставаться на поляне расхотелось, и я отправилась в лабораторию изобретать новое средство. На этот раз от сердечных болей и для укрепления памяти на основе цветков ландыша, муравьиной кислоты и белого вина с медом.
Процесс захватил меня, и я осталась бы без ужина, если бы заботливые однокашники не толкнули меня вовремя в бок и не позвали с собой.
В столовой встретилась с друзьями, бурно обсуждающими с ребятами, во что они сегодня пойдут играть.
— В горелки! — кричала Танюшка.
— В городки! — ревели Митька и Пересвет.
— Да тише вы, не орите! — пыталась урезонить всех разом Полина. — Давайте посчитаемся, кого больше, в то и будем играть.
Городки перевесили. Поляна для этой игры — ровная, с расчерченными песком линиями и квадратами — была сразу за столовой, и мы дружной толпой отправились играть.
Поделившись на две команды, ребята быстро сложили из березовых чурочек первую фигуру, и Митька одним метким броском выбил ее из города. Биту взял Ратмир — Митькин друг — невысокий, плечистый, русоволосый, веснушчатый, добродушный парень, но только на первый взгляд, пока не увидишь его в бою.
Яромир и Танюшка, сидя на бревне, вели счет, подпрыгивая и азартно переругиваясь в особо спорные моменты.
— Да где? Где ты видел, что он заступил?! Он не дошел! Вот! Вот черта! — Танюшка грудью готова была отстаивать интересы команды, забыв, что должна быть объективной.
— Вот черта, а вот его след! Глаза-то разуй! — ни в какую не уступал Яромир.
Очередь дошла до меня. Ухватив биту коротким хватом, я метнула ее, сохраняя баланс и равновесие. Обернулась по инерции, и горячая волна прошла сквозь все тело.
В десяти шагах на бревнах, заменяющих скамейки, сидел мой напарник по спасению птицы — светловолосый эльф Даниэль и, похоже, с интересом наблюдал за нами.
Ребята, разгоряченные и увлеченные игрой, не замечали его. Я отвернулась, не зная, как поступить. Хотелось позвать его к нам, но останавливало чувство, что не нужно приближаться к нему, ведь он чужой.
Чужой, верно. Но ведь он помог мне в столовой избавиться от этого надоедливого Хальгора. А, быть может, он вовсе мне не помогал, а ему просто понадобился этот эльф?
Так ничего и не решив, через пару минут я обернулась снова, но эльфа на бревнах уже не было. Разочарование и пустота горечью полыни накрыли меня с головой. Почему вдруг мне стало так горько? Разве я, в самом деле, ожидала, что он подойдет к нам?
Глупость какая! Какое мне дело до какого-то эльфа? Какое мне дело, смотрит он на меня или не смотрит? Я не хотела признаваться даже себе самой, что мне очень хотелось, чтобы он не просто продолжил сидеть там, в стороне на бревнах. Мне очень хотелось, чтобы он был здесь, рядом со мной. Чтобы вместе с ребятами с азартом бросал биту по чуркам и радовался нашей общей победе.
После игры я прошла вдоль бревен, на которых сидел эльф. Захотелось сесть здесь, где сидел он, и задержаться на минутку в его поле. Словно бы это могло каким-то образом приблизить его ко мне. Я вздохнула. Что за глупые мысли стали лезть мне в голову? Нужно прекращать о нем думать. Доброго ничего из этого не выйдет.
Я развернулась, чтобы уйти, и вдруг увидела маленькую зеленую ящерку, застрявшую в расщелине бревна. Живая? Я подошла ближе. Живая, но вымотана. Как же мне освободить ее?
Я достала из потайного кармана маленький ножик, которым срезала травы, и очень осторожно, чтобы не повредить зеленые чешуйки, начала подпиливать деревянные волокна. Вскоре трещина была достаточно расширена, чтобы освободить кроху. Я вытащила ящерку.
