– Ты меня покупаешь? – прищурилась Варя.
Клим не удержался от усмешки.
– Ну… не всё же тебе меня покупать.
Губы Вари тронула улыбка.
– Н-да, дорого же ты мне обошёлся, тренер Щеглов.
Она назвала его «Щеглов», не «Шереметьев». Намеренно или случайно?
– Ладно, – кивнула Варя. – Проходи на кухню. Подожди меня полчаса, я переоденусь, а потом поедем к твоему журналисту.
Глава 32
– Будь спокойна, – шепнул мне Клим, пока мы ехали в такси до кофейни «Лофт», находящейся рядом с редакцией журнала «Босс в теме».
Именно там нас ждал журналист Виктор Глебов, которому Клим и предложил эксклюзивное интервью.
– Клим, послушай. – Я оглядела плечи сидящего рядом Щеглова, украдкой вдохнула аромат его парфюма, такого знакомого и любимого, что заныло сердце, взглянула в его сосредоточенное лицо. – Я постараюсь сделать всё, чтобы исправить ситуацию, но нужно свериться, что мы конкретно будем говорить, чтобы это казалось правдоподобным.
– Мы ведь не собираемся лгать, – пожал плечами Клим. – Расслабься.
В его глазах мелькнула темень.
Именно ту самую темень я разглядела однажды, когда впервые увидела Щеглова в «Лав-Боди», именно с этой теменью во взгляде он взял меня прямо там, в зале фитнес-клуба, на тренажёре. Спокойный и до того многообещающе опасный, что низ живота сжимался в сладком спазме.
Пока мы ехали в такси и слегка соприкасались локтями, сидя на заднем сиденье, я изредка поворачивала голову и бросала короткие взгляды на точёный профиль Щеглова. Нет, я решительно не узнавала в нём Тесто. Это был мужчина, сделавший себя сам, уверенный и прекрасный.
Его образ сейчас как никогда подходил для того, чтобы давать эксклюзивные интервью в непринуждённой обстановке: Щеглов был одет неброско и в то же время со вкусом. Серые джинсы выгодно подчёркивали узкие бёдра и талию, под светлой рубашкой с закатанными до локтей рукавами угадывались крепкие плечи и грудь.
Порой я забывалась и слишком пристально смотрела на него, изучая и словно открывая для себя заново. Клим поворачивался и вскидывал брови, как бы спрашивая: «Ну и долго ты будешь на меня пялиться, Варвара Демидова?».
И я отводила глаза, будто пойманная по горячим следам преступница.
Проходила секунда-другая, и я снова смотрела на него. Мне хотелось глядеть на него бесконечно, касаться его загорелой кожи, слушать его дыхание.
– Не буду паниковать, – сказала я непринуждённо. – Но нужно будет сказать, что между нами не было никакой связи. Мы добрые друзья, сохранившие отношения еще с детства. Хорошо?
И опять глаза Щеглова окатила многообещающая темень. Он кивнул.
– Без проблем.
Я постаралась расслабиться, как и посоветовал Клим, но чем ближе такси подъезжало к обговорённому месту встречи, тем сильнее колотилось сердце. Паника овладевала сознанием: не сболтнуть лишнего журналисту, правильно держаться, не пялиться на Клима – меня волновали любые мелочи.
Ладонь Клима неожиданно легла на моё колено, обтянутое тонкой сеткой чулок телесного цвета.
– Варя, всё будет хорошо. – Щеглов излучал спокойствие и присутствие духа.
Но его ладонь, лежащая на моей ноге, заставила заволноваться куда больше, чем вся история с блогом Ломоносовой, и задержать дыхание. Тихая буря, поскуливающая внутри, вдруг разом окрепла, превращаясь в ураган желания.
Я убрала ладонь Щеглова мягким, но решительным жестом.
– Клим Сергеевич, мы сделаем всё правильно. – Я улыбнулась ему по-дружески, но не более того. И откровенно добавила: – Надеюсь, ты не пожалеешь о решении дать интервью.
На это Щеглов промолчал, отвернувшись в окно.
Господи, вот бы мне его хладнокровие и самообладание!
Через минуту в окне такси мелькнула крупная вывеска «Лофт». Мы вышли из машины и поспешили к заведению. На крыльце кафе Клим остановился и внимательно оглядел моё платье. Единственное в гардеробе, купленное не на распродаже, дорогое и элегантное. Оно мне нравилось: выгодно подчёркивало высокую грудь, при этом скрывало недостатки фигуры.
Клим скользнул взглядом снизу вверх, на долю секунды задержавшись на груди, шее и губах, потом посмотрел мне в глаза. Он был как никогда серьёзен.
– Варвара Андреевна, это то самое платье? – В его голосе я уловила уже знакомую мне томную хрипотцу.
Улыбка тронула мои губы сама собой.
– Да, Клим Сергеевич. Это то самое платье.
Неужели он запомнил платье, в котором я впервые появилась в «Лав-Боди» в тот незабываемый вечер? Странно, но вопрос Клима, заданный в столь напряжённый момент, возымел эффект успокоительного: паника отпустила.
– Беспроигрышный вариант, – хмыкнул Щеглов и открыл передо мной дверь кафе.
Я вошла в полумрак заведения, окунувшись в марево кофейных ароматов.
Виктор Глебов сидел за дальним столиком у окна. Одного взгляда хватило, чтобы испытать неприязнь к явно матёрому журналисту, худому, ссутуленному, в чуть мятом костюме, с профессиональной улыбкой на тонких бледных губах. Его маленькие глаза щурились в вечном поиске жареных новостей, нервные пальцы подрагивали, будто бегали по невидимой клавиатуре и строчили, строчили, строчили…
Увидев Щеглова, он привстал. Его юркий взгляд прошёлся по мне так внимательно, что по телу пронёсся неприятный холодок.
– Клим Сергеич, – мужчина протянул Щеглову руку.
Рукопожатие вышло крепким и напряжённым. Журналист и тренер словно испытывали друг друга на психологическую прочность и проверяли, насколько же далеко могли зайти в своих намерениях.
– Здравствуй, Витя, – кивнул Клим и коротко, без лишних словесных прелюдий, представил меня журналисту: – Это Варвара Демидова.
– Виктор. – Глаза Глебова блеснули волчьим азартом, мелкие ровные зубы оголились в ухмылке.
Он ещё раз оценивающе посмотрел на мою грудь, обтянутую шёлком платья, как бы говоря: «Ох, Клим Сергеич, я прекрасно тебя понимаю. Я бы тоже не устоял».
Мы уселись с Климом за столик, рядом друг с другом, но не слишком близко, чтобы у журналиста не возникло даже мысли о том, что нас связывали (когда-то связывали) не только деловые отношения. По его усмешке несложно было догадаться, что именно об этом он сейчас и подумал.
– Вы спите с Климом Щегловым? – в лоб спросил он у меня.
Его лицо при этом выглядело столь невинным, что, казалось, он справлялся о самочувствии какого-нибудь потенциального общего знакомого.
Я успела только возмущённо вскинуть брови.
– Оставь свои приёмы, Вить, – нахмурился Щеглов. – Либо мы уйдём, и ты ничего не получишь.
