– Конечно, те за тройку в зачетке с любой престарелой кокеткой согласятся пойти.
Мой порог кипения был максимально превышен. Краснота залила щеки. Пальцы сцепились в кулаки. Черт, ещё немного, и я сломаю этим кикиморам челюсти!
Но когда у крыльца института затормозила белоснежная иномарка, плавная, текучая словно капля, челюсти у трехголового змея отпали сами по себе. Кажется, я слышала, как зубы загремели по асфальту.
Потому что тонированное стекло опустилось, и Клим Сергеевич ослепительно улыбнулся.
– Карета подана.
Под загробное молчание я продефилировала до пассажирского сидения. Конечно, было бы эффектнее, если бы Щеглов подержал мне дверь, а не сидел на месте, поигрывая пальцами по рулю. Но, извините. Что дают, тем и питайтесь.
Тьфу! Опять я про еду!
– Откуда у тебя деньги на такую тачку? – в лоб спросила я, устраиваясь удобнее.
Мамочки, кожаные сидения. Какой кайф! Я поерзала так и этак, но убедилась, что некомфортно на них попросту не бывает. В салоне пахло туалетной водой – что-то терпкое, жгучее, с кофейной горчинкой – и хозяином. Сложно объяснить, но от одного это аромата низ моего живота свело от желания.
Интересно, а сидения в иномарках хорошо откидываются?..
– Ты сама видела мои расценки, – беззаботно откликнулся Клим, разгоняясь до сотни километров и умело лавируя между сонными автомобилями. – Оклад тренера, персональные занятия, другие подработки.
– Например?
Клим дернул плечом.
– Да всякое по мелочам. Карбюратор могу разобрать, например.
– Нафига? – Моя бровь изогнулась, выражая максимальное удивление.
Щеглов рассмеялся. Его смех, громкий и заразительный, был настолько шикарен, насколько и его обладатель. Я рассматривала накаченные руки, обтянутые тканью рубашки, и думала о том, как прошу остановить машину… сажусь на колени Клима лицом к лицу… медленно расстегиваю пуговицы, касаясь ногтями загорелой кожи…
Варвара, отставить эротические фантазии!
– Нафига – вопрос другой. Главное, что могу. Я вообще в детстве мечтал стать автомехаником. Не сложилось. А ты? Какие у тебя были планы?
– Только не смейся. Хотела заниматься плаванием.
Щеглов глянул на меня с одобрением. Видимо, ожидал что-нибудь типа «домохозяйкой» или на худой конец «балериной», а тут профессиональный вид спорта, да ещё такой неженский.
– И что помешало?
– Мама запретила мне приближаться к воде. Она у меня адвокат, поэтому распланировала мою жизнь ещё в младенчестве. После школы засунула меня на юрфак. Пророчила мне карьеру нотариуса. Но я всегда любила обучать. Поэтому совместила приятное с полезным: отучилась на юриста и ушла работать со студентами.
– Звучит как-то нерадостно.
Хм, не ожидала, что он догадается. Я старалась отвечать ровным тоном, без всякого негатива. Но всё равно Клим уловил в моих словах плохо скрываемую горечь.
– Так и есть. В какой-то момент я поняла, что, кроме студентов, приходится иметь дело ещё и с преподавателями. А от них меня потряхивает. Теперь вот снимаю блог. Надеюсь, что когда-нибудь он станет достаточно популярным, чтобы я могла уволиться с работы. Не против, если с нами покатается экшн-камера?
Клим покачал головой. Снимай, мол, своё домашнее видео, сколько тебе вздумается.
Я достала из сумочки миниатюрный прямоугольник, за который заплатила баснословную сумму, но которым гордилась как своим ребенком. Картинка была не просто четкая – она улавливала мельчайшие оттенки цветов. Я носила своё «дитя» повсюду, каталась с ним по городам и странам. Видео-блог пока не пользовался особой популярностью. Почему-то подписчикам больше полюбился мой личный, с фотографиями и вопросами. Но ничего!
Когда-нибудь о моих приключениях заговорят.
Я закрепила камеру у себя на плече и уставилась в окно на проносящиеся мимо улочки.
– Кстати, – добавил Клим, – отлично выглядишь.
Я смущенно улыбнулась и подумала, что всё будет хорошо. Дружить с мужчиной, с которым спишь – почему бы и нет, если эта дружба столь приятная и сулит множество приятных вечеров.
Щеглов припарковался недалеко от парка, и вскоре мы прошли через арку, оформленную под средневековый стиль, в место, где люди визжали от страха и удовольствия. На цепочных каруселях под веселую музыку катались пухлощекие дети. Кружились чашечки. Огромное колесо обозрения прорезало собой облака. Я засмотрелась на него, и позвоночник сковало ледяным ужасом.
Так высоко…
Катапульта запустила ввысь кабинки, и до нас донесся истеричный визг.
– Хм, когда в последний раз ходил на аттракционы. И не вспомнить! – В глазах Клима зажегся огонь предвкушения.
Он подошел к кассе и протянул в окошечко карту.
– Два взрослых абонемента на весь день.
Сколько же он планирует кататься? В мои планы входило навернуть несколько кругов на чертовом колесе, залезть на американские горки и закрепить результат возле вагончика с блинами. Но никак не поседеть от страха где-нибудь на «шейкере» – это жутковатое устройство, в котором кабинка крутится вокруг своей оси, пока полотно под ней движется против часовой стрелки.
Надеюсь, Клим знает меру.
Началось всё довольно безобидно. Мы покатались на «Летающей тарелке», которая поднималась вверх и опускалась вниз точно маятник. Дух захватывало от ветра, летящего в лицо, но по-настоящему страшно не было. Скорее – волнительно.
Затем пришла очередь колеса обозрения, на котором мы расселись по разным углам кабинки – чтобы не было желания сплестись в страстных объятиях – и рассматривали округу.
Американские горки тоже были испробованы, и на каком-то особо крутом повороте я даже выругалась, за что получила щелбан.
– Ты же этими губами детей воспитываешь! – расхохотался Клим.
– Я этими губами и не такое способна делать, – ответила я вначале тихо, но с каждым новым словом повышая голос, потому что тележка зашла на новый вираж.
Кажется, мой пошлый намек был прекрасно понят, ибо Щеглов замолчал и как-то слишком уж задумчиво уставился вперед.
После американских горок я решила, что пора закругляться, но тут мой спутник заприметил какую-то новую штуковину, возвышающуюся в пяти метрах от нас.
– О, – Клим посмотрел на неё любовным взглядом. – Это же «Свободное падение»! Мы с друзьями как-то рискнули усесться на такое в Европе.
– Что за «Свободное падение»? – спросила я и тут же поняла, в чем смысл.
Люди рассаживались на сидения вокруг столба высотой с десятиэтажный дом. Работник проверял страховку у каждого, что намекало на особую опасность аттракциона. Затем всё замирало. Мгновение, и люди с гигантской скоростью поднимались вверх. Они кричали так громко, что у меня заложило уши. Полминуты тишины, и сидения обрушивались вниз.
