— Да, но на квитанции была указана такая же сумма, то же
такси, причем ее нашли у обвиняемой, — выпалил Гамильтон Бюргер.
— Точно, — сказал судья Хойт. — И суд считает, что при этих
обстоятельствах было бы правильно проверить квитанцию, чтобы узнать, что это
была за поездка.
Гамильтон Бюргер хотел что-то сказать, но передумал.
— Если свидетель говорит правду, — продолжал Мейсон, — и
если бы он мог наверняка узнать подсудимую, то вечером третьего числа его ничто
не смогло бы сбить с толку. Но он запутался, так как не был полностью уверен,
хотя официальные лица и пытались убедить его в обратном, основываясь на том,
что он узнал подсудимую на опознании в полиции.
— К сожалению, это неизбежный вывод, — сказал судья Хойт. —
Не важно, как это случилось, мистер обвинитель, но вы должны признать, что
показания свидетеля безнадежно испорчены. Вряд ли вам удастся использовать
этого свидетеля перед присяжными.
— Мне нужно лишь взяться за это, — проворчал Гамильтон
Бюргер. — В данный момент меня интересует, как эта ловушка была подстроена.
Ваша честь должна отдавать себе отчет, что если бы подсудимая не чувствовала
себя виновной, то она не прибегла бы к махинациям, приведшим к такому
непредвиденному результату.
— Я не могу это разделить, — возразил судья Хойт. — Откуда
мы знаем, что этот свидетель не перепутал лица двух своих пассажиров в тот
день?
— Ну конечно, — сердито заявил Бюргер, — если у суда такое
отношение…
— Отношение суда определяется свидетельскими показаниями, —
холодно отрезал судья.
— Да, ваша честь.
— Теперь продолжайте.
Гамильтон Бюргер был в нерешительности.
— Конечно, — сказал судья Хойт, — на предварительном
слушании вам следует лишь показать, что преступление совершено и что есть
разумное основание считать обвиняемую виновной. Но на данном этапе нам
представлены лишь косвенные улики, которые выглядят совершенно противоречиво.
— Я могу спокойно закрыть заседание, — заявил Бюргер, — а
затем подготовить другое слушание.
— А еще вы можете испросить решения Большого жюри и вообще
избежать предварительного слушания, — предложил судья Хойт.
— Конечно, — сказал Гамильтон Бюргер, — именно этого и хочет
добиться адвокат. Чем больше у него возможностей перекрестного допроса
свидетелей обвинения, тем скорее он найдет какую-то малейшую
непоследовательность, которую сможет исказить и раздуть вне всякой меры.
— Существуют ли доказательства, — спросил судья Хойт, — что
обвиняемая и покойный ехали к дому на холме в одной машине? Вы обнаружили
отпечатки пальцев обвиняемой в машине?
— Мы просто не смотрели, ваша честь, — смущенно ответил
Гамильтон Бюргер. — Мы полагали, что показаний водителя такси достаточно, чтобы
засвидетельствовать присутствие обвиняемой у места преступления, особенно когда
мы узнали, что оружие убийства было куплено ее мужем. Но, как выяснилось при
проверке подписей в журнале регистрации оружия, за него расписался другой
человек, наверняка посланный за пистолетом для мистера Харлана.
— Ну и что вы собираетесь делать в этом случае? — спросил
судья Хойт.
— Я бы хотел заставить обвиняемую принять обязательства на
будущее, — неуверенно сказал Бюргер.
Судья Хойт отрицательно покачал головой:
— Нет, если только у вас нет других улик.
— Но я не хочу, чтобы суд упустил свидетеля, — сказал
Бюргер.
Судья Хойт не скрывал раздражения:
— Я предоставил вам возможность провести самое тщательное
расследование, мистер обвинитель. Я понимаю ваше положение, и суд считает, что
была использована хитроумная комбинация, запутавшая свидетеля. Но факт остается
фактом — свидетель запутался. И если вы желаете закрыть заседание до решения
суда, то закрывайте.
— Предлагаю закрыть заседание, — сказал Гамильтон Бюргер.
— Очень хорошо, заседание закрыто. Подсудимая освобождается
из-под стражи.
— Я прошу суд оставить подсудимую под стражей, пока я не
подготовлю следующее заседание.
Судья Хойт покачал головой:
— Если хотите, можете арестовать подсудимую по ордеру. Или
арестуйте ее по подозрению в убийстве, пока вы ждете решения Большого жюри. Что
касается суда, то как только заседание закрывается, подсудимая освобождается
из-под стражи.
— Хорошо, ваша честь, — отозвался Бюргер.
— Судебное заседание откладывается, — огласил судья Хойт и
поднялся со скамьи.
Обвинитель вскочил со своего места вне себя от злости.
Перри Мейсон улыбнулся Сибил Харлан.
— Ну, это первый раунд.
— Что мне теперь делать? — спросила она.
— Ожидайте здесь, — сказал Мейсон. — Сейчас вас снова
арестуют.
— Сидеть на месте и ждать этого?
— Конечно.
— А что с водителем такси?
— К тому времени, как Гамильтон Бюргер выведет его перед
судом присяжных, он изменит весь рассказ. Но у нас будет стенограмма, и мы
сможем подвергнуть его показания сомнению. Это его немного придержит. Когда он
снова все обдумает, то заявит, наверное, что вы были одной из двух женщин,
которых он подвозил вечером, и вас же он подвозил на Юнион-Стейшн.
— Что вы будете делать, если он так скажет?
Мейсон усмехнулся:
— Я поинтересуюсь у него, как могло случиться, что, когда у
него все было свежо в памяти, он был уверен, что вы второй раз не садились к
нему в машину. Я заставлю его поволноваться. А кто расписался при покупке
пистолета для вашего мужа?
— Думаю, его секретарша.
— Тогда, — сказал Мейсон, — они узнают, кто расписался за
него. Они пришлют ей повестку в суд, выведут на свидетельское место и сверят ее
подписи. Они спросят, что она сделала с пистолетом, и ей придется ответить, что
она передала его вашему мужу.
— Что потом?
— К этому времени, — сказал Мейсон, — мы постараемся найти
еще что-нибудь. Пока же я собираюсь…
Калитка, отделяющая места адвокатов, распахнулась, и к ним
быстрым шагом подошел Энрайт Харлан.
Быстро глянув на него, Сибил Харлан сжалась, будто физически
ожидая удара.
— Я сейчас кое-что узнал, — сказал он. — Что?
— Миссис Докси, дочь Джорджа Латтса, сказала Рок-си Клаффин,
что это ты снабдила Перри Мейсона деньгами для покупки акций «Силван Глэйд
девелопмент компани», чтобы навредить всему делу.
